Под сенью волшебника

Под сенью волшебника

Много зим назад, когда великое ущелье ещё не лежало на востоке, а земли цвели каждую весну, из-за бесконечного моря появился великий волшебник. Его седая борода, длинно тянущаяся за ним и выметающая не только дороги, но и сор из изб, куда ему довелось зайти, прославила волшебника раньше, чем чудеса его магического искусства. Но вскоре, пройдя насквозь Весенние топи и Горы злата, волшебник прославился удивительным мастерством, и люди сами пошли к нему чрез многие земли, стаптывая последние лапти, только чтобы оказаться поближе, да испросить у него счастья.

Тогда решил волшебник остаться навсегда в Подлунных землях и поставил такую высокую башню, что ночью её шпиль мутил небесные воды и раскачивал звёзды. А самую яркую звезду волшебник изловил и вывесил под крышей, чтобы её светлые лучи указывали странствующим путь, а страждущим направление.

Волшебник стал так известен, что к нему стекались люди из каждого самого захудалого уголка Подлунных земель. И всем он давал радость, выполнял просьбу каждого, если, конечно, просьба была хороша и не могла причинить кому-либо вред. Волшебник помимо ума был ещё и просто мудрым.

Очередь к нему змеей тянулась, охватывая поля, леса и топи. Люди в ней женились и выходили замуж, а кто просто умирал от старости – тут уж как повезет.

И вот однажды путник, выстоявший долгие десятки лет в очереди, чтобы попасть к волшебнику, упал замертво возле самой двери волшебника, так и не успев донести свою просьбу. Тогда волшебник решил, что ему нужны помощники. Призвал он силу свою великую и могуществом своим наделил камни жизнью. Теперь стоило кому-нибудь попросить помощи или упомянуть волшебника – камни оказывались тут как тут и спасали страждущих, утешали несчастных, одаривали алкающих. Так и повелось – камни делали почти всю работу, а к волшебнику приходили только самые отчаявшиеся.

Через сколько зим и вёсн люди стали просить камни за них делать все дела по хозяйству, да обслуживать их, нельзя точно сказать – знающие давно греют бока в теплых могилах, но вскорости трудового люда совсем не осталось. И к волшебнику народ уже не шел – лень им было, да и не зачем. Только пойманная звезда ярко горела под чистенькой крышей башни.

Иногда там или сям появлялись в деревеньках или городах люди, которые не терпели камни в услужении. Чувствовалась им в этом неправильность и горькая несправедливость. Чем заслужили старые твердолобы вечное рабство? Камни упорно молчали, впрочем, люди вокруг тоже не знали ответа, да они его и не искали. Им казалось правильным, что их тонкие ручки и ножки (по сравнению, с камнями, конечно) должны быть оберегаемы природной силой немых слуг.

Правдолюбцы не отчаивались – они отправлялись к самому волшебнику, чтобы узнать истину, уверенной поступью широких шагов они преодолевали чащобы, топи и поля, чтобы оказаться у вечных стен бессмертного волшебника и задать вопросы. Наверно, они могли бы всё узнать у камней, но у тех, к сожалению, не было рта, поэтому приходилось идти. Плутали они в лесах или с непривычки терялись в деревеньках – неизвестно. Из тех, кто ушёл, никто не вернулся. Они спутались в клубках времени, как и дата, когда волшебник появился в Подлунных землях.

Не обошло это горе и Летние болотца. Народился у богатого Мельника (хотя в болотцах все были богатые, а прозвища получали по месту рождения) сынок. Крепенький и здоровый, он сразу стал любимцем болотц – жизнь сытая была немного скучновата, а наблюдать за проворным кульком, появляющемся то тут, то там, оказалось настоящей забавой.

Малыш скоро вырос и начал с удивлением замечать, что никто, кроме него, даже шнурки себе сам не завязывает. На этот случай всегда были камни. Мельник заблаговременно тоже запасся нянькой-камнем. Тяжелая и вечно молчащая, нянька была что надо, жаль, что Малыша она никак не могла остановить – в лучше случае уже потом хворостиной отходить.

Уж как родитель ругался на Малыша за то, что тот сам ногами взбирался на горочки и с громким улюлюканьем сбегал с них. Это же могло повредить ножкам – вдруг ещё они будут не такими тоненькими и красивыми, какими должны быть? Вдруг проступит на них рифленый рисунок мышц? Что тогда делать? Как в глаза соседям смотреть? Но Малыша ничего не могло заставить прекратить: ни громкие нотации батюшки, ни твердая хворостина камня-няньки, ни строгие взгляды беленькой и прозрачной матушки (первая красавица на болотцах).

А как настал год жениться, Малыш прихватил кривоватую торбочку (ему пришлось очень постараться, чтобы сделать её, потому что стоило захотеть её – камни тут же подавали ему готовую торбу. К тому времени, как он закончил свою – рядом уже стояло десять штук, а камни пяток раз порывались сломать его собственную: так часто Малыш желал, чтобы та сгинула в подземелье миров) и скрылся в петлях дороги. Говорят, она осталась ещё после времени Великой очереди.

Малыш шел долгие дни и ночи. Небесная гладь расходилась кругами, потревоженная шпилем башни волшебника, и замирала, едва розово-оранжевое солнце скатывалось или поднималось. Ему даже повстречалась девушка, ради которой он сразился бы с ужасными чудищами из сказок. Но все чудища были уничтожены камнями, а девушка стыдливо краснела, всякий раз смотря на сильные ноги Малыша. Что поделать – это же неприлично.

Так и шёл Малыш, пока его лицо не покрыла густая борода, а руки не стали твердыми от работы. К концу третьего зимы он наконец дошёл до башни, высоту которой никто не мог бы назвать, но все считали чрезмерной. Дверь в башню была распахнута, ожидая путников, гостей, просителей. Внутри было чисто и тепло. Мягко горели угли, и благоухала сытная пища, дожидающаяся чьего-нибудь рта. Малыш аукнул, но никто не отозвался, только услужливо шевельнулся камень в углу, дожидаясь распоряжений.