Пограничье

Глава 3. Лейла

Лейла с братом пришла в город три дня назад. И за эти три дня ей так и не удалось добыть еды. А Тони все ныл и ныл: “Ляля, хочу кушать”. Бесконечно. Это жутко раздражало. Лейла тоже хотела есть. Очень хотела. До голодных спазмов и боли в желудке, но она же не ныла! Она терпела. Один раз она попыталась попросить хлеба у булочника, но он прогнал её и долго кричал в след бранные слова. Больше она не рисковала просить еду ни у кого.

А сегодня Тони перестал просить есть. А ещё он не смог встать. Он лежал на траве и хрипло надсадно дышал, периодически захлебываясь кашлем. Он всё время кашлял, с тех пор как они убежали из замороженного города, но Лейла не обращала на это особого внимания. А теперь казалось, что ещё чуть-чуть и он задохнётся. У него был сильный жар и он больше не хотел есть.

Лейла поняла, что если ничего не сделает, он умрёт. Она отправилась искать целителя. И даже нашла. Но служанка, спросив есть ли у неё деньги и услышав в ответ нет, не пустила её даже на порог. Лейла ещё некоторое время стучала в дверь руками и ногами и кричала, что у неё умирает брат, но то ли целителя не было дома то ли его тоже интересовали только деньги.

В конце концов служанка снова открыла дверь и ударила Лейлу по лицу мокрым полотенцем. Девочка упала больше от неожиданности, чем от самого удара, и ошеломленно уставилась на плебейку, посмевшую так с ней поступить. Её никто никогда раньше не бил.

- Пошла вон отсюда, оборванка! - Рявкнула служанка и захлопнула дверь.

И тогда Лейла решилась. Она поняла, что никто кроме неё самой ей не поможет.

Лейла пошла на рынок, выбрала богато одетого мужчину и попыталась стащить у него кошелёк. Только вот воровкой она не была. И такая простая на первый взгляд задача оказалось для неё непосильной. Лейлу поймали за руку.

Сразу поднялся крик. Люди ругались и обзывали её разными плохими словами. Кто-то даже отвесил подзатыльник. Да так, что у Лейлы зазвенело в ушах. А в завершение всего этого кошмара позвали стражу.

И тут началось самое ужасное. Дело было в том, что наказание за воровство в Солтурене было предусмотрено только одно. Без суда и следствия, не взирая на возраст и любые другие смягчающие обстоятельства воришке пойманному за руку эту самую руку и отрубали. Об этом Лейла знала прекрасно, и когда её потащили к площади для публичных наказаний, начала кричать и отчаянно вырываться. Но не тут-то было. Стражник держал её крепко, а следом к площади шла радостно улюлюкающая толпа.

Всё случилось очень быстро. Лейлу приволокли на площадь, вызвали палача, прижали её руку к деревянной колоде и отрубили кисть. В этот момент она на пару секунд потеряла сознание, но оказалось, что это ещё не всё. Чтобы человек с отрубленной рукой не умер от потери крови, ему прижигали обрубок раскаленным железом. И вот после этой процедуры, Лейла отключилась уже надолго.

Пришла в себя она от того, что её окатили водой. Вылили целое ведро. Лейлу больше никто не держал. Люди уже начали расходиться. Она встала, пошатнулась, но смогла удержаться на ногах. С волос и платья капала вода. Кто-то крикнул: ” Так тебе и надо, воровка!”, но Лейле было уже всё равно. Она медленно поковыляла от площади в сторону окраины города, где под покосившимся забором в высокой траве умирал Тони. Она не смогла спасти ни его ни себя. Ничего не смогла. Вообще.

Лейла дошла до брата и легла рядом обняв его. Тони был очень горячий, и ещё он бредил. Взрагивал, бессвязно бормотал какие-то отдельные слова, заходился в жутком кашле. Лейла подсунула здоровую руку под голову брата и уткнулась лбом в его висок, положив ему на лоб свои мокрые волосы. У неё тоже поднималась температура.

Элли ехала настолько быстро, насколько это было возможно, чтобы не загнать лошадь. И все равно через четыре часа её пришлось сменить. Животное слишком устало, чтобы поддерживать приемлемую скорость. Благо деревни по пути попадались достаточно часто, а коневодство в Солтурене было развито хорошо. Никаких трудностей связанных с покупкой и продажей лошадей у Элли не возникало.

За сутки ей пришлось менять лошадей дважды. Зато к вечеру она уже ясно различала на горизонте бледно-голубую сияющую дымку. Ошибки быть не могло. В том месте, где раньше стоял замок Айвери, теперь появилась ещё одна магическая аномалия. Судя по виду дымки - воздушная. Только вот не было у них в роду воздушников уровня архимага. И не только у них. Воздушников этого уровня не было ни у кого. Да и магистров как-то не наблюдалось. Хотя магистр бы такое в одиночку и не сотворил.

Спустя полтора часа Элли начала замерзать. Сначала она списала это на наступление ночи, но вскоре заметила иней на ветках деревьев, и поняла, что ночь тут ни при чём. На пути начали попадаться странные завихрения, воздушные воронки искрящиеся пропитавшей их маной. Элли несколько раз съезжала с дороги, огибая их по широкой дуге. Ветер постоянно менял направление. Внезапно и без причины. Температура стремительно снижалась по мере продвижения к городу. Элли надела на себя всю одежду, которая была у неё в сумке, но трёх рубашек оказалось явно недостаточно. К моменту приезда в город у неё уже зуб на зуб не попадал, поэтому первое, что она сделала - забежала в ближайший дом и нашла куртку. А за одно и первые четыре трупа. Мужчины, женщины и двоих детей. Мгновенно замороженных насмерть.

По городу Элли шла, ведя лошадь в поводу. Нужно было дать ей остыть после долгого бега. По мере приближения к разрушенному замку, на улицах стало появляться все больше трупов. Элли помнила, что население города составляло около тысячи человек. Может чуть меньше, но не намного. И всех их убил кто-то из её родственников. Нигде не учтённый архимаг воздушник.

Последний выживший Айвери оказался безжалостным чудовищем. Монстром не достойным жизни. И сейчас, после того что здесь сотворил, он был без маны. У Элли правда её тоже не было, но зато у неё был револьвер. И непрошибаемая уверенность в собственных силах. А ещё совсем не было времени. Резерв убийцы вот-вот должен был начать восстанавливаться. И не известно ещё, как далеко он успел уйти за три дня.