Под слоем краски

История начинается. Встреча с Десятипалым.

Я хорошо помню, как первый раз познакомилась с Томом. Меня попросили что-то ему передать, вроде папки с листами акварельной бумаги или набора широких жестких кистей для живописи. Он всегда все заказывал по телефону в магазинчике у Кристен и каждый раз просил занести покупки на дом. Кристен в тот день была занята, поэтому к Тому отправилась я. Том ­­­– художник, великий художник. Это становится ясно при первом же взгляде на его работы даже человеку, вовсе не разбирающемуся в искусстве. Он умеет передать самую суть вещей так хорошо, что на его работах они больше похожи на себя, чем в жизни. Том жил, да и сейчас живет, на последнем этаже высотного дома, прямо под самой крышей, точно Карлсон. Только Том совсем не рыжий и к тому же тонкий и высокий, как молодая осина. Необычный человек этот Том, ох, необычный… Но обо всём по порядку.

На улице была ужасная, леденящая душу зима. Совсем не такая радостная и хрустяще-морозная, как рисуют на картинках. Ноги постоянно увязали в сугробах, я с покупками Тома наперевес еле добралась до места. Он долго не открывал дверь, но потом она все же распахнулась, и из квартиры донесся запах красок, прелых листьев, грибов, молодой хвои и влажного утреннего тумана. Том стоял прямо передо мной на пороге, строгий, важный и босой, в узкой полотняной рубашке, покрытой свежими масляными пятнам. Ниже были огромные тёмно-зеленые штаны, состоящие из тысячи складочек, от рождения не знавших прикосновений утюга. Хозяину они были неимоверно велики, как будто он одолжил их у старшего брата. Заметив, как я с едва заметной улыбкой, перевела взгляд с его штанов на растрепанные тёмные кудри, в которых запутались еловые иголки и сухие лепестки, он начал быстро приглаживать волосы, стараясь прижать их к голове, как можно плотнее, и не дать неприрученным прядям снова занять привычное положение.

- Вы пришли от Кристен? – спросил он и посмотрел прямо на меня своими мягкими тёмно-медовыми глазами. На душе сразу потеплело. Несмотря на его напускную серьёзность, сразу чувствовалось, что он прекрасный человек и гостеприимный хозяин, который никогда не откажет в чашке чая.

- Да, принесла ваш заказ, - ответила я, как можно вежливее, и протянула сумку с покупками. Он бережно взял её и, даже не взглянув на содержимое, понёс в большую комнату в конце коридора. Я огляделась. С первого раза трудно заметить все детали в квартире Тома, а она настолько необыкновенна, что требует наиболее полного и подробного описания, поэтому я воспользуюсь представлением о ней, составленном  позже.

Любой, заходящий в гости к Тому из двери, выходящей к общей лестнице, попадает в широкий и длинный коридор, ведущий в маленькую уютную кухню и мастерскую, где происходит всегда всё самое интересное. По правой стороне коридора находится ряд загадочных дверей, запертых на большие амбарные замки. Впрочем, одна дверь не заперта. Это ванная, где даже в середине января жарко, как в парной, и пахнет березовыми вениками. В остальных комнатах, в которые без особо разрешения хозяина, а также тяжелого резного ключа не войдешь, храниться всякая всячина, на вид ничем не примечательная, но, попадись она в дурные руки, много чего нехорошего могло бы произойти. По всей квартире разбросаны разные предметы, вроде кусков коры, крепких веревок, дырявых башмаков, кусков ткани, пустых склянок, сухого сена. Сразу становится понятно, что хозяина нельзя назвать чистюлей. Стены же здесь покрыты волшебными рисунками и нет ни одного даже самого крошечного кусочка стены, к которому Том не приложил бы свою руку.

Входя, ты как будто попадаешь в густые заросли. На стенах изображены стелющиеся кустарники, намертво переплетенные между собой, которым никогда не достается солнечного света, рассеченные листья папоротников, приютившие маленьких усатых жуков с блестящей спинкой, старые сухие пни, покрытые лишайником, с длинными глубокими трещинами, из которых растут бойкие опята, усыпанные сладкими ягодами кусты дикой малины, ярусами ниспадающие серо-голубые еловые лапы, тонкие молодые побеги вяза на огрубевших ветвях – всё это жило, было наполнено дыханием леса. А глубоко в чаще спряталась большая сова. Её видно только ночью, когда загораются нарисованные фосфоресцирующей краской глаза. Если засмотреться, начинало казаться, что листья слегка колышутся на ветру, а на елях появляются крошечные зеленые шишечки. Ближе к кухне начиналось болото с коричневыми головками камышей, застоявшейся бурой тиной и ряской, гнездом выпи, спрятанном на выступающих кочках среди вейника, оттуда виднелась её длинная шея и твердый клюв. В самом центре болота начинал клубиться туман – на этом месте была спрятана дверь, из кухни в необыкновенную мастерскую. Там на стенах уже нарисованы залитые солнцем поляны с россыпями цветов, лёгкими бабочками, шмелями и огромными синими стрекозами с радужными крылышками. Здесь между круглых, нагретых камней текла река. Вдалеке виднелись зеленые склоны, на которых расположились деревянные мельницы с соломенными крышами и уютные домики. Некоторые их них стояли близко-близко  друг к другу, словно хотели согреться в холодную ночь. Другие – в отдалении, что говорило о гордом и независимом нраве их хозяев. А в северо-западном углу комнаты начиналась гористая местность с омываемыми приливными волнами острыми скалами.  Среди них выступали шпили черных башен одинокого замка.

- Варенья из шишек? – предложил мне Том в тот момент, когда я подошла к кухне и рассматривала гнездо выпи.

- Да, и чашку чая, пожалуйста, - и Том пошел возиться на кухне. У него старый медный чайник со свистком и множество полочек, заставленных всевозможными баночками со всякими вкусностями. Чайник очень быстро засвистел. Том дал мне горячую глиняную кружку с причудливой, но очень удобной ручкой. Я отхлебнула. Вкус был кисло-сладкий, немного с горчинкой, как у еловых иголок.