Под знаменем орла

Вступление

— Черт! Затягивай туже!

— Берегись! Сорвало! В сторону!

— Фонари! Фонари держите! Без фонарей ни зги не видно!

— Проклятье! Да что же так бушует! Тут ничего не найдем! Сами потонем!

Человеческие голоса звучали так, словно пытались перекричать друг друга, но все заглушал рев урагана, поднявшегося над абсолютно спокойными еще несколько часов назад водами. Стихии словно сошлись в безумной битве, ветер выл так, что заглушал все остальное, и соперничать с ним мог только грохот волн, швырявших из стороны в сторону спасательный корабль. Рискнув выйти в море в такую погоду, услышав умоляющий о помощи сигнал, моряки теперь сами боролись за выживание. Буря кидала тяжелое судно из стороны в сторону словно щепку, попавшую в водоворот. Экипаж отчаянно пытался сделать все, чтобы их не перевернуло и не потопило очередной волной, но радар продолжал молчать.

Где-то в этом квадрате отчаянно молила о помощи туристическая яхта, захваченная налетевшим ураганом и брошенная далеко от берега, но теперь не было даже сигнала. Многие из спасателей уже не сомневались, что несчастных туристов потопило очередной налетевшей волной и теперь они медленно идут на дно, но лучи прожекторов продолжали лизать неспокойное море, пытаясь найти хоть что-то в окружающей мешанине. Надежда, как известно, умирает последней.

— С правого борта! Держитесь! – с этим криком находившиеся на палубе люди кинулись в стороны, хватаясь за неподвижные предметы, а мгновение спустя на палубу обрушилась новая волна. Потоки пенной воды сметали за борт все, что не закреплено, с противным звуком лопнула еще пара натянутых тросов, а сам корабль покачнулся, с трудом сохраняя равновесие.

— Надо разворачиваться! – закричал кто-то, пытаясь пробиться сквозь рев урагана. – Сами здесь сейчас на дно уйдем! Смыло этих туристов уже сто раз! Хватит!

— Кто-нибудь! Спуститесь уже вниз, узнайте, есть что на радаре! Правда, пора уже разворачиваться, это уже чистой воды самоубийство!

— Смотрите! Справа! Справа! Там, в прожекторе!

Бушевавшее море, выбросило на поверхность обломки, даже слишком похожие на корпус яхты. В свете прожектора мелькнули куски белого борта, буквально раздавленного ударом волны. Рядом всплывали какие-то ящики, куски досок и что-то, напоминавшее кусок парусины. И там, в свете прожектора, мелькнула чья-то машущая рука. Кто-то выживший, отчаянно вцепившийся в спасательный круг, пытался привлечь к себе внимание, как только ощутил упавший на него свет.

— Человек за бортом! Поворачивай! – сразу же раздалась команда. Спасатели засуетились, пытаясь понять, как вытащить утопающего в такой шторм.

— Куда поворачивать?! Его же следующей волной нам в борт впечатает! Тонким слоем размажет! Давай тем же курсом!

— Сколько он еще там продержится на воде?! Чудо, что все еще на поверхности держится! Пока возимся с поворотами, он же на дно пойдет!

— До него метров сто, не меньше! Сейчас волна идет, смоет же!

— Да черт! Пошло оно все! – один из спасателей, затянув потуже на груди жилет, едва не спрыгнул в воду, но товарищи успели его подхватить и остановить от столь безумного поступка. Он в ответ только ругался. – Почему останавливаете?! Человека вытаскивать нужно, пока мы думаем, он на дно пойти может!

— Ты сам так на дно пойдешь! – останавливали его другие, ничуть не меньше волновавшиеся о судьбе человека, все еще судорожно цепляющегося за спасательный круг. Если он и кричал что-то, то в грохоте волн и шуме ветра все равно не было слышно ни слова. – Как обратно лезть собрался?!

— Веревку! Веревку привяжите!

— Тонуть же начнет! Под сто метров!

— Привязывайте! – отмахнулся спасатель. – Начну тонуть, сразу вытаскивайте, как два раза подряд дерну. Времени нет! Быстрее!

Старший лейтенант Николай Савельев всегда оставался примером для остальных, хоть некоторые и считали его излишне храбрым и даже безрассудным. В любой ситуации он был первым, подавая пример остальным, действуя быстро и умело даже в самых критических ситуациях, когда, казалось, уже и надежды нет никакой. Свою жизнь он тоже не берег, словно и не дорожил ею вовсе, и несколько раз уже оказывался на операционном столе из-за своей излишней активности, после чего снова возвращался в строй, требуя отправить его добровольцем на самые опасные задания.

Почему он так поступал, никто толком объяснить не мог. Не мог и он сам дать четкого ответа, каждый раз ограничиваясь одной простой фразой – «есть такая профессия – людей спасать». И теперь Николай опять первым лез в воду, в бушующий ураган, куда никто другой и не думал соваться.

Вода была холодной, моментально превращая одежду в тяжелый и тянущий на дно балласт. Стоило только оказаться за бортом, как весь мир в один миг перевернулся. Тьма, холод и вода навалились со всех сторон, от корабля остались только яркие и размытые пятна света, играющие бликами в тысячах капель, налетающих со всех сторон. Волны накатывали одна за другой, так что казалось, будто весь мир сошел с ума и раскачивается, словно качели. Даже просто держаться на воде было нелегко, не говоря уже о том, чтобы куда-то плыть. Брызги заливали лицо, попадали в рот и ноздри, но Николай отчаянно греб руками, думая только о том, чтобы не потерять направление. Волны то поднимались, то опускались, и вместе с ними вся реальность словно двигалась от одного колебания к другого.