Поединок

Поединок

Малый галеон стонал и скрипел, но, гонимый попутным ветром, упорно стремился к горизонту. Туда, где далёкие молнии огненными корнями прорастали в безлунную ночь, соединяя небо с морем. Корабль то грузно взбирался на белые гребни чёрных волн, то скатывался вниз и, шумно хлюпая о воду, погружал нос по самую талию святой Анны, вздымая гейзеры брызг. Далёкие, но яркие вспышки на мгновение выхватывали из ночной тьмы фигуры копошившихся на галеоне людей.

На шканцах[1], опершись о планшир[2], стоял Хосе Игнасио — тридцатидвухлетний владелец и капитан этого видавшего и лучшие времена торгового судна, доставшегося ему от отца и помнившего ещё и его деда. Сдвинутые брови, прорезавшая высокий лоб глубокая складка и прищур карих глаз, вглядывавшихся в темноту, озаряемую частыми вспышками, придавали его удлинённому загорелому лицу выражение глубокой задумчивости и тревоги. Крепко сомкнув губы, дабы в рот не попадали солёные брызги, серебряными каплями застывшие на его чёрной испанской бородке, Хосе мысленно обращался к своему кораблю: «Ну давай, милая, поднажми! Уже осталось совсем немного — если ветер не изменит направление, к утру войдём в Аркашонский залив, а там уже и до порта рукой подать».

Сильный удар в плечо прервал его мысленный монолог. Хосе повернулся. Очередные вспышки небесного огня отразились на хмуром немолодом лице боцмана. Коренастый метис Диего Гонсалес, зафрахтованный в Кампече, не удержавшись, завалился на капитана, едва не сбив и его с ног.

— Сеньор капитан! — пытаясь перекричать свист ветра, позвал Диего.  Его прокуренный хриплый голос дрожал от напряжения.

Хосе наклонился к самому уху пристроившегося рядом и также ухватившегося за планшир боцмана:

— Что случилось?

— Море пенится, сеньор капитан! Если не изменим курс, попадём прямо в бурю, — перекрикивая порывы ветра и скрип рангоута[3], заявил Диего и указал на гребень волны, коронованный белой шапкой, видимой даже в темноте.

— Мы не будем менять курс, Диего! «Санта Анна» — крепкая старушка, она не поддалась бурям даже в Атлантическом океане! — сильный порыв ветра унёс голос капитана в море, но Диего Гонсалес услышал его.

— Сеньор капитан, зачем лезть в глотку шторму, если можно обойти его, прижавшись к берегу? – не унимался боцман. – Мы на всех парусах идём прямо на грозу, которая разнесёт нас в щепки быстрее, чем вы прочтёте «Розарий[4]»!

Капитан взял Диего за грудки и, притянув к себе, прокричал почти в самое ухо:

— Нет! Мы не свернём!

Отпустив боцмана, Хосе обеими руками опёрся о планшир и всмотрелся в иссиня-чёрную бездну. Очередной порыв ветра был сильнее предыдущих. На миг воцарившуюся темноту вновь разрезали молнии, голубыми змеями скользнувшие с неба в воду. На этот раз их сопроводил далёкий раскат грома. Диего перекрестился:

— Пречистая Дева, оберегай нас! – прошептал он, с трудом устояв на ногах при сильном ударе ветра в правый борт. Придерживаясь одной рукой за планшир, второй вытащил из-за пазухи маленький медный медальон-амулет, поцеловал его, дрожащей рукой засунул обратно и вновь перекрестился.

— Ты уже бывал в Бискайе, Диего? — крикнул Хосе, глядя на искажённое гримасой лицо боцмана.

— Да, сеньор капитан, — прохрипел тот, крестясь на очередную вспышку.

Хосе ухватил Диего одной рукой за плечо и притянулся к нему:

— Тогда ты должен знать, насколько он коварен! Шторм может исчезнуть так же неожиданно, как и появился, а потому, чем быстрее мы пройдём Бискайский залив, тем больше у нас шансов доставить груз. В такую погоду ни пираты, ни патруль не выйдут в море!

Далеко впереди новые молнии осветили линию горизонта. Продолжая рассматривать всё более частые сполохи, капитан погрузился в тяжёлые размышления…

«Санта Анна» уже слишком долго бороздила владения Нептуна. Отправляясь из Новой Испании в Европу, Хосе надеялся, что это будет её последний фрахт. Груз специй, уложенный в мешках на сойадо,[5] обещал немалую прибыль. Продав и «Анну» можно было бы на замену старому галеону приобрести более быстрый и манёвренный почти новый флейт. Да и на десяток-другой ящиков французского фарфора, набиравшего популярность среди богатых обитателей Нового Света, хватило бы. А всё благодаря тому, что ваниль — прибыльный товар. Особенно, когда везёшь её контрабандой. Да и как иначе, если его величество Филипп IV имеет монополию на продажу всего, что производится на подвластных ему землях и очень не любит наглецов, рискнувших позариться на его специи? Вот и курсировали патрули и в Карибском море, и вдоль побережья Пиренейского полуострова в поисках отважившихся продавать добро короля без его ведома, чтобы развешивать их на реях собственных кораблей. Но Хосе, зайдя на Мартинику за партией коньяка для нового губернатора Кампече, получил от одного французского торговца столь щедрое предложение, что не смог отказаться. Да и кто бы смог, когда дома молодая красавица жена мечтает о новом платье, а старый галеон давно требует если не замены, то уж точно капитального ремонта? Хосе не отказался, и сейчас грузовые отсеки старушки «Анны» до отказа набиты контрабандой — ванилью, какао и кардамоном. Вот потому теперь «Санта Анне» стоит бояться не только проклятых пиратов, но и испанских патрулей. И если с пиратами тридцать пушек под присмотром старого бомбардира Алонсо ещё могли поспорить, то с двумя–тремя патрульными галеонами, несущими не менее сорока орудий каждый — не посмеешь.