Поезд во мглу

3 часть

Что бы как-то отвлечься от печальных мыслей и пожеланий всех благ майору, я изучала вид за окном. Да только и он не радовал красочностью и разнообразием. Да еще и мелкий дождик накрапывал. За окном проносились поля, полу лески, побитые трассы, размытые дороги, непролазные болота, обветшавшие жилища. Но было заметно одно: нигде не было людей, лишь только жалкие следы пребывания когда-то. Похоже, Катаклизм согнал всех уцелевших людей в тесные городишки и высосал жизнь с земли.

Лишь в отдалении, где-то на сером горизонте показались зыбкие тени, они долго и упорно преследовали поезд, махали руками, а потом на них налетела тень больших размеров.

Я поддалась ближе к окну, что бы лучше рассмотреть, аж лбом уперлась в ледяное стекло, чем вызвала тучу мурашек и дрожь по спине. Но поезд со спокойным безразличием уносился вдаль и я так ничего не разглядела. Это все вызвало во мне непонятную призрачную тревогу, вот как будто причин материальных ей появиться нет, кроме того, что я еду в незнакомое место и от моей работы зависит благополучие семьи, но дело было не только в этом. Я не могу понять точных причин нервозности, которая все нарастала с каждым отдалением от родного края. Как будто пока, я была рядом с городом, еще можно было повернуть назад, все исправить, отказаться, а теперь все – назад дороги нет.

Из-за холода часто отлучалась в туалет. Когда вернулась в купе, мои попутчики, уже пели веселые песни и травили байки, причем некоторые были довольно-таки жуткие, а учитывая обстановку неуместные. Петр Игнатьевич добавил своей закуси и предложил мне хотя бы поесть, раз пить не хочу. В отличии от Мотреной снеди его еда была вполне съедобная и даже аппетитная на вид, а я везла всего два яйца, которые планировала съесть в обед, больше у меня есть нечего.

Я покраснев и поколебавшись, согласилась. Как следует, поев и попив горячего чая, из термоса заботливо положенного Петр Игнатьевича женой, повеселела, мне даже теплее как-то стало и эти люди казались, как родные. Наверное, мне не хватало нормально поесть, вот и нервной стала.

– Ты девка хорошая, но тощая, что плакать хочется. Как сможешь работать на заводе и не загнуться, ума не прилажу! – Громогласным голосом сказала Мотря, вытирая жирную руку об юбку.

– Ну, уж как-то буду работать, а что делать! Родные надеются на меня, так что не могу их подвести! – мягким голосом ответила я.

Улыбаясь, делая глоток ароматного чая, мой желудок ликовал, а по организму растекалось тепло.

– Да, ждут тебя тяжёлые года, но и награда соответствующая! Мои домочадцы тоже не мыслят жизни без моей работы, все с любопытными мордашками и воплем «что принес» встречают. Ну как я могу прийти к ним с пустыми сумками? Так что самая тяжелая работа становиться в радость, если знаешь что все не зря. – Ответил Петр Игнатьевич, вытирая усы рукавом.

Мы увлеченные интересным разговором не заметили, как небо и без того серое и затянутое пеленой туч, почернело, помрачнело, стало сумрачно, будто вечер близится. Поезд проезжал древний лес, опасно напирающий на узкую полоску железнодорожных путей. А вскоре показалась побитая природными катаклизмами деревенька, нет она пыталась стать посёлком, вон и полуразрушенные пятиэтажки есть, но внезапно обрушившийся Катаклизм оборвал ее жизнь, как и ей подобным. Окружало деревеньку болото, поросшее высоким камышом, грязно-зелёной ряской. С болота лениво выползал молочный туман. Было что-то в том, как он двигался странное, он будто крался, подобно серой змее выискивающей добычу и готовый принести смерть.

Туман укутал ревностно деревеньку и даже пятиэтажки канули в его пучину, словно немой крик последнего оплота цивилизации. Еще что было странным это то, что из деревни не исходило ни звука, ни блеянья овец, ни мычания коров, ни лай собак, да даже разговоров людей не было слышно, только гудок поезда нарушал тягучее безмолвие этих мест, да стук колес об рельсы. Поезд подобно заботливой матери спешил увезти детей подальше от опасной змеи, но гадина уже изготовилась к броску.

– Какой плотный туман! – удивилась я.

Чувство смутной тревоги, усыпленное сытным завтраком, подняло насторожено голову и заскребло по душе когтями. Я нервно сглотнула. Теперь радуясь, тому что еду в бронированном поезде, что закрыты на глухо окна и стоят решетки. Это вселяло некую уверенность, все будет хорошо.

– Да уж…странно, обычно мы проезжаем эту глухомань без происшествий, но может это из-за недавно прошедшего дождя. – Сказал Петр Игнатьевич, хмурясь и насторожено вглядываясь в окно.

– Да туман как туман ничего особенного! – отмахнулась Мотря, с невозмутимым видом наливая в стакан горяченькой.

Я глядя на невозмутимость попутчицы даже прониклась уважением что ли. Наверное, при Катаклизме Мотря сохраняла редкое спокойствие.

Везет ей, а вот я нервное создание. Конечно, не застала Катаклизм, но видела, как люди боролись с его последствиями пытаясь выжить и не у всех это получалось.

Туман тяжело тянул белые щупальца к темному поезду, пока не покрыл собой деревню, лес и болото. Поезд словно заехал в молочный туннель и никак не мог вырваться из его плена. Звуки тоже как-то стали приглушенные.

– А скажите, никаких происшествий не случалось ранее? – поинтересовалась после паузы я, нервно поглядывая в окно.

– Да нет...вроде бы…вот тридцать лет езжу и довольно-таки спокойно поездка длиться. Я бы даже сказал скучно…ведь пейзажи серые, безжизненные. Поезд едет одним и тем же маршрутом. А я его за эти годы изучил вдоль и поперек. – Ответил Петр Игнатьевич, призадумавшись.

– Ага-ага. Тоска одна! И это самое тяжелое. – Согласилась Мотря.

Наверное, поэтому мои попутчики запаслись выпивкой и закуской, зная, что дорога предстоит скучная.