Под Вифлеемской звездой

Под Вифлеемской звездой

— Мадемуазель! — Се-Крер галантно склонился к руке фрейлины, целуя пальчики с аккуратным маникюром, по синему фону которого расцветали золотистые блёстки звёзд. — Ваше чувство вкуса безупречно! — немедленно сориентировался он и, воспользовавшись поводом, задержал пальцы прелестницы в своих руках, демонстративно любуясь переливами блёсток.

Фрейлина смущалась, краснела, но — Кая отчётливо это видела — была польщена и получала от комплиментов соловьём распевшегося Се-Крера искреннее удовольствие.

Стало обидно вдвойне: и от того, что ей, как принцессе, не полагалось делать яркий маникюр — а так хотелось! — и что приятель уделяет столько внимания другой.

Се-Крер, впрочем, тратил своё красноречие не ради пустой любви к искусству; совершенно задурив голову вконец очарованной девице, он добился от неё того, чтобы она, смущённо хихикая и посылая ему кокетливые взгляды, вышла из покоев принцессы, оставив её, таким образом, наедине с визитёром. Совершенно недопустимое этикетом положение вещей — но, конечно, это не заботило ни самого Се-Крера, ни Каю!

— Фух! — с видом человека, хорошо исполнившего свой долг, Се-Крер рухнул в первое подвернувшееся кресло и деловито начал: — Льдинка, есть дело!..

С этой фразы всегда начинались все её неприятности, поэтому она сухо перебила:

— Ты мог бы не флиртовать с моими фрейлинами столь откровенно!

В тоне её, впрочем, упрёк ощутимо смешивался с обидой, и он эту обиду, конечно, различил.

— Не ревнуй, Льдинка! — дурашливо прижал он руку к сердцу и заверил: — Ты же знаешь, я весь твой! — и снова полным энтузиазма тоном вернулся к своему: — Тут такое дело!..

Кая возвела глаза к потолку, тщась подавить улыбку. Она уже точно знала, что ввяжется в эту авантюру, в чём бы та ни состояла, но нужно же было показать, что она глубоко осуждает столь нелепое и детское поведение! Ей было, в конце концов, уже целых двенадцать — совсем взрослая барышня! — а ему!.. Ему и вообще -шестнадцать! А ведёт себя, как ребёнок!

— Нам нужно сбежать с Рождественского пира! — пылко посвятил её, меж тем, в детали своего плана Се-Крер.

— Нам? — вежливо приподняла бровки принцесса. — Нужно? — подчеркнула она голосом, что конкретно ей точно ничего такого не нужно.

— Конечно! — он вскочил и яростно закивал, а затем выдал козырной аргумент: — Ты же хочешь найти звёздную диадему принцессы Деи?

— Звёздную диадему? — поражённо вскочила вслед за ним Кая, чувствуя, как сердце замирает от восторга и удивления. — Но как?!.

Легендарная диадема, принадлежащая одной из принцесс древности, была воспета балладами — но, Кая была совершенно в этом уверена, в королевской сокровищнице этой диковинки не было.

Рассиявшись от удовольствия и самодовольства, Се-Крер вытащил из-за пазухи какой-то листок и с видом самым торжественным расстелил его на столе. Оба они незамедлительно склонились над ним — это оказалась карта дворца.

Точнее, не совсем дворца — одного из этажей того самого крыла, в котором жила сама принцесса.

— Откуда у тебя?.. — удивилась Кая, осознав, на что именно смотрит.

Планы дворцовых строений были стратегически важной информацией, которую тщательно охраняли.

Её удивление ещё польстило Се-Креру; выкатив грудь вперёд, он принялся рассказывать, как сперва считал окна на фасаде и мерил шагами внешнюю стену, а потом — с большим трудом и риском выяснял, какие помещения за этими окнами расположены.

Кая слушала его, замерев от восторга и восхищения: ей казалось, что друг совершил просто необыкновенный подвиг.

— Вот здесь! — торжествующе ткнул пальцем в место на карте Се-Крер. — Окна есть — а что за ними? Никто не знает!

Недоверчиво прищурившись, Кая начала всматриваться в чертёж.

В самом деле. Правее сомнительного места были покои для королевских родственников — Кая не раз в них бывала, когда в гости приезжали дальние члены семьи. Левее была столовая и прилегающие к ней подсобные комнаты… Кая нахмурилась: ей всегда казалось, что столовая должна примыкать к одной из гостевых.

Она высказала свои сомнения прямо.

Се-Крер закатил глаза и переспросил:

— А ты из какого окна мандарин кидала?

Кая вспыхнула, осознав, что друг снова использовал её втёмную: он, в самом деле, однажды просил её выбросить ему в окошко мандарин, и она так и сделала, что в своё время показалось ей безобидной и забавной шалостью.

Пронзая Се-Крера гневными и обиженными взглядами, она ткнула в изображённое на карте окно.

— Ну! — торжествующе воскликнул Се-Крер и уверенно ткнул в другое: — А вот из этого твой дядя тогда фейерверком любовался!

Кая уставилась в схему. Спальня дяди должна была замыкать гостевую анфиладу, так что, в самом деле, между ней и столовой оставалось ещё два таинственных окна!

Азарт и предвкушение захватили её с головой, и Се-Крер вполне увидел это по перемене в её лице и взгляде, поэтому с большим удовольствием принялся раскрывать свой план дальше:

— Так что сбегаем с Рождественского пира — и смотрим!

Кая радостно закивала; приключение обещало быть изумительным!..

— Но при чём тут диадема принцессы Деи? — вспомнила вдруг она.

На самом деле, она уже согласна была участвовать в этой авантюре и безо всякой диадемы; но почему-то же Се-Крер про неё говорил!

От довольства собственным умом тот совсем надулся, потом постучал себя пальцем по виску и важно провозгласил:

— Напомни, на что в балладе смотрела в окно её матушка, дожидаясь короля с похода?

— На цветущие каштаны, — растерянно ответила Кая, совсем не понимая, при чём тут это.

Оценив степень недоумения на её лице, он фыркнул:

— Льдинка, не глупи! Где у нас каштановая аллея?

Кая восхищённо ахнула и прижала ладошку ко рту. В королевском саду была всего одна каштановая аллея, и видно её было как раз из гостевых спален и столовой!