Полёт над городом

Глава 32

— Может, всё-таки сбежим? — Лида то укладывала вещи в сумку, то доставала, чтобы разгладить, сложить по-другому и убрать снова.

Саша, устроившись на краю письменного стола, смотрел на это с философским спокойствием.

— Нет, — покачал он головой.

— Ты считаешь, это нормально, что они говорят?! Да это же фактически плен! Похищение! А потом они позвонят нашим родителям и станут требовать выкуп!

Саша усмехнулся:

— Не станут. Предки ещё две недели на тёплых морях. Да и убежать ведь можно в любое время.

— Пока они не обколют тебя наркотой и не продадут какому-нибудь любителю садо-мазо.

— Не продадут, — он покачивал одной ногой и скалил зубы, глядя на Лиду, как на маленького ребёнка.

— Но ведь это же цыгане!

— Ну и что? Ты же вроде и сама цыганка.

— Только по отцу!

— Больше чем достаточно.

Лида аж замолчала от негодования. «Больше чем достаточно»?! Как будто Лида по своей воле родилась наполовину цыганкой! Как будто принадлежность к этой национальности уже ставит на ней клеймо!

Она уже раскрыла рот, чтобы высказаться, но Саша перебил её коротким:

— Не хочешь — не иди.

— То есть «не иди»?! Проваливай на все четыре стороны?

— Я завтра восстановлю карту, сниму со счёта деньги, найдём, куда тебя устроить. У тебя вроде дед с бабкой где-то в другом городе живут? Ты можешь там побыть, пока всё не уладится.

— Да вы достали меня! — взорвалась она. — Каждый к бабушке отправляет! Что я вам всем, такая колода на шее?

— Чего ты злишься? – Саша соскочил со стола и выпрямился, меряя её таким же раздражённым взглядом, как её собственный. — Чего я такого сказал?! Ясно, у бабки тебе будет спокойнее и безопаснее!

— Ладно, всё, — чтобы не ссориться, Лида отвернулась и возобновила сборы. — Я с тобой, это не обсуждается. Так мне спокойнее и безопаснее всего. Если надо оставаться в этом... таборе, так и быть.

«И если мы реально огребём от этого сплошные проблемы, не жалуйся», — добавила она про себя.

Скрипнул стол от тяжести человеческого тела. Потянулось молчание. Лида чувствовала спиной буравящий сердитый взгляд, но не реагировала. Она уложила почти всю сумку, когда Саша наконец произнёс:

— Это мой шанс.

Лида, не оборачиваясь, навострила уши.

Он продолжал:

— Шанс избавиться от этого, остаться в живых и в своём рассудке. Мне с каждым разом всё хуже и хуже. Ты же сама заметила. А если я не пользуюсь этими «способностями», то начинаются кошмары. Так что если есть возможность вылечиться, я хочу хотя бы попробовать.

Это Лида понимала. Невольно у неё вырвался вздох.

— Ты видел, как тот парень смотрел на тебя? — спросила она.

Стоило вспомнить полный ненависти взгляд цыгана в алой рубашке, и её передёрнуло. Если на Лиду черноволосый парень смотрел скорее с интересом, то для Саши приберёг самую настоящую, дистиллированную ненависть.

— Мне показалось, он тебя скорее убьёт, чем отпустит.

— Пока что наши интересы сходятся, — ответил Саша. — Им нужно то, от чего я только рад буду избавиться.

— Ты точно не убил его любимую собачку когда-нибудь? Так, случайно, в приступе лунатизма.

Саша коротко рассмеялся:

— И съел.

— Надеюсь, она была хотя бы вкусная, — подытожила Лида, взваливая сумку на плечо.

В прихожей их уже ждали. Старуха сидела маленьким столбиком на длинной скамеечке у входа, парень в красной рубашке подпирал рядом стену. Подарил Лиде с Сашей очередной ледяной взгляд, скривил губы и отвернулся.

Старуха медленно поднялась.

Хозяева вышли их провожать, Лида ещё раз поблагодарила за гостеприимство, Саша пожал Алексею Петровичу руку.

На самом деле чувства Лиды были далеки от благодарности. Она злилась, что хозяева не сказали ни слова вопреки старухе, когда та потребовала, чтобы «чужаки» пошли с ней. Только Злата, изменившись в лице, шепнула Лиде, что «пуридаи» не перечат. Дескать, «пуридаи» — это самая старая и уважаемая женщина в таборе, а их «пуридаи» ещё уважительнее, потому что прежде была «шувани» — чем-то вроде таборной ведьмы.

У Лиды уже шла кругом голова от непонятных слов. Цыгане вообще часто перемежали обычную русскую речь странными словечками, когда общались между собой.

Они с Сашей молча шли по улицам таборного райончика. Притихшие дома как будто наблюдали за ними тусклыми подслеповатыми окнами. Лида чувствовала себя настоящей пленницей, ей всё здесь не нравилось и всё ощущалось враждебным. Старуха-цыганка шла довольно неспешно, парень рядом с ней явно соизмерял шаги, и Лида изнывала от необходимости плестись за ними по пятам. А Сашино молчание ещё больше давило на душу.

Действительно, чего эти цыгане хотят от них? Неужели и впрямь помогут Саше избавиться от этого «нечто», засевшего в его разуме? А им это зачем?

Войдя в столовую, первым делом старуха сказала что-то вроде:

— Ты был прав. Это и впрямь он.

И глядя на Сашу, добавила:

— У тебя есть то, что тебе не принадлежит. Ты не можешь владеть им и хранить его. Верни его нам.

Пока Лида лупала глазами, ничего не понимая, Саша уже торговался, как завзятый еврей — или скорее, как грешник, обсуждающий контракт с дьяволом. Уточнил, не требуется ли для этого расстаться с жизнью, есть ли гарантия, что он сохранит разум и здоровье, каким именно образом цыгане хотят вернуть это своё «что-то» и что предлагается взамен.