— Вот бери деньги и исчезни вместе со своим подкидышем. Вы же этого хотели? — блондинка шипела гадюкой, приближаясь ко мне всё ближе и ближе.
В ней было столько ярости неприкрытой чопорными манерами, сейчас она походила больше на пацанку со школьного двора: всклокоченные волосы, проявившиеся глубокие морщины, толстый слой макияжа и кривая улыбка. От лоска, покладистости и интеллигентной воспитанности не осталось и следа. И картина, признаться, была отвратительная.
— Ты же этого добиваешься? Так на, бери и уходи, — она швырнула мне в лицо пакет с деньгами, как подачку, как кость бездомной собаке! Да у меня не было высшего образования, как у этой куклы надутой, нет богатых родителей, но у меня есть самоуважение! Гордость! Эта её провокация лишь придала мне сил, дала уверенность в том, что уже не сверну назад. Не ради себя… Ради нашей дочери…
— Не всё в мире покупается, Анжела. Но мне тебя очень жаль…
— Я — Ангелина, коза ты тупая, — она снова подтолкнула пакет и на пол посыпались металлические монеты, вложенные, чтобы унизить меня окончательно. — Собирай мелочь и проваливай из моей жизни, из этого дома, и чтобы я тебя и твою спиногрызку возле Горислава не видела! Я рожу ему нормальных детей, а не таких вот заморышей забитых!
— Не смей так говорить о моей дочери, — я вовремя перехватила её руку, не дав ударить себя по щеке. Сжала запястье, нарочно вдавливая золотой браслет ей в кожу, чтобы навсегда запомнила, что за свою девочку я любого в клочья разорву. — Ты пустышка. Кукла, способная любить только за блага, за привилегии, за успешность.
— Отвали! Тебе никогда не получить его!
— Да? — отбросила её руку и брезгливо вытерла ладонь о кашемировое пальто, лежавшее на подлокотнике дивана. — Тогда почему он каждый вечер приезжает к нам, а не проводит время с тобой?
— Убью… — её глаза налились кровью, подбородок задрожал, а пальцы в кулаки сжались. Эта истеричка и правда была на грани, чтобы вцепиться мне в волосы. И наверное, так бы и сделала, если бы не мужской голос, заглушивший всё вокруг…
— Что здесь происходит?