Поговори со мной на своем языке

Поговори со мной на своем языке

Подержите, пожалуйста и если вам не очень трудно, вынесите, мою утку и кстати, это не шутка. А если и шутка, то неудачная и не черная, а наверное, скорее всего цвета… эээ. Дерьма. Извините. Здесь, в хосписе, очень хороший сервис, человечное, как мне кажется, отношение к пациентам и персонал внимательный и терпеливый. Чего мы, волею наших незавидных и несовершенных судеб здесь собравшиеся, очень часто не заслуживаем.
Как жаль, что осознание своих жизненных ошибок приходит к нам поздно, слишком поздно. Оно приходит в то время, когда исправить уже ничего нельзя и можно лишь только горько сожалеть об упущенных возможностях и своих фатальных промахах. Если бы кто-нибудь даже месяц назад сказал мне что я скоро будут лежать в заведении подобного типа, я бы наверно, в лучшем случае, повертел пальцем у виска. Но жизнь, как известно, порой выкидывает такие коленца, что можно только диву даваться и поминать всех святых угодников. Если ты, конечно, успеешь это сделать.
Кто-то, прочитав первые строки, скривив губы, скажет: Б…! Опять очередной выс… выплеск дерьмища какого-то городского сумасшедшего маргинала! И он будет совершенно прав! Я и сам раньше терпеть не мог читать эти слезливые и сумбурные бредни или смотреть ток-шоу, в которых какие-то, абсолютно незаслуживающие нашего внимания, опустившиеся люди, нам рассказывают, почему они скатились в скотские условия и почему-то не ведут нормальный образ жизни. Здесь, видимо, ключевое слово — почему-то. Вероятно, в нем все дело. И государственная система, как все отчетливо понимают, здесь совершенно не при чем. Никто же не мешает им жить хорошо, а то, что у них не хватает на это денег… Ну кто же в этом виноват? Не олигархи же, которые на корню выгребают все национальные достояния? И не главы госкорпораций с окладами размером в годовой бюджет московской области? Так ведь? Конечно так! И все! И точка! А кто так не думает… то… то мы их всех расцелуем и попросим так не думать!
Всё так, всё правильно и я, если был бы на вашем месте, тоже бы не стал читать подобный невербальный опус. Но раз вы продолжаете, несмотря на мое предупреждение этого не делать, поскольку имеется реальный риск получить неизлечимую моральную травму, то и я, видимо должен продолжить свое весьма незамысловатое повествование.
Да и что, собственно, рассказывать? Раньше, в другой жизни, я был обычным, среднестатистическим налогоплательщиком. Жил в Москве, с мамой, учился на экономическом факультете МГУ, потом работал клерком в банке. Короче говоря, все как всегда и все как у всех обычных, нормальных людей. Не был женат. Никогда. И не то чтобы я не любил женщин, они мне всегда очень нравились, у меня нормальная ориентация, но поставленная цель в достижении карьерных успехов очень сильно мешала моей личной жизни. Да и маманька постоянно говорила мне, что женщины не дают сосредоточиться на определенной цели и я был с ней, если и неполностью, но в достаточной степени согласен. Маманька же плохому не научит? Ведь не научит? Так ведь? Конечно не научит.
Были какие-то кратковременные отношения, но они, как правило, не приводили к какому-то серьезному финалу. Может быть потому что я к этому не был готов, а может быть потому что мои тогдашние пассии не видели во мне того человека, который бы мог их устроить во всех отношениях. Представьте себя на их месте, когда молодой человек, вместо того что бы их, вполне вероятно очень сильно на момент свидания специально голодных — накормить, начинает цитировать им сонеты Шекспира или стихи Петрарки. Какой же нормальной девушке, рассчитывающей в лучшем случае нахаляву поесть, а в худшем перепихнуться без презика, это может понравиться? Я вполне могу ответить за вас и думаю, что вы будете со мной согласны — никакой.
Я раньше считал что 40 лет — это рубеж, рубикон, красная линия, финиш и, если ты его достиг и заработал определенные преференции — значит ты, в основном, добился того, чего хотел. Конечно, должность начальника отдела в банке, возможно не то, чего я мог бы достигнуть, но я всегда старался верно рассчитать свои силы и не хватал звезд с неба.
