Полумрак

Полумрак

I

Маятник качнулся снова, и древние часы принялись гулко, натужно отбивать полночь.

Шорму замер, с любопытством рассматривая наконечник стрелы, нацеленный ему прямо в переносицу. Потом перевёл взгляд на бесстрастное лицо наёмника.

— И почему же я ещё жив?

— Я должен передать тебе послание, — мягкий голос эльфа звучал чуждо и странно в полумраке пыльного кабинета. — И запомнить твой ответ.

Цепкий взгляд магистра стремительно вобрал все мелочи: крошечную брошь на вороте — знак Белого Паука, гильдии наёмных убийц; спущенный под подбородок платок, который обычно скрывал лицо — верное свидетельство того, что жертве осталось жить всего ничего… И маслянистый отблеск металлического наконечника.

Вот же ушастый ублюдок. Недаром говорят: хочешь повергнуть порядочного эльфа в стыд и уныние — просто напомни ему о существовании тёмных, один из которых сейчас навёл на магистра Шорму отравленную стрелу.

— Валяй, — великодушно разрешил магистр. — Выкладывай своё послание.

— Ты виновен, чародей Шорму, в присвоении многолетнего труда и изысканий других чародеев. Виновен в подкупе и обмане чиновников Содружества ради исполнения своих нечестивых замыслов. Виновен в нарушении запрета на использование живых людей в магических экспериментах. Виновен в похищении, истязании и убийстве чародейки Эйры…

— Ну уж нет, — возмутился магистр. — Всякое бывало — да где найти чародея, который всем этим не грешит — но последнее они на меня не повесят. Я их Эйру в глаза не видел. Её тело даже не нашли…

Эльф моргнул. Надо же, отстранённо удивился Шорму, а у убийцы-то личные мотивы. Как непрофессионально.

— Чародею твоего уровня не должно составить труда избавиться от тела, — монотонно проговорил наёмник.

— И поэтому я отвечаю за свои проступки не перед судом Содружества, а перед ассасином из подпольной организации? — съязвил магистр. — Из-за того, что мои злопыхатели не сумели наскрести достаточно доказательств?

Он глядел на эльфа в упор, но мыслями судорожно метался по всему кабинету — в поисках того, что могло бы стать спасительной соломинкой. Напрасно. Время было позднее, замок — безлюден, любое оружие или амулет — недосягаемы, а положение — безвыходным.

Разве что…

— Я жду твоего ответа, чародей.

На взгляд Шорму, яд на кончике стрелы был излишеством — эти ребята-эльфы видят будущее на несколько мгновений вперёд и попадают точно в цель, даже если противник попробует уклониться. Однако сам факт перестраховки говорил о многом.

Итак, один шанс из тринадцати.

— Мой ответ, — задумчиво вымолвил он, будто бы тщательно подбирая слова. — Ответ таков. Слушай внимательно, запоминай… Передай им. Обязательно передай, что мы с ними… ещё встретимся.

Он успел увидеть, как расширились глаза наёмника, успел услыхать свист стрелы. Но потом всё дрогнуло и свернулось в одну точку.

II

Ледяные струи дождя хлестнули по лицу, в нос ударили терпкие запахи прелой листвы, сырой земли, влажной травы. Тело свело жестокой судорогой: организм отказывался принимать нового хозяина. Шорму, вообще-то, был к такому готов, но колени всё равно подогнулись, а в глазах потемнело. Он ждал удара о землю. Не дождался. Проморгавшись, с удивлением обнаружил, что крепко привязан к стволу старого дерева.

Чудно.

Чего же такого натворил прежний хозяин тела?

Магистр хихикнул, тряхнул головой, пытаясь избавиться от набежавшей на лицо дождевой воды, а потом расхохотался уже во весь голос. Смех звучал чуждо, непривычно. И вовсе не радостно.

Но вдуматься только — один шанс из тринадцати! И он выпал. Шорму здесь, живой, в теле своего давнего ученика — бедняга-то думал, будто амулет, который подарил ему учитель на прощание, лишь защищает от чужого колдовства…

Верёвка оказалась крепкой, а тело молодого чародея — на редкость измождённым, но магистру хватило и тех крох силы, что остались. В магии главное — мастерство. Миг, другой — и обрывки бечевы полетели на землю.

В глазах снова померкло. Отдуваясь, Шорму прижался спиной к мокрой шершавой коре. Брезгливо стряхнул с плеча многоножку размером в ладонь, огляделся.

Дерево, к которому его привязали, стояло в центре поляны и выглядело наполовину высохшим. Редкие живые ветви шумели над головой, безжизненно качались сухие. Старый синелист когда-то вытеснил все остальные деревья вокруг своих корней. Именно так сильные теряют и отпугивают всех, кто им близок… Но вот уже молодая поросль храбро торчит по краям поляны, подступает к старику всё теснее…

Знакомая история.

Жаль, конечно, родное тело. Магистр, надо сказать, за ним хорошо смотрел — и вот, пожалуйста. Валяется теперь, безжизненное и бесполезное, со стрелой в переносице у ног раздосадованного убийцы. Не будь тот эльфом — может, и не заподозрил бы ничего; да лесной народ всегда чуток до подобных материй. Доложит ли заказчикам? Шорму бы на его месте скрыл. Чего ради выставлять напоказ свои промахи? Хотя пытаться просчитать ход мыслей эльфа-отступника — такое себе занятие…

Довольно. Есть проблемы понасущнее.