Полночный поезд

Полночный поезд

Раньше Мариша думала, представляя себя в подобной ситуации, что среагирует очень бурно. С криками, вырыванием волос с голов, вышвыриванием на улицу вещей, и прочими, соответствующими случаю, действиями.

Однако сейчас она просто ушла, даже не хлопнув дверью. Не выбежала, а спокойно вышла из подъезда, прислонилась спиной к грязной кирпичной стене дома. Внутри была пустота. И ничего, кроме пустоты. Это было странно. Ни обиды. Ни злости. Вообще никаких чувств. Полная отрешенность.

Мариша стояла, глядя на асфальт под ногами, машинально покручивая на пальце золотое колечко, а перед глазами мелькали переплетенные в жаркой борьбе тела. Снова и снова. Она не заметила, как оттолкнулась от стены, как подобрала упавшую сумку. Где среди извечного женского барахла лежал флакончик Penholigon's ENDIMION, купленный Павлу в подарок по случаю зарплаты и солидной премии. Она отрешенно достала флакон и также отрешенно швырнула его в стену.

Через некоторое время она обнаружила себя идущей по улице. Ярко, несмотря на поздний час, освещенной фонарями и фарами бесконечного потока машин. Moscow never sleep… Вот уж верно. Постепенно пришли эмоции. И злость, и обида. Захотелось выпить. И не просто выпить, а надраться. Так, чтобы, придя в себя, почувствовать нечто вроде перерождения. Взглянуть на мир глазами нового человека, в похмельном небытии навсегда отбросить ужасное прошлое. Еще вдруг захотелось к морю. Захотелось так сильно, что аж стало трудно дышать. Мариша удивилась. Странно. Она никогда особо не любила море. Вечная проблема для подруг, жаждущих плавиться на пляже в её обществе.

Все-таки подсознание – великая вещь. У неё мелькнула такая мысль, когда Мариша подняла взгляд и увидела вывеску Киевского вокзала. Не совсем отдавая себе отчета в своих действиях, она прошла к окошкам касс.

- Мне один. До моря.

Кассирша, усталая тетка лет пятидесяти, растолстевшая и обрюзгшая от ежедневной сидячей работы, посмотрела на неё с внезапным сочувствием. Не ожидаемым презрительно-уставшим взглядом, каким смотрят на человека, обозначающего подобной фразой конечный пункт назначения за полтора часа до полуночи, нет. В глазах кассирши, хоть Мариша в своей прострации этого и не заметила, мелькнуло понимание, что стоявшей за стеклом молодой женщине попросту все равно, куда ехать. Неизвестно, что на самом деле подумала кассирша, но произнесла в ответ мягко и приветливо:

- Есть на двадцать третий, до Одессы. Отправление через двадцать минут. Подойдет?

Мариша только кивнула головой. Ей было безразлично.

Расплатившись, она медленно брела через здание вокзала, мимо мельтешащих яркими обложками ларьков и скучающих откормленных милиционеров. Потом суетливая духота вокзала сменилась прохладной суетой перрона, и она пошла вдоль поезда, отыскивая свой вагон.

- Номер шесть, – пробормотала она, завидев в окне белую табличку с черной трафаретной цифрой.

Пассажиры либо уже все погрузились в вагон, либо еще не подошли. Во всяком случае, кроме одинокого проводника, она пока никого не видела.

Купе было в самой середине вагона. Проходя по тесному коридору, Мариша вдыхала запахи поезда. Слабый аромат дизельных печек, плохо стиранного постельного белья и железа. Это сочетание наполняло её каким-то возбуждением, тягой дороги.

- Купе номер двенадцать, - без эмоций сказала она сама себе, с усилием сдвигая непослушную дверь в сторону.

Затворив дверь за собой, Мариша зафиксировала это событие в уме, как еще одну веху, отделяющую её от прежней жизни.

В купе было тихо, царил полумрак. Свет от перронных фонарей падал через окно на пластиковую поверхность столика, отчего казалось, что он светится. Основное освещение было выключено, горел только тусклый плафон над левой верхней полкой. На ней лежал, читая книгу, молодой мужчина. Увидев Марину, он удивленно приподнялся, отложив чтение. Краем сознания она отметила, что это была «mASIA fucker» Стогова. Она недавно прочитала эту книгу и удивилась совпадению. Книжный персонаж тоже уехал, куда глаза глядят.

- Здрасти, - сказала она в пространство.

- Здра...вствуйте, - с небольшой заминкой ответил мужчина, все еще удивленно глядя на неё.

Мариша сверилась с билетом и поставила сумочку на правую нижнюю полку. Села к окну и стала смотреть на перрон. Откуда ни возьмись, на нем уже стояли пассажиры. Люди прощались, обнимались. Легкая усмешка тронула её губы, когда она заметила одну трогательную парочку. Парень нежно сжимал ладони девушки в своих руках и что-то говорил, говорил… Девушка стояла, опустив голову, и счастливо улыбалась. Дурочка ты, дурочка, безучастно подумала Мариша, сейчас возьмешь ты за ручку свой веселенький красненький чемоданчик на колесиках, сядешь в поезд, он помашет тебе в окошко… А когда поезд отойдет от вокзала, эта сволочь достанет мобильник и позвонит другой…

Мариша тяжело вздохнула, вспомнив причину, по которой она оказалась в поезде. Скорее бы уже поехать. Она жаждала движения, означавшего еще большие перемены, и не могла дождаться отправления. Наконец задвигались проводники, засуетились последние пассажиры, затопали по коридору торопливые шаги провожающих, спешивших покинуть вагоны согласно советам репродукторов. Хлопнули входные двери, по вагонам пробежала дрожь. Лязгнув стальными суставами, став единым организмом, нацеленным на Одессу, поезд тронулся.

Мариша откинулась на спинку и прикрыла глаза. Наконец-то она в пути. Каждая минута, каждый километр отдалял её сейчас не только от опостылевшего города и предательства Павла, но и от чего-то ещё. Чего-то, что казалось ей сейчас ненужной скорлупой, оболочкой, которую она сбросила, словно превращаясь из гусеницы в бабочку.