Похожие

Похожие

      — Это дол­жно бы­ло про­изой­ти, — Ге­кидо ед­ва за­мет­но улы­ба­ет­ся, вы­ходит из-за де­ревь­ев на не­боль­шую по­ляну. — Прос­то обя­зано бы­ло.

      Ита­чи, блед­ный, по обык­но­вению отс­тра­нён­ный, по­рывис­то обо­рачи­ва­ет­ся, оки­дыва­ет её хо­лод­ным, ни­чего не вы­ража­ющим взгля­дом:

      — Ес­ли ты за­ранее зна­ла, то за­чем спо­собс­тво­вала это­му?

      — Вер­ный воп­рос, Ита­чи-сан, — с рез­кой, не­ожи­дан­но по­явив­шей­ся, серь­ёз­ностью, от­ве­ча­ет Ко­тона­ру, её ис­си­ня-зе­лёные гла­за без­бо­яз­ненно заг­ля­дыва­ют в его тус­кло чёр­ные. — Как час­то ты его се­бе за­да­ёшь?

      Учи­ха за­мира­ет. Ве­ро­ят­но, на па­ру се­кунд да­же пе­рес­та­ёт ды­шать. По его блед­но­му, веч­но прес­но­му, без эмо­ций ли­цу про­бега­ет от­те­нок изум­ле­ния, нас­то­рожен­ности. В глу­боких гла­зах за­жига­ет­ся пре­дос­те­реже­ние, ед­ва за­мет­ная опас­ка и алый ша­рин­ган с тре­мя за­пяты­ми то­моэ.

      — Ви­деть нас­квозь дру­гих — сом­ни­тель­ное бла­го, — ощу­щая, что со­бесед­ник не же­ла­ет го­ворить, про­дол­жа­ет Ге­кидо. — А ещё оно ме­ша­ет ви­деть и при­нимать се­бя та­ким, ка­кой есть. — Она за­мол­ка­ет, прис­таль­но ог­ля­дывая ну­кени­на, а по­том ти­хо, слов­но не­хотя, про­дол­жа­ет: — Ты за­путал­ся в сво­их собс­твен­ных ил­лю­зи­ях, Ита­чи-сан. Но за­нима­ет ме­ня не это, — жен­щи­на тон­ко, но сар­кастич­но улы­ба­ет­ся. — Ты за­путал­ся осоз­нанно и спе­ци­аль­но. От­ка­зал­ся при­нять ре­аль­ность. Не же­ла­ешь ис­пра­вить её, хо­тя си­лы и опы­та те­бе не за­нимать. Что это: тру­сость или апа­тия?

      — Что те­бе нуж­но? — хо­лод­но, поч­ти с през­ре­ни­ем спра­шива­ет Ита­чи.

      — А что нуж­но те­бе?

      — Не ду­маю, что этот воп­рос умес­тен.

      — Не лю­бишь, ког­да те­бя раз­би­ра­ют на сос­тавля­ющие? — Ко­тона­ру ма­тери­лизу­ет в пра­вой ру­ке тон­кую, уголь­но-чёр­ную ка­тану.

      — А ты?

      — Ме­ня ещё ник­то не смог ра­зоб­рать.

      — Не бу­дешь жа­леть?

      — Жа­лость, без раз­ни­цы ка­кая, глу­па. Со­вер­шенно не нуж­ное чувс­тво. И, по­жалуй, единс­твен­ное, от че­го я бы поз­во­лила се­бе из­ба­вить­ся, — она во­инс­твен­но, но плав­но взма­хива­ет ме­чом, вста­ёт в ожи­да­ющую бо­евую стой­ку.

      — Пос­мотрим, нас­коль­ко те­бя хва­тит, — Учи­ха де­ла­ет ед­ва уло­вимое дви­жение всем те­лом и ис­че­за­ет.

      — Вы­ходит, я, на­конец, уви­жу твоё хва­лёное Цу­ку­ёми?

      — Глу­по ра­довать­ся это­му.

      — Ты слиш­ком серь­ёзен, а от­то­го нес­частен. Был бы лег­ко­мыс­леннее, то и неп­ри­ят­ности не уда­ряли бы по те­бе так силь­но.

      Блес­тя­щее лез­вие свис­тит по ле­вую сто­рону от Ге­кидо и, со­вер­шенно не­ожи­дан­но, ми­га­ет, ис­че­за­ет, а, ког­да по­яв­ля­ет­ся вновь, то уже проч­но, как за­ноза, си­дит в пле­че.

      — Так ты мо­жешь здесь всё, — Ко­тона­ру, ка­залось, не за­меча­ет ра­нения. — Впе­чат­ля­ет. Слов­но бы твой лич­ный мир.

      — Это и есть мой лич­ный мир, — ещё од­на ка­тана, точ­но та­кая же, с мер­зким зву­ком вы­совы­ва­ет­ся из её жи­вота.

      — Че­го ты хо­чешь, Ита­чи-сан? Про­тыкать ме­ня? Пы­тать? Отом­стить за то, что я знаю боль­ше по­ложен­но­го? 

      — Ты не соп­ро­тив­ля­ешь­ся.

      — А те­бе бы хо­телось?

      Учи­ха воз­ни­ка­ет пря­мо пе­ред ней. Хо­лод­ный, как веч­ная мер­зло­та, и неп­риступ­ный, как Фуд­зи­яма. В его ру­ке по­яв­ля­ет­ся ещё од­на ка­тана, но он от­че­го-то не спе­шит пус­кать её в ход. Де­ла­ет рез­кое, ре­жущее дви­жение и зас­ты­ва­ет с уголь­но-чёр­ны­ми гла­зами, на­пол­ненны­ми нас­мешкой.

