Поиск

8. Маршрут

Дни полетели быстро. Коулфилд отправил в Город роботов-разведчиков исследовать места, где геосканеры выявили инородные тела, отличающиеся по плотности от окружающей породы и примерно соответствующие по размеру Диане. Одну такую аномалию даже удалось вскрыть и вынуть небольшого «червя». Эмили подозревала, что и остальные аномалии скрывают то же самое, но говорить об этом Коулфилду не стала – он без того ходил мрачный, так как бесконечные обвалы каждую неделю хоронили очередную машину. В конце концов, как и предсказывал Стивен, Коулфилд остался ни с чем - подземелье заглотило даже большинство мелких многоногих разведчиков. Оставшиеся продолжали лазить по изуродованным землетрясениями коридорам, но и те зачастую оказывались бесполезны, когда крупноглыбовые завалы сменялись завалами из мелкого щебня, песка, глины или того хуже – ход оказывался зацементирован лавой.

Пол Эли провозился несколько дней, настраивая корабельный фабрикатор, и запустил процесс изготовления новых роботов. Дожидаясь их появления, Коулфилд в компании Энди мотался на глайдере над плато, неутомимо отыскивая следы Новака. Их единственной находкой за несколько недель стал искореженный дыхательный аппарат.

Тем временем у геологов работа шла полным ходом. Стивен с Майей постоянно летали в многодневные маршруты, а возвращаясь на корабль, не вылезали из-за компьютеров, документируя образцы, отстраивая и корректируя карты и разрезы и составляя отчеты. За шесть месяцев Уотсоны отметили одиннадцать рудных месторождений, в том числе четыре редкометалльных. Планета охотно являла людям запасы своих недр, и геологи с каждым днем все больше влюблялись в Викторию, несмотря на холод, вечный багровый мрак, отсутствие воздуха и частые и непредсказуемые ураганы. Нефти, газа и угля здесь не ждали – планета была слишком молода и бедна органикой для того, чтобы на ней успели образоваться подобные залежи - зато найденных металлических богатств уже с избытком хватило бы на обеспечение текущих нужд всех наратских колоний...

Эмили думала, что Виктория, наверное, будет занесена в списки так называемых планет освоения второй очереди, которыми вплотную займутся, когда будет отработана система генерирования воздуха. Шаги в этом направлении предпринимались давно, но результаты оставались скромными, потому активно колонизировались только Нарат, Сариан и Селеста, обладающие пригодной для дыхания атмосферой. С момента изобретения гипердвигателя перед человечеством открылись новые горизонты, и хотя дальние рейсы оставались дорогим и опасным делом, поиски планет, пригодных для легкого заселения, шли полным ходом. И все-таки об освобождении перенаселенной Земли пока можно было только мечтать…

Основным достижением экспедиции оставалось гигантское месторождение, которое назвали в честь Новаков. Скоплений таких богатых и лежащих на поверхности руд до сих пор не было обнаружено ни на Земле, ни на других планетах, и радость от сделанного открытия уменьшал только вопрос транспортировки. Коулфилд не уставал твердить о спрятанных где-то «звездных вратах», и хотя все соглашались с тем, что находка этого сооружения была бы много ценнее всех месторождений планеты, ни у кого не появлялось идей о том, где он может быть. Пространственный коридор оставался таким же мифом, каким был и в начале экспедиции.

В отличие от ученых и Коулфилда, у Эмили и Пола работы было мало. Они поочередно несли вахту, которая на этой планете являлась скорее данью традиции, чем необходимостью (за исключением случаев, когда нужно было поддерживать связь с полевыми группами), а в остальное время смотрели фильмы, читали и ждали наступления вечера: Пол – затем, чтобы поиграть с кем-нибудь в бильярд, а Эмили – чтобы отправиться в кают-компанию, где после ужина все обсуждали проделанную работу, строили планы на завтра и просто болтали. Эмили любила эти вечерние посиделки – не потому, что ее очень интересовали новые геологические и биологические находки, а потому что ей нравилось бывать в обществе Энди. Чем больше она узнавала его, тем больше ее влекло к нему. Было очень непривычно вновь испытывать тягу к мужчине - она слишком привыкла жить, скрываясь в скорлупе одиночества. А теперь появился этот человек, и в нем было все, что отсутствовало у нее самой и что так привлекало ее в других – легкость в общении, доброта, покладистость. Ей нравилась его улыбка, мягкий голос и внимательный взгляд серых глаз, нравилась манера слушать, слегка наклоняя голову к плечу, его неподдельный интерес и способность до мелочей запоминать услышанное. Он был постоянно занят – Эмили иногда казалось, что Скарда работает больше всех - но все-таки иногда ей удавалось побыть с ним наедине в кают-компании, когда остальные уже разошлись или еще не собрались, и каждый раз ей казалось, что он то ли смущается, то ли не хочет видеть ее лишний раз. Нет, он никогда не избегал ее и всегда с готовностью поддерживал разговор, но сам никогда не искал встречи и относился к Эмили в точности так же, как к другим участникам экспедиции, разве что чуть почтительнее. Он не замечал или делал вид, что не замечает ее повышенного внимания.

А вот Коулфилд быстро уловил возросшую симпатию Эмили к своему помощнику, и эта симпатия, кажется, порядком веселила и одновременно тревожила его. Эмили не раз подмечала любопытные и озадаченные взгляды, которые руководитель экспедиции кидал на нее и на Энди, заставая их за беседой в кают-компании или столовой, и один раз у нее мелькнуло подозрение, даже не подозрение – тень, призрак подозрения. Ведь Коулфилд так любит андроидов… Но нет, этого не могло быть, просто не могло. Джон сам сказал ей, он обещал, и он не мог обмануть ее, ни один порядочный человек не станет так прямо и хладнокровно лгать! И Эмили легко прогнала неприятное чувство.

Самого Коулфилда она видела столь же часто, как и остальных, но разговаривала с ним редко. Ее раздражали его яркие рубашки, легкомыслие, вечный ироничный огонек в глазах, бесконечные шуточки и самовлюбленность, странным образом уживающаяся бок о бок с какой-то подростковой неуверенностью в себе. К тому же, с тех пор, как Джон поставил ее на место перед первым маршрутом, Эмили расхотелось общаться с ним помимо случаев, когда этого требовала работа, да и тогда их разговоры обычно перерастали в споры. Словом, руководитель экспедиции вызывал у нее неприязнь, и, хотя Эмили осознавала всю неуместность такого чувства здесь, в замкнутом коллективе, вдали от Земли, она не могла его подавить и лишь кое-как скрывала. Что насчет остальных, то Пол относился к Коулфилду столь же индифферентно, как ко всему вокруг; интеллигентный Стивен был всегда очень вежлив с Джоном внешне, а про себя – Эмили могла в этом поклясться – посмеивался над ним; а вот Майя Джона искренне любила. Возможно, причиной служило искреннее негаснущее восхищение, с которым тот всегда смотрел на нее. Коулфилд, как многие некрасивые и добрые люди, хорошо замечал и бескорыстно ценил чужую красоту.