А потом… потом я неожиданно для себя понял, (после того, как на новогоднем корпоративе мне довольно непрозрачно намекнули, видимо под действием алкоголя) что в этом банке я больше ничего не достигну и начальник отдела — мой профессиональный максимум, хоть ты сдохни на работе или дома. Что бы стать директором банка, нужно было родиться сыном директора банка, а что бы стать учредителем, нужно было… ну вы поняли. Или хотя бы жениться на дочери учредителя банка. А на женихов дочери учредителя банка, там конкурс похлеще, чем в штатах на мистер Америка. Опять же, в этих кругах, все круче чем в дикой природе. И если в природе, когда в прайд приходит со стороны какой-нибудь альфа-самец, разгоняет всех замшелых олдов и становится вожаком стаи, то здесь этот номер не пройдет.
В этих кругах любого альфача или персоналия на него похожего, собьют на взлете, на подходе, на подъезде, на вздохе, вспуке и всхрюке, у них прямо-таки звериное чутье как у ирланских сеттеров и афганских борзых, они такие вещи вычисляют на раз-два. Я уже не упоминаю национальный признак, который тоже, как ни странно в наше время, имеет немаловажное значение. А я, по этому признаку совсем не подходил. Как сейчас принято говорить — от слова совсем. Русоволосый, хоть и рано лысеющий, паренек с рязанской физиономией, видимо плохо вязался с креслом директора банка. Впрочем, я же не идиот, я и раньше подозревал нечто подобное, но теперь все элементы пазла встали на свое место, картинка сложилась и я мог с полной очевидностью убедиться, что мои подозрения не были беспочвенны. Осталось, правда, неизгладимое ощущение, что меня семь лет просто в темную использовали, при этом отлично зная, что они меня в наглую обманывают и отлично понимают что я никак не смогу ответить на это шкурное использование. Прошу прощения, если не совсем литературный слэнг, время от времени будет проскальзывать в письменной форме, это, видимо, побочный эффект общения с лицами пониженной социальной ответственностью и я прошу к этому отнестись с пониманием.
Кстати, как ни странно, с этого момента я начал понимать проституток, которых использовали, но не заплатили за их услуги.
А раз так, поскольку я достиг своего предельного потолка в работе, значит настало время достигнуть определенных высот и в личной жизни. Терять время на переход в другой банк, даже имея отличное и перспективное резюме, не было никакого смысла. Там, в другом банке, была ровно такая же система родственных отношений и шкала национальных приоритетов. Просто, как ни крути, выходила бесцельная трата времени. К тому же, мама дорогая стала меня довольно часто напрягать разговорами про внуков. И ее можно понять, а маманьку, мою дорогую, нужно слушать, она же у меня одна, а я, несмотря ни на что, все-таки примерный сынулька, к тому же ей скоро будет 70, с лишком лет.
Да и я, в принципе, был совсем не против детей, но вот беда, я неожиданно для себя понял, что совершенно забыл как общаться и обращаться со слабым полом в обычной, некоммерческой жизни. Да нет, нет, не совсем, все немного не так. Я знал, что его, этот слабый пол, нужно чем-то завлечь, например своей внешностью, харизмой или интеллектом, они от этого млеют, дуреют и теряют волю, а потом их можно брать за холку, хобот, под уздцы и вести в ЗАГС. Но здесь опять же имеются проблемы. К сорока годам я практически облысел, без очков не узнАю и мать родную, да и вес уже уверенно зашкаливает за сто кило. Вот и думай теперь, своей не в меру образованной головой, чем их заарканить и зачекировать.
На фоне всех происходящих событий, к работе я почему-то охладел, вполне возможно просто наступило эмоциональное и профессиональное выгорание. Непозволительно часто стал получать недовольные замечания от руководства, но они меня, как ни странно, мало заботили. Видимо, сместились жизненные и профессиональные приоритеты, но в какую сторону и насколько, я еще не мог до конца понять.
И вот, как-то раз, как сейчас помню, я проспал на работу. Маманька уехала к сестры в Тамбов. Короче, она была у сестре, как вы, конечно помните, говорил старший Райкин и разбудить меня было некому. Опаздывая где-то на час, я вышел из дома и побрел на трамвайную остановку. Как сейчас помню, была зима, январь месяц и было довольно прохладно. Уже подходя к остановке, я услышал как ко мне(или не ко мне) кто-то обращается:
— Млодой чловек, угстите сгаретой.
Я оглянулся и увидел молодую девушку в косухе, джинсах, с пирсингом на лице.
— Это вы мне? — спросил я, оглянувшись по сторонам и не увидев рядом никаких молодых и даже немолодых людей. Более того, кроме нас, с незнакомкой в косухе, на остановке никого больше не было.
— Тбе, — ответила девушка, — угсти сгаретой. А то я сйчас сдохну.
— Ну пожалуйста, — ответил я, потянувшись в карман на сигаретами.