      Бо­евой бро­нежи­лет, чёр­ный, проч­ный, с ви­ду не­от­ли­чимый от прос­то­го кор­се­та, трес­ка­ет­ся, как трес­ка­ет­ся ва­за, и с шу­мом сва­лива­ет­ся вниз.

      Ко­тона­ру воп­ро­ситель­но под­ни­ма­ет пра­вую бровь, за­ис­ки­ва­юще улы­ба­ет­ся, на­чиная по­ходить на де­мона:

      — Так ты хо­чешь… раз­деть ме­ня?

      Учи­ха не­чита­емо ух­мы­ля­ет­ся и стре­митель­но вон­за­ет ка­тану ей в сер­дце. Ге­кидо сме­ёт­ся, но не бо­лез­ненно, не страш­но или зло, а ве­село, как обыч­но сме­ют­ся шут­ке.

      — Я не соп­ро­тив­ля­юсь, по­тому что не ви­жу смыс­ла, — вдруг серь­ёз­но про­гова­рива­ет она. — Ты де­ла­ешь всё быс­тро. Мне поч­ти не боль­но.

      На се­кун­ду, все­го на се­кун­ду, чёр­ные гла­за Ита­чи рас­ши­ря­ют­ся, а по­том он, буд­то сор­вавший­ся с це­пи пёс, жад­но и зло сжи­ма­ет её шею сво­ими паль­ца­ми. 

      — Ты слиш­ком мно­го бол­та­ешь.

      — Так зат­кни ме­ня.

      Он вновь зас­ты­ва­ет. Се­кун­ды, тя­гучие, бо­лез­ненные, про­пол­за­ют ми­мо, а её гла­за, ис­си­ня-зе­лёные, стран­но спо­кой­ные, с ка­ким-то не­пере­дава­емо мяг­ким вы­раже­ни­ем смот­рят в его.

      — За­чем те­бе всё это? — су­хо спра­шива­ет Ита­чи.

      — А те­бе? Ты сей­час иг­ра­ешь по мо­им пра­вилам, а, зна­чит, при­нял их. Но про­дол­жа­ешь ли­цеме­рить. Это мне впо­ру спра­шивать те…

      Учи­ха впи­ва­ет­ся ей в гу­бы жёс­тко, рва­но и рыв­ком. Да­же не дёр­га­ет­ся от то­го, что на­пары­ва­ет­ся на собс­твен­ные ка­таны. А по­том рыв­ком отс­тра­ня­ет­ся и ти­хо пов­то­ря­ет:

      — За­чем. Те­бе. Всё. Это?

      — Ты по­хож на ме­ня. Вот и всё. Я знаю, ка­ково те­бе. И знаю, как труд­но по­нять и при­нять ре­аль­ность, не на­думан­ную, а, по-нас­то­яще­му, ре­аль­ность. 

      — Так это акт доб­рой во­ли, — Ита­чи кри­во ус­ме­ха­ет­ся.

      — А я на­поми­наю те­бе мо­нахи­ню?

      — Нет.

      — Мне прос­то хо­чет­ся так сде­лать, — ров­но и прос­то го­ворит Ге­кидо, как мог­ла бы го­ворить и о по­годе за ок­ном, и о буд­ничных пов­седнев­ных де­лах.

      — У ме­ня то­же есть же­лания.

      — Ещё ска­жи, что сдер­жи­ва­ешь их ра­ди мо­его бла­га.

      Учи­ха за­мол­ка­ет. Не ми­гая смот­рит на неё.

      — Яс­но. Я мог­ла бы и не го­ворить.

      Она тя­нет­ся к его гу­бам, мед­ленно и драз­ня при­кусы­ва­ет ниж­нюю. Лег­ко и неж­но це­лу­ет. Как кош­ка ще­кой ка­са­ет­ся его ще­ки и трёт­ся, заж­му­ривая гла­за.

      — Это про­вока­ция?

      — Мы же всё рав­но в ил­лю­зии.

      — Это не прос­тая ил­лю­зия.

      — То есть, ес­ли пред­по­ложить, что я девс­твен­ни­ца, то по­терян­но­го здесь уже не во­ротишь?

      Он нес­коль­ко се­кунд тя­жело и твёр­до смот­рит на неё, слов­но не ве­рит, что она сей­час здесь и го­ворит с ним. А по­том кра­еш­ком губ улы­ба­ет­ся и ти­хо сме­ёт­ся.

      — Воз­можно, ты пра­ва. Мы по­хожи. Но мы раз­ные.

      — Аб­со­лют­но. Ты за­нуда, а я бун­тарь. Меж­ду на­ми об­ще­го: стиль мыш­ле­ния и по­зиция наб­лю­дате­ля. Так что мы по­хожи все­го ни­чего.

      — А, ка­жет­ся, нам­но­го боль­ше, — за­дум­чи­во про­из­но­сит Ита­чи, и его ил­лю­зия, Цу­ку­ёми, рас­се­ива­ет­ся.

      — Это всё? — с ух­мылкой ин­те­ресу­ет­ся Ге­кидо.

      — А те­бе нуж­на ещё до­за? — хмы­ка­ет Учи­ха и смот­рит на неё гла­зами, в ко­торых по­яв­ля­ет­ся ма­лень­кий, но уве­рен­но го­рящий ого­нёк.

      «Вос­крес», — хмы­ка­ет она про се­бя.

      «На­до бы­ло её убить», — раз­до­садо­ван­но ду­ма­ет он.

      — Я ещё не ре­шила. Но вре­мя ещё есть.

      Ге­кидо рас­тво­ря­ет­ся во вспо­лохе мол­нии и ос­тавля­ет его од­но­го в ле­су.