Полоз

Полоз

(*)

Агата нарушила тишину первой, не выдержало её сердце мрачного лица Себастьяна да и собственной совести тоже. Она вздохнула:

– Ты не обижайся на нас, ладно?

Себастьян воззрился на неё с удивлением. Вообще-то он ждал объяснений или извинений, и даже представлял в голове как ехидно и зло отзовётся на них, а потом смилуется, конечно. А тут «не обижайся». Не обижайся? И всё?

Впервые Агата и Томаш не хотели его с собой брать! А он-то думал, что уже хорошо сдружился с ними, что его канцелярское прошлое забыто, что он им равен, а они?

А они хороши! Агата, конечно, пошла мягче, сказала так:

– Я думаю, Себастьяну нужно восстановиться после нашей последней прогулки. Он всё-таки непривычен.

А Томаш, поддерживая сестру, не церемонился:

– Не выдохся бы!

И Себастьян даже задохнулся от возмущения. Спас его Квинт, который тоже был крайне озадачен внезапным желанием двух инспекторов избавиться от третьего, и это при том, что Городу не хватало рук, и что Агата с Томашем Себастьяна в свою команду приняли!

– Вы обалдели? – поинтересовался Квинт. – Постыдились бы. У других инспекторов комплекта нет, а вы втроём. Мы и без того идём вам на уступки – вы же брат с сестрой, а у нас родственники в одной команде не работают, сами знаете…

Агата и Томаш энергично закивали – знали они правила Города, знали, да только в этом насмерть стояли: если кого из них в другую инспекцию перекинут, то оба в отставку подадут!

– Мама наказала нам держаться вместе, – объяснялась Агата, а Томаш просто мрачно отмалчивался.

И тут заворот!

– Вы не хотите брать Себастьяна? – Квинт не был настроен к деликатности, он был раздражён.

– Мы хотим чтобы он отдохнул! – тотчас откликнулась Агата.

– Восстановился, – поддакнул Томаш.

– Он что, ребёнок? – Квинт возмутился не на шутку. – Вы бы ещё следили поел ли он и вытер ли рот после супа! Он инспектор, он в вашей команде, а подобные отступления настолько подозрительны, насколько вообще могут быть подозрительны!

Больше Квинт не терпел возражений, Агата и Томаш переглянулись, сдались. Выходили вместе, и Себастьян держался в стороне…

Впервые за долгое время. Даже в первую свою поездку с ними он не был так отстранён от них.

– Если вам неприятно моё общество, я могу сам просить о переводе, не надо унижаться и говорить о моей болезненности, – процедил он, наконец собравшись с мыслями.

– Ты дурак что ли? – поинтересовался Томаш, – нравится нам твоё общество! Никто тебе отставки не даст.

Себастьян хмыкнул и всё-таки взобрался на покорную серую лошадь, терпеливо дожидавшуюся его воли. Хмыкнуть-то он хмыкнул, но на душе было непонятно и гадко. Он сначала метался во внутренней невысказанной ярости: чем он им не нравится? К чему лицемерие их дружбы? Потом тосковал: что он сделал не так? Затем просто ждал извинений, а получил:

– Ты не обижайся на нас, ладно? – и это вместо примирений?!

– Я не обижаюсь, я рад, что вы показали истинное отношение ко мне, – отозвался Себастьян. Слова он цедил старательно, но выходило неискренне – голос дрожал.

– Ты нам друг, – заверила Агата, – слышишь? Просто… всего не объяснишь. Плохая эта поездка для нас. Хоть и плановая, но плохая.

– У нас были опасные поездки! – он не хотел ей верить, но какая-то часть его желала примирения и объяснений. И обязательно таких, после которых Себастьян смог бы успокоиться. – Были!

– А мы тебе не про опасность говорим, – вступил Томаш. Сначала он не хотел влезать и предпочёл дать Агате возможность вернуть прежнее расположение Себастьяна. Но у Агаты получалось плохо – она осторожничала, и он решил влезть.

– Вернее, не про привычную опасность, – Агате не понравилось заступничество и вмешательство Томаша.

– Тогда понятно! – Себастьян кивнул. Он пытался управлять своим голосом, дать в него побольше железного равнодушия, чтобы они прочувствовали на себе как обидели его, но это не было в его характере и оттого звучало неубедительно.

– Мы тебя ценим, – снова начала Агата. Она вела свою тропу рядом с его, при этом едва-едва обращала внимание на лошадь, как-то умудряясь её направлять вровень, при этом не отвлекаться. Самому Себастьяну это не было под силу – он не выпускал поводья и был напряжён. Опыт, что ли, сказывался? Вернее, его недостаток.

Как тут не строй дело, а Агата в полевых условиях с юности работает, а он и двух лет не отъездил с ними, а до того изнежился в канцелярии Города.

– Ценим, – эхом подтвердил Томаш.

– Просто есть то, чего так легко не объяснишь, – Агате будто бы неловко было от того, что она не раскрывает тайну, продолжает держать её в оковах. – И мы, если честно, не представляем даже, что ты о нас подумаешь, когда узнаешь.

Себастьян задумался. На извинения это всё ещё не походило, во всяком случае, в том виде, какой ему представлялся, но выглядело интересно. Да и смущение Агаты – внезапное, непрошенное…

– Что же там? – чуть менее равнодушным голосом спросил Себастьян, позволяя любопытству победить обиду. Он ещё обижался, конечно, но ему пришло в голову, что ни Агата, ни Томаш прежде его ничем не обидели. Даже в самом начале, когда он и на лошадь-то сесть не мог, и когда желудок сводило от непривычно жирной и грубой пищи в трактирах. Нет, не смеялись, поддерживали, утешали, но не упрекали и не советовали развернуться домой.

Может и впрямь есть что-то большее, чем ему представилось?

– Тут, дружище, всего не объяснишь, видеть надо! – Томаш был уже весел, смягчение равнодушного тона явно пришлось ему по вкусу.

Агата закивала.

– Но мы тебя просим, – сказала она, – чтобы ты уж очень плохо про нас не думал.

– Не буду, – заверил Себастьян, – если вы считаете меня другом, как говорите сами, то должны знать, что дружба – это равенство, и если у вас есть какой-то секрет, то я приму его с вами.

Он сам возгордился от своей речи, но Агата и Томаш переглянулись, и он почувствовал себя прежним юнцом. Мало ли что они скрывают? Да, поездка всего-то простая – нужно съездить к одному из исследователей Города, да узнать результаты его труда, но почему так боятся и тревожатся Агата и Томаш? Не поторопился ли Себастьян с красотой и горделивостью высказывания? Всё-таки они не были трусами, и уже не первый раз совершали некоторые дела втайне от Города, кое-где скрывая факты в отчётах, а кое-где и прибавляя то, чего не было. То есть, Агата и Томаш знали, что могут на него положиться, но если скрывали здесь…