Подкидыш

Подкидыш

                                                   **** Глава 1 ****

— Альт! Противный негодник, живо поднимай свой тощий зад и иди сюда! Сколько тебе раз говорить, не разбрасывай эти штуки по всей хижине, — надрывала глотку тощая Тильда с лошадиным лицом, выглянув в окно покосившейся и наполовину вросшей в землю маленькой хижины и снова скрылась в глубине комнаты, пнув ногой фигурку волчонка, любовно вырезанную Альтом.

    На грубо сколоченном из досок столе лежали пара выпотрошенных тыкв, с прорезанным щербатым ртом и глазницами, зиявшими на окружающих черными дырами. Уже ночью она поставит в них плошки с горящим медвежьим салом и выставит одну над очагом, на полку, а вторую на крыльцо.

    Парень, сидевший на земле за огромным валуном и наблюдающий за такими же как он парнями и девчонками, носившимися по пустырю за надутым бычьим пузырем, от неожиданности вздрогнул и прижался плотнее к камню. Он не любил Тильду, жену Рейнолда. Нет, не так… Это она не любила и даже, кажется, ненавидела Альта больше, чем змей, время от времени заползавших в хижину. Он не понимал причину этой ненависти, но в долгу не остался, отвечая взаимностью, и очень долго, целых десять долгих циклов и называл Тильду матерью, пока случайно не стал свидетелем разговора двух сплетниц несколько циклов назад.

    — Как ты справляешься с этим уродом, — произнесла Леа, кутаясь в обрывок волчьей шкуры и пряча голову в теплый, хоть и траченный молью мех.

    — С трудом… он такой непослушный! Жду не дождусь когда его можно будет отдать Кривой Дэне. Как только придет его шестнадцатая осень, так сама и отведу, — Тильда начинила третью тыкву размоченным в молоке хлебом, смесью овощей и мелко струганной оленины, и поставила в печь.

    Альт прижался к стене и мелко задрожал. В уголках ясных карих глаз с янтарными вспышками показались слезинки и покатились по щекам. Он возненавидел ее в этот момент. Какая мать отдаст своего ребенка Кривой Дэне?

    Эта старая хромая ведьма жила в большой хижине на холме на самом краю поселения. Каждый год в день весеннего солнцестояния она уводила кого-нибудь из подростков к себе. В поселке шептались, что она съедала их. Альт не знал, правда ли это, да и знать не хотел. Но больше их никто и никогда не видел. Все мужчины поселка от молодых до стариков время от времени ходили в эту хижину на холме и возвращались довольными. Но Альт не понимал причины этого, даже пытался как-то проследить за Рейнолдом. В тот раз Тильда поймала его, едва он выскочил за ограду двора, и отстегала хворостиной так, что он неделю не мог сидеть. Урок он запомнил, но не собирался дожидаться, когда Тильда избавится от него, отдав старухе, решив для себя, что сбежит. И уже кое- что спрятал от нее за большим камнем, подпирающим стену сарая, — старую линялую рубаху Рейнолда, его же рваные портки, которые он зашил костяной иглой из ребра большой рыбины, пару обуви, пошитой из дубленой медвежьей кожи, и тыквянку для воды.

    Тогда из разговора баб он узнал, что не родной ни Тильде, ни Рейнолду — подкидыш, найденный в каменном круге, на алтаре жертвенника.

    Этот жертвенник он видел во снах: мутных, вязких, как Гримпенская гать, засасывающих. А затем просыпался в холодном поту в том самом каменном круге, не понимая, как попал сюда. Огромные монолиты нависали со всех сторон, пугая, шепча что-то невнятное. Светя в лунном свете непонятными рунами. Альт не понимал их кармического значения, не понимал, как попал в это место и, утирая от бессилия слезы, несся в хижину, которая заменила ему дом.

    Сегодня он собирался особенно тщательно. Это была его шестнадцатая осень. Краюха хлеба, кусок вяленой оленины, шмот сала и несколько кусков тыквы, стянутой у Тильды из чугуна пополнили его запасы. Он все внимательно проверил, набрал в тыквянку воды и поплелся к хижине поесть перед дорогой похлебки. Еще неизвестно, когда ему удастся поесть горячей пищи. В голове мысли путались и он несколько раз останавливался, пытаясь сообразить, куда ему надо идти.

    Солнце стояло высоко над головой, и хоть было совсем не жарко, Альта то и дело бросало в жар и мотало из стороны в сторону, парень с трудом передвигал ноги, то колотило от холода, и он сворачивался клубком, присев у стены какого-нибудь строения. Так и ввалился в хижину, едва не упав под ноги злой Тильде.

    Она посмотрела на него подозрительно, а после высунула на улицу свою лошадиную физиономию:

    — Рейнолд, — заорала она, — запрягай Чалого, да поскорее. Не хватало, чтобы окочурился в хижине, — прошипела, кривя губы, и, подхватив из печи таганок, вынесла на улицу.

     Альт ждать ее возвращения не стал. Он с трудом поднялся на ноги (кости безумно ломило, а тело казалось исполосовано когтями зверя), выдавил бычий пузырь, закрывавший оконный проем мутным озерцом, ублажая взгляд, выбрался на улицу и, пригибаясь, медленно пошел к сараю, за камнем у которого находился схрон, сожалея, что так и не удалось поесть.

    Холодный пронизывающий ветер гнал тяжелые облака, клубящиеся в темном небе, поднимал опавшую листву, закручивая ее между ногами, мешая идти. Тонкие стебли хвоща ползучего оплетали ноги, охватывая щиколотки чешуйчатый отростками, тянули вниз к земле. Вдоль тропы в кустах чертополоха раздавались писк и шуршание, маленькие горящие зеленым глаза провожали альта, настороженно глядя вслед. Он поднялся на холм, преодолел вересковую пустошь, шел не разбирая дороги, словно не понимал куда идет.

    Очнулся Альт в каменном круге, упал на колени, чувствуя, что не может дальше идти. Казалось камни над головой смыкаются, руны, начертанные на их навершиях, засветились в лунном свете. Альт дополз до жертвенного камня, обессиленно падая сверху и закрывая глаза. Жар не отступал, в голове мутилось. Шепот и странные звуки, походившие на песнопения, лезли в голову, мучая и без того уставший мозг.