Покинутые богом

Пролог

Болотного, грязного цвета тучи спустились столь низко, что не ровён час могли свалиться на верхушки почерневших деревьев. Лишь въевшиеся в серую землю корни не давали им рухнуть под собственной тяжестью. Высокий лесной эльф с тоской взглянул на почерневшие веточки, которые теперь больше напоминали иголки, чем способные дать листву гибкие прутья. На глаза Алсана навернулись слезы, которым он не дал вытечь. Вздохнув, эльф с мгновение смотрел на место, которое и по сей день называл своим домом, после чего подобрался, расправил плечи и с гордо поднятой головой ступил на тропу.

Шел эльф быстро, почти не оглядывался. Старался не смотреть на увядающую в деревне жизнь. Понимающе кивая, к шествию Алсана присоединялись рослые, в расцвете сил соседи. Были среди них и некогда враги эльфы крови. Алсан вряд ли когда-нибудь привыкнет к их блестящим алым глазам. Было в понимании хищников нечто инородное эльфийской расе. Даже сейчас Алсан смотрел на кровавых родичей с толикой опаски, старался держаться подальше на узкой тропе.

Молчаливое шествие покинуло увядающий лес. Алсан и остальные двигались в едином ритме и в торжественном молчании. Лесной эльф случайно встретился взглядом с соседом и прочел в зеленых глазах столь сильный ужас, что им можно было заразиться. Алсан сглотнул и быстро отвел взгляд. Сердце стало биться чаще, лицо вспыхнуло смущением. Он то сжимал, то разжимал кулаки, заставляя ноги передвигаться. Лиховы конечности то наливались тяжестью, то немели, после чего ужасно кололи, заставляя стискивать челюсть и закусывать щеку, чтобы не простонать от боли.

Шествие разрасталось. Смотрящие либо вперед, либо под ноги эльфы молча присоединялись к процессии. И вскоре огромная, из-за черных и светлых волос напоминающая нескончаемую доску для шахмат колонна приблизилась к открытой, выложенной камнем широкой дороге. Аслан чуть приподнял подбородок и рассмотрел вершину пока еще далекой северной башни. Одной из четырех по сторонам света.

Дорога плавно перетекла в площадь. Большую, просто огромную, круглую. На корне языка Алсан почувствовал едва терпимую горечь. Идти дальше не требовалось. Он, как многие тысячи его собратьев, стоял на месте, перенося вес с одной ноги на другую. Поблизости так никто и не завел беседы. Эльфы старались не смотреть друг к другу в глаза. Кто-то тихо плакал. Алсану и самому хотелось пустить слезу, но он себе запрещал. Не так он проведет финал своей недолгой жизни. Меньше пяти столетий назад он появился в этом мире. Лихово время! А ведь родись он аристократом и считался бы еще подростком.

Мысли о несправедливости происходящего заставили запрокинуть голову и посмотреть на противоестественного цвета небо. Он уже и не помнит его синим. Почти не помнит тепла солнечных лучей. Может быть, даже хорошо, что он решил прийти, ведь смотреть на смерть природы и дальше нет никаких сил.

— Папа, не уходи! — Раздалось столь пронзительно и неожиданно, что Алсан, как и многие рядом с ним, вынырнул из своих мыслей и обернулся. Поодаль образовалась пустота, небольшой круг, посреди которого стоял широко распахнувший глаза лесной эльф и плачущий навзрыд, вцепившийся ему в ногу ребенок лет десяти. Совсем еще кроха.

— Не уходи! Не уходи! — Надрывался малыш в застиранной до светлых пятен одежде. Босой и дрожащий. Предполагаемый отец не торопился ему помогать. Стоял застывшей после извержения вулкана лишенной цвета статуей. Окружающие смотрели на него с сочувствием, на малыша с ужасом.
Уголки губ Алсана дрогнули. Он отвернулся, стараясь не вслушиваться в настырный плач. И вдруг за звоном оплеухи послышалось падение. Лесной эльф не сдержал любопытства и увидел как отец малыша, стоял с вновь занесенной рукой. Тяжелое дыхание эльфа заставляло широкую грудную клетку чересчур сильно вздыматься и почти пугающе быстро сдуваться.

— Вон! Пошел прочь! — взъярился эльф, наступая на мальчишку, который от страха забыл плакать и теперь только пятился, как мог, полз. — Да как ты посмел сбежать от матери?!

— Папа…

— Прочь! — Мужчина пошел на сына, собираясь ответить еще одну хлесткую оплеуху. Но малыш оказался быстрее, поднялся и со всех ног понесся прочь, ловко лавируя по толпе обреченных. Эльф, вытянув шею, еще долго смотрел ему вслед. Видимо, проверял, успело ли нерадивое чадо сойти с рунной площади.

Алсан вздохнул и опять отвернулся. Сколько ни старался, он не мог проникнуться сочувствием к трагедии чужой семьи, когда сам оставил дом, младших братьев, сестер и убитую горем мать. Он всего лишь умрет, а им еще предстоит постоять за себя.

Посреди площади стояло возвышение. Сложенный из серых валунов и разрисованный белыми рунами пьедестал метров семь в высоту. Алсан видел, как на него заходят эльфы, но не мог разобрать их лиц или мелких движений. С прищуром наблюдал за тем, как плечи его лесного собрата, покрывали расписанный рунами жизни казулой. Как кланялись ему и отходили в стороны, занимая свои места.

Искра гордости за то, что лесной эльф станет новым спасителем, согрела сердце Алсана. Он вновь расправил плечи и приказал ногам не трястись. Все его внимание обратилось к возвышению, где начался ритуал. Даже отсюда Алсан поймал блик алого камня подвески с груди будущего спасителя. И страх отступил. Алсану больше не хотелось вжать голову в плечи, больше ничего не сдавливало дыхание. Он успокоился и с блеском во взгляде наблюдал за возведшим руки к небу собратом. Алсан и сам не заметил, как привстал на носочки и наклонился в сторону возвышения, в сторону начавшего читать молитву спасителя. Алсану захотелось стать ближе, захотелось подойти, обнять, поцеловать край ритуальных одежд. Он сделал шаг и протянул к собрату наверху руки. Лишь мельком заметил, что он такой не один и в душе расцвел огонек счастья. Они едины в своем желании.

Молитва оборвалась резким, разнесшимся по площади эхом звуком. Алсан положил ладони на грудь, силясь унять рвущееся к спасителю сердце. Чувствовал, как горят от румянца щеки, а губы растягиваются в неуместной, глупой улыбке. Он сделал еще пару шагов к возвышению, но таких, как он, сталось слишком много, продвинуться дальше не позволила толпа. Хорошо, что никто не стал драться, все знали, спасителю это не понравится.