— Прламент, — поморщилась девушка, — ну лдно, двай.
Причем, как я заметил, она так смешно выражалась, как сейчас, в основном, говорит молодежь женского пола, глотая первые гласные звуки в словах. Почему они так говорят, я никогда не понимал, да и сейчас, собственно, не понимаю. Может быть для экономии времени жизни или считают такой слэнг невероятной крутостью? Не знаю. Что интересно, парни того же возраста, как правило, так не говорят. Но, положа руку на сердце, я должен сразу сказать, что мне очень нравилось как она говорила. Как сейчас молодежь выражается, меня от этого тащило и плющило.
Она закурила, с видимым облегчением выдохнула сигаретный дым, а я успел ее рассмотреть. Симпатичная, молодая мордашка, лет 19-20-ть, правда пирсинг на губе и бровях, и голубой окрас волос, как мне кажется, несколько портил ее внешность. Но я, видимо, сильно отстал от современных канонов женского совершенства.
Затянувшись несколько раз, молодая особа заявила, мечтательно закатив глаза:
— Счас бы джн-тника хлбнуть всей мрдой и вбще бы мжно жть.
По всему было видно, что молодая девушка была с жуткого похмела. Ну, что ж, это бывает, но почему и как она здесь оказалась одна в столь ранний час? Видимо, какие-то личные проблемы. Впрочем, это совсем не мое дело.
— Не вопрос, — ответил я, — я сейчас.
Почему я так сказал, я не знаю. До сих пор для меня это загадка. Раньше бы я ее просто проигнорировал или куда-нибудь послал. Но не сегодня. Я сходил в К&B, расположенное неподалеку от остановки и через пять минут вернулся с двумя банками коктейля на остановку. Девушка, как ни странно, никуда не пропала, а терпеливо ждала меня на месте и жадно затянулась напитком из алюминевой банки.
— Кйф, — сказала она осушив посудину и беря у меня вторую банку.
Допив вторую банку, она бросила ее рядом с урной и сказала:
-Кк тбя звут? Дй сгарету.
Я немного затупил, осмысливая входные данные и, видя недоуменный взгляд девушки, ответил:
— Василий. А тебя как зовут?
— Нстя.
Она зевнула и затянувшись, сказала:
— Нтрахалась кк ска. Счас бы пспать. Ты где-то рядом жвешь?
Отрицать было как-то глупо и я ответил:
— Ну да.
-Вся, я псплю у тбя?
Я немного подумал и взглянув в голубые, незамутненные интеллектом, глаза девушки, ответил:
— Почему бы и нет?
Я отвел Настю к себе в квартиру, показал рукой ей на свободную кушетку и побежал на работу, на всякий случай заперев входную дверь на двойной замок.
Рабочий день тянулся почему-то очень долго. Нужно было сдавать отчетность за прошлый месяц и план работ на следующий, но у меня работа валилась из рук. На совещании я не мог вникнуть никаким образом в то, что мне делегировало руководство, я просто постоянно думал о том, что у меня дома находится молодая, красивая девушка и эта мысль не давала мне покоя.
Кое-как отработав, вечером я вернулся домой. Когда я открывал дверь квартиры, у меня было такое чувство, что все то, что произошло утром — был просто сон и когда я зайду домой, то никого не увижу.
Но это был не сон. Девушка была на месте, только она не спала, а освобождала от съесных припасов мой холодильник под просмотр какого-то молодежного сериала. Увидев меня, она сказала:
— А, Вся, првет!
— Привет, Настя! — ответил я.
— Вся, я тт у тбя нмного хлодильник блегчила. Не бдешь мня ргать?
— Нет, конечно — ответил я, — кушай на здоровье.
— Блн, Всян, ты пркольный скуф! Жнись на мне!
Я несколько растерялся. Такие предложения я получал не каждый день. Вернее сказать — никогда.
-Жениться на тебе, Настя? — спросил я, — ты это серьезно?
— Я пркалываюсь, Всян! — ответила Настя, смеясь, — не прься.
"- Прикалывается. А жаль," — подумал я. Настя, несмотря ни на что, мне, почему-то, очень понравилась. Может быть потому, что не только молодых, но и пожилых женщин, у меня не было уже давно.
-Вся, мне пра, — сказала Настя, — пка! Я у тбя нчего не украла, прверь, если не вришь.
Она непринужденно чмокнула меня в щеку и направилась к входной двери. Остановившись, на секунду, возле двери, она оглянулась и сказала:
— На зркале, в внной, я нписала тлефон, звони.
