Подарок Санта Клауса

Глава 1. Ненавижу Рождество.

Я ничего не слышу, только сердце стучит в ушах. Я не слышу своего голоса, но уверена, что мои губы шевелятся, выкрикивая их имена… Мама?.. Владлен? Хуже всего то, что, я не слышу их голосов. Я поворачиваюсь вправо, вижу силуэт мамы, ее руки и ноги вывернуты неловко и неестественно, она прижата ко мне. Автомобильная дверь с ее стороны находится ближе, чем должна бы. Мама? Она не отвечает. Я поворачиваюсь право и вижу только темноту. Слишком темно, чтобы увидеть Владлена, но я уверена, что он здесь, потому что чувствую его руку, большую и сильную, сжимающую мои пальцы. Она не двигается… Я пытаюсь сжать ее в ответ, но не могу заставить свои мышцы работать. Я не чувствую свою руку, я не чувствую боли. Ничего, только слушаю, как бьется, словно молот по наковальне, мое сердце. Кажется, это продолжается целую вечность.

Слабый свет… голоса… Я вижу их. Слышу их. Они рядом, они приближаются. Я открываю рот, чтобы закричать, но у меня нет сил. Голоса становятся громче, свет ярче.

Вдруг я слышу громкое щелк, щелк, щелк, будто кто-то настраивает сценические прожекторы, как на сцене.

Внезапно со всех сторон ударяет свет, заливая машину слепящей силой. Я отчётливо вижу Разбитые ветровые стекла, Искореженный металл, Темные пятна на моём концертном платье. Это кровь, очень много, она повсюду.

Внезапно все исчезает, и я падаю назад, врезаясь в холодную воду, погружаясь все глубже в темноту, набирая скорость, будто весь мировой океан поглощает меня целиком. Я открываю рот, чтобы вдохнуть. Холодная вода моментально наполняет мои легкие. Давление в груди непереносимо, кажется, она сейчас взорвется. Мне нечем дышать…

– Просто дыши, Беллa, – слышу голос мама. – Десять маленьких вдохов… Ухватись за них. Почувствуй их и волнение уйдёт.

Каждый раз, когда я покрывалась холодным потом от страха перед выходом на сцену, или сходила с ума от беспокойства, когда выжидала ту самую долгую минуту перед овациями, в полной тишине зала отрывая пальцы от клавиш, она спокойно повторяла эти слова из-за кулисы. Каждый раз. Те же самые слова. Я дышала у успокаивалась, скорее от её тихого, но твёрдого голоса, хотя никогда не понимала. Какого черта могут эти маленькие вдохи? Почему не глубокие? Почему десять? Почему не три, пять, двадцать?

- Дыши, – снова слышу голос, но не могу вдохнуть. Я не могу сделать хотя бы еще один вдох. Что-то сдавливает мою грудь.

– ¡Мяу!

Я распахнула глаза и увидела перед собой белую с чёрными ушами, усатую морду Мару. Мне потребовалась минута, чтобы прийти в себя и успокоить бешено стучащее сердце.

– ¡Изверг! ¡¿Что-же ты меня опять напугала?! – сказала я, скидывая кошку с кровати на пол. - Сколько раз просила не буди меня так.

Мару недовольно мяукнула и снова запрыгнула на кровать, явно требуя к себе внимания.

- Хорошо, уже встаю, встаю. – ответила я, с недовольством поднимаясь с кровати.

Натягивая на ходу халат, я пошла на кухню. Привычным движением включила кофемашину, посмотрела на календарь, висевший на столе, и холодный озноб снова прошёлся по спине. ¡Чёрт! Опять двадцать четвёртое декабря. Самый ужасный день в моей жизни, a людей накрывает Дух Рождества и новогодняя лихорадка.

Этот диагноз поставить легко: они носятся с блаженными улыбками, граничащими с помешательством, по городу и создаётся такое впечатление, что они год не жили, а сейчас только проснулись! В этот период человек человеку друг, товарищ и брат, но слегка обмороженный и за зомбированный, поэтому не чувствующий опасности или подвоха, когда у него из-под носа уводят нужный ему стейк или самую пушистую ёлку.

Ко всему этому прилагается всеобщее потепление. Последний раз в Нью-Йорке на Рождество выпадал снег три года назад и то, снегом это было назвать трудно, так, ледяная вода. Мне как жительнице Канады, это было совершенно неприлично. Еще каких-то лет 15 тому назад под ногами кинематографично хрустело и светло было, как днем. Можно было лепить радостно снеговика всей семьей. А теперь лужи, которые в худшем случае еще и замерзают в один сплошной каток на улице. Так синоптик сказал вчера по телевизору: "Снега не будет, сильно не рассчитывайте даже на следующую неделю."

Те, кто не заразился новогодней лихорадкой, впадают в предновогоднюю хандру, как я, праздновать мне было нечего, никаких украшений в доме не было. Во-первых, для меня это был совсем не праздник, а во-вторых, из-за Мару, которая из-за своей природной любознательности могла серьезно повредить желудочно-кишечный тракт, сожрав мишуру или что-то подобное. Я не собиралась тянуть из моей любимой подруги подтверждение того, что она умом не блещет на этот счёт.

Поменяв в кошачьей миске воду, взяла пакет с кошачьим кормом и высыпала оставшиеся гранулы.

- Ешь, обжора. Ты вроде бы стройная кошка, а по твоему аппетиту не скажешь. не успеваю пакеты с кормом покупать.

Мару, походкой герцогини, совершенно не обращая внимание на моё нелестное замечание, прошла к еде и стала периодично хрумкать, точно метроном.

- Теперь придётся ехать в супер маркет из-за тебя. А ты прекрасно знаешь, что это для меня значит.

После аварии я старалась не ездить на машине, только в крайних случаях вызывала такси. А зимой так вообще только общественным транспортом пользoвaлась, обычно метро. В канун Нового года всегда создается впечатление, что люди лихорадочно пытаются либо эвакуироваться из города, либо в него въехать. Все гоняются за едой в оптовых масштабах и подарками многочисленной родне.

Моя нелюбовь к этому празднику не была изначальна, когда-то я очень любила Новый год, готовилась, ждала чуда, но после той аварии, я поняла, что чудес не бывает, а вот несчастья встречаются на каждом шагу, поэтому просто не выходила из дома в этот день, видно на подсознательном уровне думала, что это может повториться.

Можно было бы, конечно, раньше позаботиться о её Вискасе, но вчера я слишком поздно закончила работу и совершенно не подумала о покупках. Праздновать я не собиралась, приглашать гостей тоже, к тому же у меня никого и не было, чтобы приглашать, поэтому продовольственная и подарочная лихорадка меня не захватывала. Если честно, то я бы вычеркнула этот день из календаря.