Подсудимая

Яркий свет, широким лучом бивший непонятно откуда, слепил. Из-за него фигура одного из говоривших казалась темной и размазанной. Лида могла четко разглядеть только второго - дородного мужчину, сжавшегося в центре зала перед высокой трибуной. На протяжении всего заседания суда обвиняемый хныкал почти не переставая. Его обвиняли в убийстве, и он признался. В том, как напился, узнав об измене жены, как подрался с ней в коридоре квартиры. Как толкнул ее, она упала и ударилась головой, а он испугался и сбежал, бросив тело. Как уже в полиции узнал, что жена умерла не мгновенно, и ее можно было бы спасти, если бы приехала скорая.

Странно. Обвиняемый есть, обвинитель есть, защитника нет. Почему подсудимый не протестует? Почему не ходатайствует о вызове свидетелей, о переносе даты суда? Это ведь прямое нарушение конституционных прав человека!

А мужчина не возражал. Слова обвинителя каменными плитами ложились на сгорбленные плечи подсудимого. Он безропотно соглашался, даже не пытаясь защищаться. Лида, конечно, не особенно разбиралась в уголовном кодексе, но этому бедняге явно впаяют приличный срок.

Жалкий тип, думала Лида. Трусливый. Небось, сам пил и денег в семью не приносил. От хороших мужей жены не гуляют. А супруга его! Тоже хороша. Если уж вышла за неудачника, либо добросовестно терпи, либо разводись. Чего в грязи себя пачкать? Вот сама Лида бы никогда! Да, и зачем она здесь?

Отвлекшись на собственные мысли, Лида пропустила оглашение приговора, который вынесли горе-убийце. Очнулась, когда место перед трибуной опустело, и в зале заседания стало тихо.

- Вызывается подсудимая Лидия Казакова, - объявил все тот же голос обвинителя.

«Подсудимая?» - обожгла страхом мысль.

В чем ее обвиняют? Не в чем. Она не совершала преступлений. Лида в ступоре смотрела на ряд темных фигур на трибуне позади обвинителя, шарила растерянным взглядом по толпе зрителей, стоящих вокруг. Разве на такие заседания допускаются зеваки?

- Подсудимая Лидия Казакова!

И Лидины ноги сами вынесли ее в сноп света посреди зала. За что ее могут судить? Она застыла перед трибуной, изо всех сил пытаясь вспомнить все свои проступки и преступления. Лида никого не убила, никогда не брала чужого, никогда не мошенничала. За ней не числилось долгов, кредитов или неоплаченных штрафов. Она строго следила за этим. Может муж где накуролесил? Нет. Он бы сказал. У них в семье не принято хранить такое в секрете. На работе тоже все спокойно. Она свою библиотеку в ежовых рукавицах держит. Какие там могут быть махинации? Разве что бухгалтерия где-то ошиблась, но и проверок никаких не проводилось.

- Оглашается обвинение, - объявили с трибуны.

- Но я ничего не делала! Меня не за что судить!

– У всех есть за что. Подсудимая - душа третьего ранга. Воплощенная Лидия Казакова. Место рождения: Новосибирск. Мир: Земля. Время рождения: тысяча девятьсот пятьдесят девятый год по местному летоисчислению.

Какой третий ранг? Воплощенная?

- Обвиняется в причинении добра. Преступление носит умышленный характер. Обвинением зафиксировано пятнадцать эпизодов нанесения добра другим людям.

Бред какой-то. Как можно причинить добро, да еще пятнадцать раз?

- Обвиняемая, признаете ли Вы свою вину в многократном умышленном причинении добра.

- Что? Нет!

- Лучше признай! – выкрикнул кто-то из зрителей.

- Что это за обвинение такое? И где мой защитник? Мне положен хотя бы адвокат, назначенный судом!

- Нет у тебя защитника, и не положено.

- Вы творите произвол! Это нарушение… Я пожалуюсь на вас в суд более высокой инстанции! Они разберутся, что тут у вас происходит!

- Нет более высокого Суда, чем этот, потому что ты умерла.

Лида засмеялась. Нервно. Она не собиралась грубить, но истеричный смех намертво сросся с растущей паникой. Глупо пошутил этот прокурор. Вообще не смешно.

- Точнее, тебя убили. Такие как ты своей смертью не умирают. Память о земной жизни еще очень свежа, потому ты и цепляешься за привычные образы. Я облегчу тебе понимание.

Перед Лидой появился огромный экран телевизора, на котором как в немом кино замелькали картинки.

И Лида вспомнила все. Как она шагнула на пешеходный переход, как вылетел из-за автомобиля, пропускающего пешеходов, белый «Крузак». Даже расширенные от ужаса глаза молоденькой девчонки за рулем и неумолимо приближающуюся серебристую эмблему Тойота на капоте. А потом… Зал заседаний. Мужская пухлая фигура перед трибуной. Нелепый суд…

Она действительно умерла.

И значит эти фигуры на трибуне… Это ее личный Страшный Суд? Она же никогда не верила в Бога, всегда считала, что религия – лишь способ легко управлять людьми и принципиально не ходила в церковь.

- Если ты не веришь во что-то, это не значит, что этого не существует. Отрицая что-то настолько неистово люди делают это реальным. И религия тут не при чем, - прочитал ее мысли обвинитель. – А защищать себя ты можешь сама. Этого права никто у тебя не отнимет.

Умерла… Но как же? Лида подняла руки перед глазами. Вот же они. На месте. Обе. Двигаются. Только не ощущаются.

- Твой дух и разум все еще сцеплены с душой. Эта связь нужна, чтоб прожитая тобой жизнь стала опытом души. Разуму проще мыслить знакомыми ему категориями, потому он и достраивает себе тело. Ему все еще привычнее в своей клетке. После Суда связь пропадет.

Лида не решилась подумать о том, что будет дальше. Что если она исчезнет? Насовсем!

- Итак, ты признаешь себя виноватой в нанесении добра другим людям?

- Это глупо! Как можно судить за то, что кто-то делает добро?

- Самое большое добро превращается в зло, если совершается насильно.

- Но я не делала ничего насильно!

- Ну, как же? А Светка Яковлева? Восьмой класс, третья четверть.