Настя улыбнулась на прощанье и хлопнув дверью, исчезла из моей жизни. К работе, после встречи с Настей, я окончательно охладел. Вечером, стОя перед зеркалом в ванной, я долго смотрел на свое отражение, а потом на номер телефона, записанной Настей красной помадой на стекле. Во мне шла внутренняя борьба, с одной стороны я очень хотел позвонить своей новоявленной знакомой, а с другой стороны — я понимал что все это глупость и ни к чему хорошему она меня не может привести.
Я продержался три дня, а потом позвонила маманька и сказала что завтра приезжает. Причем, как она сказала, будет небольшой, приятный сюрприз, она приедет не одна, а с женихом. Встречай. Подробности при встрече.
— «Какой еще на фиг, жених, — растерянно подумал я, — маманька скоро седьмой десяток разменяет! Какая она еще, на хрен, невеста?»
Что-то такой расклад мне совершенно не нравился. Я, конечно, все понимаю, любви все возрасты попкорны, но свое место в новых маманькиных отношениях, я себе не мог представить. До меня неожиданно дошло, что если сейчас не позвоню Насте, то буду об этом жалеть до конца своей пустой и никчемной жизни. И я позвонил.
— Ало, — ответила Настя.
— Настя, здравствуй, это Василий! — я откровенно обрадовался, что она не обманула с телефоном и даже ответила. Честно говоря, я вообще больше не рассчитывал услышать ее голос.
— Кто? — переспросила Настя.
— Вася, — в растерянности повторил я.
-Ккой еще на хр, Вся? — недовольно спросила Настя, — Днил, хвтит пркалываться!
— Ну, Василий, — растерянно ответил я, — помнишь, Настя, ты у меня три дня назад ночевала?
— А, Вся! Кнечно пмню, что же ты срзу не скзал? Хрошо, что пзвонил. Слшай, зйми срчно пру штук, лчше пть. Очнь нжно. Зймешь?
— Ну да, конечно, — ответил я.
— Клсс! — Всян, зпиши адрес, я тбя жду! Бльше не мгу гворить, пка!
Я вызвал такси и через час уже был по указанному Настей адресу. Это был район Гольяново, звонка возле двери квартиры я не нашел, поэтому просто постучал. Обшарпанная, выдавшая виды дверь, открылась сама и я зашел в квартиру. В прихожей никого не было, я прошел в комнату и у видел, что на продавленном диване Настя обжималась с каким-то парнем.
— Привет! — сказал я.
(Потом уже я подумал, может быть не нужно было ничего говорить, а надо было просто уйти? Тогда бы ничего не было? Как знать...)
Парочка распалась.
— А, Всян! — обрадовалась Настя, вскакивая с дивана и застегивая джинсы,- ббки прнес?
— Принес, — ответил я, протягивая ей купюры, при этом заметив, что Настин приятель смотрит на меня с нескрываемой неприязнью. Настя вскочила с кресла, застегнула джинсы и пересчитала деньги.
— Пть штук! Клсс! Смён, сгняй в мгаз! Кпи вдяры!
— Ага, щас, разбежался, — ответил молодой человек, кося на меня агрессивным взглядом.
— Лдно, я сма схжу. Тм еще долг нжно зкрыть. Мльчики, вдите сбя хрошо, не ргайтесь.
Настя ушла, а мы с новым не представленным мне Настиным другом, остались. Семен, а я понял, что это был он, закурил и с нескрываемой ненавистью глядя на меня, спросил:
— Давно ее знаешь?
— Нет, недавно, — ответил я.
— Зачем приехал?
— Настя позвала, — ответил я, пожав плечами.
— Настя позвала? — прошипел Семен, — ах ты падла, да я тебя сейчас на ремни порежу! У нас с ней любовь, а ты все, гад, испортил!
Семен с трудом поднялся с дивана и пошатываясь, осмотрелся вокруг. На столике, рядом с диваном стояла пустая бутылка из-под водки, которая, неожиданно, привлекла внимание Семена. Он взял бутылку со стола и разбив ее о край столика, стал надвигаться на меня, что-то вполголоса бормоча и брызгая слюной. Мне, честно говоря, стало не по себе. Очень сильно.
— Тихо! Тихо, Сеня! — стал я успокаивать придурка с разбитой бутылкой в руке, пятясь задом к выходу из комнаты. Я все еще надеялся что он шутит и просто хочет меня испугать, но паренек, видимо и не думал шутить. Когда я натолкнулся спиной на косяк двери, он шатаясь, подошел ко мне и всадил «розочку» в правый бок.
