Полли. Перезагрузка.

Часть 1

Коротенькая стрелка часов застряла на отметке пять утра. В квартире номер 20, седьмого дома по улице Мира, раздался звонок будильника. Полина, молодая женщина тридцати лет, устало, совсем не отдохнувши за шесть часов сна, встала с постели. Она сонно нащупала махровые тапочки, которые преданно охраняли сон своей хозяйки у кровати, и натянула на плечи старый выцветший халат. Тихонько, еле слышно она подошла к кроватке маленькой дочери. Ева сладко сопела, уткнувшись носиком в край подушки и повыше натянув теплое одеяло. Лицо Полины в ту же секунду осветила лёгкая улыбка, от которой через мгновение не осталось следа. Нужно было собираться.

За окном было ещё темно. Тусклое октябрьское утро особо не торопилось одеваться в светлые тона. Полина вышла из их с дочкой комнаты и побрела в ванну. Склонившись над раковиной, она долго всматривалась в своё отражение в зеркале. Цвет лица её был бледный. Куда-то исчез присущий ей румянец и глаза... Её огромные кофейно-карие глаза больше не излучали былой свет и блеск. А тёмно-русые густые локоны пышных волос Полины были похожи на паклю и безжизненно свисали с плеч.

- Да, Полли! - грустно улыбнулась она, - Ты не выглядишь ни на миллион, ни даже на сто тысяч.

Она умылась, приняла душ. Накинув на влажное тело всё тот же халат, отправилась на кухню. Специально встав пораньше, Поля принялась готовиться еду для своей семьи – дочери и мамы, которая вот уже два года была прикована к инвалидному креслу.

Так начался новый день Полины Шелест. Затем были сборы на работу и в садик. Наспех одев дочь, она сложила все свои вещи в затёртую, с потрескавшимися от времени и тяжести ручками, сумку и стала одеваться сама. Поглядывая на часы, что весели над дверью в коридоре, Поля понимала, что уже опаздывает. Но сил и возможности ускорить процесс сбора в садик, а за ним – на работу, у неё попросту не было. На остановке городского транспорта маленькая горстка пассажиров выглядывала автобусы и троллейбусы, которые развезут всех по работам.

«Наверное, наш троллейбус только что ушёл», - подумала про себя Полина и тяжело вздохнула. Но этим утром ей повезло, если можно так сказать. Прождав совсем немного, точнее около пяти минут, она вместе с дочкой села на другой троллейбус, следовавший в нужном им направлении. Потом был трамвай, длинный подземный переход, зонт один на двоих. Наконец, Полина привела Еву в сад. Стягивая с девочки мокрый от дождя плащик, она сказала:

- Так, Бельчонок, будь сегодня умничкой и не перечь воспитателям. Поняла?

- Поняла, - послушно кивнула головой маленькая Ева, - А ты мне конфет купишь?

- Купишь, - Полина аккуратно складывала вещи дочери в шкафчик с грибочком на дверце.

- Шоколадные? – Ева крутилась возле зеркальца, что весело возле входа в группу, и поправляла бантики в волосах.

- Нет! Даже и не проси, - Полина подошла к девочке и погладила её по голове. – У тебя от шоколада диатез. Ты же сама знаешь!

- А я чуть-чуть! Вот столь, - Ева присела на низенькую скамейку, что стояла рядом с входом и сложила маленькие ладошки, оставив между ними тоненькую щёлочку.

- Нет, Белка, вопрос закрыт, - стараясь быть строгой в такие моменты, сказала Полина. И Ева знала: когда мама говорит «вопрос закрыт», значит решения своего она не изменит. Поэтому на дальнейшие уговоры девочка не стала тратить ни времени, ни сил. Смирившись с окончательным вердиктом, Ева встала со скамейки и разгладила складочки на своём пышном платьице.

- Ну что, дамы, вы готовы? – к ним вышла воспитательница Галина Павловна, и поторопила Еву, - У нас уже все в сборе. Сейчас начнём зарядку.

- Всё, Бельчонок, беги, - Полина чмокнула дочь в курносый носик и поспешила на работу.

Вот уже более семи лет работала она учителем английского языка в школе, которая находилась неподалёку от детского сада маленькой Евы. Этим утром Полина вела занятия в 9-ом «А» классе.

- Романенко, что на сегодня было задано? – спросила Поля ученика, который улёгся на парту в самом конце класса.

- А я откуда знаю, - развязно ответил подросток, не вставая со стула.

Полина, заполнявшая в это время журнал, оторвалась от своего занятия и пристально посмотрела на ученика.

- Ты бы для начала хоть встал. Из уважения к учителю.

Он нехотя, лениво приподнялся со стула.

- Спасибо за одолжение, Иван. А теперь объясни мне и всему классу, почему тебя не должно касаться домашнее задание? Ты у нас какой-то особенный?

- Я болел, - ответил он в такой манере, как будто этот факт делал его героем дня.

- И что? Сейчас-то ты не болеешь?

- Я себя ещё плохо чувствую. Слабость, - надменно улыбнулся он.

- Слабость? Слабость - это плохо, Романенко, это совсем неудовлетворительно. Поэтому, два. Садись.

И Полина поставила двойку в журнал, напротив его фамилии.

- Да пожалуйста! Вам лишь бы пару влепить, - пробурчал Иван.

- Ты мне ещё поговори! Давно родителей в школу не вызывали?

- А вы меня родителями не напугайте. Я не боюсь. Отец вообще говорит, что вся ваша школа с таким преподаванием никуда не годится. Я этот год доучусь и в Англию уеду.

- Придётся тебя немного расстроить, Романенко: с твоим английским Англия тебе не светит.

Весь класс засмеялся. А Романенко надменно улыбнулся и без разрешения сел обратно на своё место. Достав телефон из кармана, он принялся демонстративно играть в какую-то игру.

- Романенко, можешь быть свободен, - строго сказала Полина. Её и без того возмущало поведение трудного ученика, а с телефоном – и подавно. Это был явно перебор. – Мы тебя больше не задерживаем. И потом, свою оценку ты уже получил.

Романенко в ту же секунду сгрёб свои вещи с парты в рюкзак и вышел из класса, громко хлопнув дверью. Аж окна задрожали. Урок продолжился. Спустя полчаса прозвенел звонок и началась перемена. Полина как раз собиралась в учительскую, как в кармане её пиджака загудел телефон. Это звонила директор школы - Тамара Алексеевна. Она приглашала Полину в свой кабинет.