Подарок для всех

Подарок для всех

На очередном витке серпантина водитель слишком резко нажал на тормоз. Машина затанцевала, боком ушла с дороги по склону, набирая скорость, и поплыла, словно на воздушной подушке. После долгих секунд или минут полёта - застыла, как вкопанная. Илья Точкин, пристёгнутый ремнём безопасности, как дисциплинированный пассажир, усидел и даже скомпенсировал рывок - упёрся руками  и склонил голову. И всё равно - тряхнуло его неслабо. Выждав секунд двадцать в той же позе, Илья убедился, что опасность миновала, расслабил мышцы, поморгал - темнота не менялась. Обернувшись, он включил подсветку салона. Водитель, который ремнём пренебрёг - поплатился за своё  разгильдяйство разбитым носом и губами.  Инерция крепко саданула балбеса о руль и   "утрамбовала" к педалям.

  - Эй, урод, ты ноги не сломал? - Точкин толкнул толстяка в плечо. - Что молчишь? В отрубе, значит... Жаль, что ты морду расквасил, я бы  с удовольствием  в торец добавил, чтобы больше за руль не садился, водила хренов!

Виновник ненужного и опасного происшествия  в чувство не приходил,  как оказать ему помощь, Илья  не мог сообразить, зато ощущение  грядущих опасностей внезапно нахлынуло  и помогло собраться с мыслями:

"Так нас накрыло лавиной? Засыпало! Это хреново. Под лавиной дышать нечем.  А мотор-то работает!  Выхлоп! Блин!!!"

   Он судорожно повернул ключ зажигания, услышал, как мотор затих, и облегчённо вздохнул - отсрочка от удушья есть!  Потом попытался открыть дверь. Та не поддалась. Опустил стекло - за окном отвесно стоял спрессованный снег.

"Вызвать ментов?"

Мобильник  не ловил сеть. Шёпотом матерясь, Точкин набирал номера скорой, газовой службы и милиции, когда водитель очнулся, застонал.

- Дай телефон, - грубо потребовал Илья и получил навороченный аппарат с раздавленным экраном.

- Что случилось? - попытался жалобно проблеять водитель, размазывая руками натёкшую на подбородок кровь.

- Ты, дебил, с дороги слетел. И теперь нас лавиной накрыло. Откапываться надо. Дошло?

Водитель оказался не дебилом, а очень даже быстро соображающим человеком - в ситуацию въехал почти мгновенно - тоже опустил стекло, попробовал снежную стену на прочность.

- Ни хера себе!  Но у меня лопаты нет, только три монтировки.

 - Где? В багажнике?

Точкин оторвал спинку заднего сиденья - настречу пахнуло спиртным. Прервав стенания толстяка по разбитой водке, Илья выколупал вязанку с инструментами, распотрошил и принялся ковырять снег со своей стороны. Тот ещё не слежался, рыхлился довольно легко и обильно рассыпался по салону.

- А мне что делать?

- Трамбуй  его под сиденья, под ноги.

   Долбить было неудобно - получалась узкая отвесная нора. Когда в ней удалось выпрямиться, Илья принялся долбить вбок, чтобы оттуда снова проходить вверх. Но салон уже заполнился наполовину. Водитель подёргал Точкина за штанину:

- Хорош долбить, давай  соображать, куда снег девать. И вообще, пора перекур сделать?

- Не смей! И так воздуха мало.

- Да пошёл ты!

 - Что, диссидентом себя вообразил? - Точкин  двинул толстяка ладонью в лоб, вывернул из руки зажигалку, смял сигаретную пачку: - Будешь выступать, урою. Работай, козёл! Прессуй снег!

  Когда отдолбленный снег заполнил всё, кроме узкого пространства под крышей, пришлось прекратить раскопку. Илья втиснулся в салон, расслабился, давая мышцам отдых, припомнил события последних часов...

 **

   Зря он уступил начальству. Зачем было пороть горячку, если контрольный срок в приказе Москвы - аж десятое января!

   - Чего упираешься, Илья, там дел-то? На городской автобус не лезь, дождись проходящий, до автостанции, там бери такси или частника. Тогда на всё про всё уйдёт полчаса. Столько же в запасе, типа, непредвиденные задержки. Выйти на адрес, проверить, как выглядит объект, провести рекогносцировку и назад. Инициативу проявлять не надо, разве только выбора не будет... Но тогда вызывай меня, сразу. Почему, почему... Чтобы до ментов обыск сделать. И на электричку. Обернёшься часа за четыре.

   Ага! Сто раз! Реальность оказалась суровее и холоднее. Вопреки расписанию автобус не появился. Точкин понял - выражаясь без мата, но экспрессивно, как в молодости - пролетает он, чисто фанера над Парижем. Солидный железнодорожник, проходя мимо, заметил - лучше ловить попутку.

   - А вы? - сориентировался Илья.

   Железнодорожник молча укатил на ухоженном "Кашкае". Спустя пару минут Точкин стоял на трассе, асфальт которой таился под слоем снего-льда, раскатанного до блеска. Потеряв десяток минут на голосовании редким машинам, Точкин преградил путь грязно-бежевой шестёрке. Ту занесло, вышвырнуло через встречную полосу в сугроб. Разъярённый водитель, похожий на перекормленного гнома, с матами кинулся в атаку. Точкин дождался замаха, отвел кулак в сторону, а правой рукой глубоко, на самые глаза, нахлобучил толстяку норковую формовку:

  - Уймись, лучше машину вытолкаем. Как бы кто не врезался...

   Водитель оценил и превосходство противника в тактике боя и нежелание вести бой. Они сдвинули корму шестерки к обочине - передок вывернулся из сугроба.

   - Ну, ты и мудак! - буркнул толстяк. - У меня резина летняя, да и лысая, почти. Сбил бы, а отвечать, как за человека! Тебе куда?

  - Наверх, - пояснил Точкин, пристегивая ремень безопасности. - Улица Гидростроя.

   И разговор иссяк. Шестерка пересекла долину, разогналась на крутой подъём, резво беря повороты. На половине горы дорогу перекрыла оранжевая машина с манерами былинного сеятеля - куски мёрзлого песка разлетались убойными снарядами. Облегчив душу ругательством, толстяк свернул на улицу, которая посыпке не подвергалась. Газанув, он сумел взлететь до перегиба дороги, где колёса перестали проскальзывать.