Подмастерье. За час до заката

Скверна (IV)

Путь пролегал вдоль реки, по топкому, заросшему камышами берегу, где под ногами хлюпала вода. Сумерки стремительно сгущались. Деревушка осталась позади, и, оглядываясь назад, Мервин не видел ни огней, бьющих сквозь щели в ставнях, ни даже силуэта крыш. Только крутой обрыв темным пятном чернел на фоне насыщенно-синего неба.

– Не отвлекайся, – посоветовала Виллирун. – Угодишь в трясину — без сапог останешься. Иди след в след за мной.

Мервин послушно ступал по ее следам. Ямки в форме подошв быстро наполнялись водой и с чавканьем поглощали сапоги. Впереди шел Эдельферд, прокладывая дорогу. Он не говорил ни слова, но Виллирун, казалось, время от времени кивала, будто отвечая ему или своим мыслям. Мервин замыкал шествие, и с каждой минутой ощущал все больший мороз на коже — спина покрывалась мурашками. Враждебность ночи нервировала. Невидимый плеск в темноте вызывал дрожь. То и дело Мервину мерещились жуткие тени и горящие нечеловеческие глаза. Он все чаще стал оглядываться, пока, в конце концов, не оступился и плюхнулся в жидкую грязь.

– О небо, Мервин, – Виллирун остановилась, – как ты умудряешься быть настолько неуклюжим? Уверена, даже окажись ты среди чистого поля, обязательно бы врезался в единственное дерево.

– Да уж наверняка, – проворчал Мервин, вытирая ил с лица не менее грязным рукавом. – Наставница, далеко еще?

– Нет, почти на месте. Видишь островок у того берега? Нам к нему.

– Через реку?

– Ничего, там мелко. Перейдем вброд. Эдельферд, возьми его сумку, иначе он точно ее утопит.

Эдельферд, ушедший вперед, вернулся. Он ничего не сказал, но под его взглядом Мервин почувствовал себя особенно жалким.

Когда они добрались до островка, луна уже поднялась к зениту. Тонкий серебряный серп освещал каменистое плато, затянутое илом и гнилыми водорослями: во время паводка островок полностью затапливало, но сейчас вода ушла, и над ним висел запах тухлой рыбы. Мервин, морщась, устало сел на землю и, поочередно стянув сапоги, вылил из них воду. Вокруг было спокойно. По обе стороны реки голосили птицы, тихо плескались о берег волны. Издалека доносился одинокий волчий вой. Твари редко нападали на животных — только с голода или защищая территорию. Бывали даже случаи, когда твари вырезали целую деревню, но ни одна корова или курица не пострадала.

Интересно, откуда такая ненависть именно к людям?

– Мервин, не спать, – окликнула его наставница. – Как рука?

Мервин поднес черную руку к лицу, пошевелил пальцами.

– Все в порядке. Немного покалывает.

– Это хорошо, – кивнула Виллирун. – Но все-таки нам лучше поторопиться. Эдельферд, дай мне мою сумку.

Она достала из сумки две небольшие стеклянные склянки и один кожаный мешочек. Обе склянки передала Мервину, а мешочек — Эдельферду. Эдельферд сохранял спокойствие, но смотрел на мешочек с не меньшим недоумением, чем Мервин — на склянки.

Виллирун натянула плотные перчатки и, пройдясь по островку, замерла над небольшой расщелиной.

– Мервин, ты когда-нибудь видел лунные кристаллы? – спросила она.

– Ну, в Шабаше пару раз показывали… И на картинке в одной книге, правда, в книге они были не такими, как в жизни.

– Потому что в Шабаше вам наверняка показывали бесполезное старье. Лунные кристаллы, Мервин, накапливают силу долго, а вот теряют ее быстро. Пять дней после новолуния — предел. После этого они мало чем отличаются от обычной речной гальки, хотя и сохраняют пару полезных свойств.

Говоря об этом, Виллирун одновременно сунула обе руки в расщелину. На ее лице застыло сосредоточенное выражение. Она нахмурилась и недовольно цокнула языком.

– Ко всему прочему, добыть эти кристаллы непросто. Они растут на каменистых плато среди пресной воды, а удобрением служат погибшие красные водоросли — для пресной воды очень редкие. Сейчас Шабашу известно всего несколько рек и водоемов, где их можно найти. Ислага — одна из таких рек.

Виллирун, морщась, упорно водила руками в расщелине, время от времени доставая на свет грязь и мусор или обломки камней.

– Наконец, еще один неприятный факт — даже зная место, добыть лунные кристаллы непросто. Потому что они, поганцы, предпочитают тесные темные пространства. Ага!

От ее победного восклицания Мервин вздрогнул. Он все еще не привык, что время от времени сквозь маску сдержанной и хладнокровной ведьмы прорывается эмоциональная девчонка. В такие моменты наставница его пугала.

– Мервин, давай сюда склянку! – велела Виллирун. Она вытащила руки из расщелины и явила его взору горсть мелких, тускло светящихся белых камушков, заляпанных грязью. Чем-то они напоминали его амулет, но были меньше и неказистее. – Отлично. Смотри внимательно, Мервин, — вот так выглядят свежие лунные кристаллы. Прелестно, не правда ли?

– Да. Наверное, – с сомнением кивнул Мервин, подставляя склянку.

Виллирун осторожно пересыпала в сосуд шесть камушков вместе с илом и водорослями.

– Хорошо, теперь убери в мешок. Эдельферд, осторожнее с ними!

Эдельферд не ответил, только посмотрел на нее с осуждением, мол, госпожа, когда я тебя подводил? Но Виллирун уже не обращала на него внимания. Выбрав другую расщелину, она вновь с увлечением погрузила в нее руки.