— «Левша! „- успел подумать я, прежде, чем потерял сознание.
А персонал здесь, действительно, тактичный. Они даже не говорят, что ты скоро умрешь или тем более, сдохнешь. Они говорят так:
— “Когда ты примиришься с действительностью!»
Как вам такое? А если я никогда с ней не примирюсь? Как тогда быть? Надо бы проверить, если конечно я успею, узнать, что у них в методичках записано на этот случай. Все бы ничего, и жить, как говорится, можно, но из-за механического поражения печени и его последствий, плюс жировой гепатоз, меня постоянно изводит понос. Он лишает меня последних жизненных сил.
Вчера приходила маманька со своим женихом. «Молодому» было явно за семьдесят, лысина, брюхо, подтяжки, крашенная борода, но держится бодро, рассказывал про какие-то большие планы на будущее. На будущее? Кому? Мне? Мне, у которого трубки торчат из всех мест? Мое будущее — тихо сдохнуть под храп и хрипы соседей по палате. Вот оно — мое будущее. Но ладно, я не стал портить их медовый месяц, я же маманьку люблю и как любимый сынулька заверил их что у них все будет хорошо. Даже без меня.
«Молодожены» ушли, а я задумался. Интересно, сколько мне осталось? В моем состоянии, когда тело медленно умирает, а мозг, видимо предчувствуя скорую смерть, буквально «фонтанирует» идеями, такое положение особенно обидно. Я отчетливо понимал, что мог бы сделать многое, если бы пошел по другому пути, не стал бы слушать маму, а стал бы жить своим умом. Но, как уже было сказано, мы понимаем такие вещи слишком поздно, когда ничего уже не исправишь. Но как ни странно, никаких психозов или истерик у меня не было, видимо пришла стадия принятия и я мог просто беспристрастно оценивать свое положение и перспективы. Из банка меня никто не навестил. Даже те, которых я по своей наивности считал, если не друзьями, то хорошими знакомыми. А потом пришла Настя, хотя, честно говоря, я уже ее не ждал.
— Првет, Всян! — улыбнулась Настя.
— Привет, Настя! — обрадовался я совершенно искренне. Я и сам не понимал почему мне нравится эта маленькая сучка. Может быть потому что хорошим мальчикам нравятся плохие девочки, а может быть еще по каким-то еще причинам?
Настя присела на стул рядом с моей койкой и я заметил что остальные, еще живые, обитатели палаты стали ее с интересом рассматривать.
— Вся, пдпиши бмагу, что ты нчаянно упал на бтылку. А то Сму псадят! Очнь пршу! Всян, у меня будет ребенок! А Сема общал на мне жниться!
Настя подсунула мне какую-то бумажку и ручку, а я посмотрел на нее. Маленькая, наглая сучка. Благодаря ее смазливой мордашке ей все в жизни давалось легко. Правда, за все ей пришлось расплачиваться своим телом, но видимо, ее это устраивало.
— Ладно, — сказал я, — я подпишу.
— Клсс! — обрадовалась Настя.
— Только у меня есть условие, — сказал я.
— словие? — удивилась Настя, — ты еще что-то мжешь?
— Ты меня не поняла, Настя, — улыбнулся я, — я уже ничего не могу, но если ты хочешь, что бы я что то подписал, ты сегодня будешь здесь, со мной, весь день. И ты будешь со мной говорить на своем языке.
— На кком язке? — не поняла Настя.
— На том, на котором ты обычно говоришь.
— Я нрмально гворю, — обиделась Настя.
— Вот и говори, Настя. Поговори со мной на своем языке.
— Ты дбил, ты это знешь? — спросила Настя с обидой.
— Знаю, Настя, еще как знаю, если бы я был нормальным, то здесь не лежал бы, — ответил, рассмеявшись я, хоть мой ливер был и против таких действий, — но если ты хочешь получить мою подпись, тебе придется сегодня поговорить со мной на своем языке.
Мы проговорили с ней до вечера, а Настя оказалась не такой уж примитивной дурочкой, как я полагал ранее. Она, как мне показалось, была намного хитрей и умней и просто косила под простушку, видимо ей так было удобней и проще. Я подписал ее бумагу, а что, собственно, в этом такого? Это моя жизнь, а Семен, в конце концов, нормальный парень, тем более он так виртуозно владеет «розочкой», даже в пьяном состоянии. Зачем ему сидеть в тюрячке? И зачем мне разбивать такую будущую дружную, я надеюсь, семью? А дльше… Блин, я как и Настя стал писать. Как там в Гамлете? Дальнейшее — молчание.