Под Сенью Тёмных Богов

Глава 28 Извне

Часть Третья

ТОТ, КТО ПРИШЁЛ НА ЗОВ

Глава двадцать восьмая

ИЗВНЕ

Он шагнул в этот мир Тропою Звёзд.

Ворохи неразборчивых, участливых и избыточных теплотой голосов, увещевания и предостережения – их отголоски гасли, как гаснет свет догорающей лучины. Они оставались в покинутом Море Предвечной Любви. И вскоре почти полностью стёрлись из памяти, оставив от себя лишь призрачные образы чего-то близкого, потерянного может быть навсегда.

Будто бритвенно-острой кромкой резануло по живому и заставило затрепетать естество ‒ понимание, что из всего богатства у него остались только куцые крохи, скорее несвязанные обрывки одного из прошлых воплощений. Возможно, только лишь для того, чтобы послужить первоначальным якорем в этом мире, имя которого вытравилось из памяти вместе с последним шагом.

Здесь было холодно.

Он очнулся от холода. Зная одно-единственное: он пришёл. А потом холод начал отступать, сменившись прохладой. Но вместе с холодом растворился и окутывавший всё вокруг жар. Неопаляющий жар, что появился во вспышке нездешнего света.

Здесь было время. И к этому придётся привыкать.

Сколько времени уже протекло, ему было неведомо. И вот ощутив ток времени, он не мог сообразить, где находится. Голову раздирала пульсирующая боль, да вдобавок ломило все без исключения мышцы. Значит, здесь была и боль.

И к этому тоже придётся привыкать. Как придётся привыкать и к другим слабостям плоти.

Мысли постоянно куда-то убегали; какие-то смутные образы, словно изорванные ветром клочья ночного тумана, появлялись и тут же исчезали перед внутренним взором. Сосредоточиться, а вернее пробиться сквозь туман, оказалось выше его сил. Будто нечто недоступное его нынешнему пониманию накрепко отгородило частичку, которой он стал, от его же целого. И далеко не сразу он понял, что лежит на чём-то твёрдом с закрытыми глазами. Разлепить веки почему-то не получилось, пришлось даже помогать себе руками. Странно…

Головокружение. Оно продлилось недолго.

Память теперь была совершенно пуста – ни малейшего намёка на предпосылки появления здесь. Однако внутри присутствовала непоколебимая уверенность, что так и должно быть. И что он сам сделал выбор. Зачем?.. Кажется, отдать этому миру долги… Знать бы ещё, какие… И была странная надежда, что Сила, приведшая в этот мир, не даст заплутать в закоулках мороков прежних воспоминаний и совершённых ошибок. Возможно, Сила использовала законы этого мира в своих целях… Теперь надо узнать свой Путь. Встать на него. И идти. Не сбиваясь. Но это осознание, которое есть сейчас. Не уйдёт ли и оно из памяти, как уходят с утра ночные видения? Осознание, вынырнувшее из Сверхсознания, стало, кажется, первой его ясной мыслью. Он даже хмыкнул про себя от радости – хоть что-то чётко сложилось в голове после всех тех обрывочных и лениво-бредовых клочьев, которые и мыслями-то назвать сложно. И вот только теперь он понял, что почти не ощущает своё нынешнее тело.

Сумрак, царящий вокруг – первое, что донесли его чувства. И, странное дело, если глаза не врали, над ним целая гора камня, во всяком случае, именно так в полутьме выглядел необычайно высокий свод потолка, по которому, выискивая плохо различимые подробности, скользил его взор. Он не знал, сколько бы ещё продолжал равнодушно пялиться в потолочные глыбы, но тут настала очередь обоняния. Повеяло резким запахом грозовой свежести, но удивиться ему он так и не успел, ведь за приятной свежестью тройного кислорода донёсся и запах дыма. Или скорее запах гари. Причём настолько едкий, словно кто-то подпалил шерсть или какие-нибудь крашеные тряпки. Вонь мгновенно проникла в носоглотку и он дважды хорошенько чихнул. Да так, что аж согнулся и прослезился.

Чихание каким-то образом помогло немного очухаться… И глазами человека, уже не понимающего происходящего, начисто забывшего и про Тропу Звёзд и про Путь, он осматривался вокруг и оценивал своё положение.

Выходило, что всё это время он лежал на голом камне. Было зябко, невольно хотелось укутаться в одеяло, которого здесь, конечно же, не было. Спина, шея, да и конечности затекли, пришлось впопыхах разминать то одно, то другое, но самое главное – он вдруг сообразил, что совершенно наг. И это открытие вызвало просто «бурю восторга», он даже не сразу понял, что что-то шепчет – от удивления. Осмотрелся попристальней. Увиденное породило кучу вопросов. Как он тут оказался? Почему голый? Почему ничего не помнит? И почему, если глаза не лгут, он очнулся в гробу?

По правде говоря, это был не совсем уж гроб… А скорей – гробище. Точней – гробница. Ну а как ещё назвать скроенное из камня как раз под его рост сооружение примерно в три локтя высотой? При этом очень недурственно обработанное. Столбчак, а это был явно он, так просто не обтесать и не загладить. А ещё вполне приличная с художественной точки зрения лепнина в возвышении на изголовье. Тот, кто ваял сию лепнину, довольно подробно изобразил какого-то древнего воина времён где-то так... Он вдруг понял, что не может привязать изображённого воина к какому-либо времени. Отсутствовали необходимые сведенья. И с удивлением продолжил изучать изображение. У воина даже стёганный доспех был проработан, не говоря уж о лице и прочих «мелочах». Рассмотрев изображение – глаза уже успели привыкнуть к полутьме ‒ он по наитию перегнулся через окраек и заглянул на боковину гробницы. Потом глянул на другую боковину. И там, и там смутно знакомые узоры и хищные звери явно кошачьего происхождения. А сама гробница изготовлена из цельного куска породы. Любопытненько…