Полуночный вист

Полуночный вист

В тот промозглый октябрьский вечер Мэтьюз Дэвид Такверт вернулся со службы в обычное время, поужинал в обществе своей квартирной хозяйки и её дочери Луизы, на которой собирался жениться в августе будущего года, полистал вечернюю газету, а затем поднялся к себе, чтобы разобрать почту, скопившуюся за последние дни. Он не особенно любил это занятие, так как кроме счетов и нескольких поздравительных открыток к праздникам решительно никакой корреспонденции ему не поступало. Школьные друзья из Девоншира перестали писать давным-давно, как и старший брат Энтони, который после смерти родителей переехал в Америку и женился там на какой-то фермерше.

Сам Мэтьюз восьмой год служил аудитором в банке, получал жалование пять фунтов в неделю и не имел оснований ни обижаться на жизнь, ни почитать себя баловнем фортуны. Был он человеком среднего роста и заурядной наружности, одевался как полагается служащему из Сити, нрав имел тихий и даже, сказать по чести, скучный. Коллеги в банке считали его занудой, но Луизе, а в особенности её матушке, почтенной вдове миссис Эванс, квартирант представлялся джентльменом умным и рассудительным. Поэтому, когда полгода назад Мэтьюз сделал наконец долгожданное предложение, оно было принято с радостью.

Если бы Луиза ответила отказом, Мэтьюз был бы потрясён и оскорблён до глубины души, ибо не сомневался, что является завидной партией для дочки учителя начальной школы. Но именно там, в глубине своей души, так глубоко, что он и сам едва мог туда заглянуть, Мэтьюз испытывал разочарование, потому что теперь выходило, что дочка учителя — это всё, чего он достоин в жизни.

Впрочем, став её мужем, он со временем должен был вступить в полноправное владение этим домом и всем имуществом Эвансов, а Мэтьюз с гордостью считал себя человеком практичным. Погнавшись за более ценным призом, он рисковал и вовсе ничего не получить.

Его жалования и скромной ренты миссис Эванс вполне хватит, чтобы вести более-менее обеспеченную жизнь, то есть совершенно такую же, как ныне. В этой новой-старой жизни главным его страхом, усугублённым теперь ответственностью за семью, останется страх потерять место, а главным вожделением, усиленным той же причиной, — прибавка к жалованию и продвижение по службе. Женитьба на Луизе Эванс не давала Мэтьюзу никаких преимуществ, не обещала никаких перспектив.

И всё же на этот шаг он шёл совершенно сознательно, так как был убеждён: наступает момент, когда мужчина должен остепениться и произвести на свет детей, простившись с юношескими мечтами о богатстве, успехе и романической любви, которые он лелеял много лет назад, приехав в Лондон. Мэтьюз прекрасно понимал, что Луиза Эванс — лучшее, на что он может рассчитывать.

Миловидная двадцатисемилетняя брюнетка невысокого роста с большими карими глазами, обрамлёнными длинными, но редкими чёрными ресницами, с большим же румяным ртом и обычными женскими склонностями к рукоделию, сплетням и парижским модным журналам вполне подходила для того, чтобы стать матерью его наследников. Фигура её была стройной, даже изящной, но лицо обнаруживало заметную пухлость — признак того, что с годами она превратится в краснощёкую неваляшку по образу своей матушки.

Мэтьюз гнал неприятную мысль прочь, убеждая себя, что к тому времени, когда это произойдёт, внешняя привлекательность супруги будет уже мало значить для него. В конце концов, не так важно иметь красивую жену. Главное — утвердить и сохранить непререкаемый мужской авторитет в их будущей семье, чему залогом почти десятилетняя разница в возрасте.

Итак, Мэтьюз Такверт поднялся в свои комнаты во втором этаже, чтобы разобрать трёхдневную почту. Он поставил на стол газовую лампу, которой его любезно снабдила миссис Эванс, задёрнул плюшевые шторы, чтобы свет уличных фонарей не бил в глаза. Окна квартиры выходили на шумную Рокис-стрит. Оттуда долетали обрывки громких разговоров и грохот конных экипажей по камням мостовой.

Мэтьюз придвинул к себе в беспорядке рассыпанные по столу конверты, сложил их аккуратной стопочкой и приготовился просматривать. Внимание его привлёк выступающий край длинного в сравнении с другими конверта из ослепительно белой, очень плотной и очевидно дорогой бумаги.

Но, верный правилу всё делать не спеша и по порядку, Мэтьюз смирил своё любопытство и, взяв ножик, принялся вскрывать конверт за конвертом, тщательно прочитывая их содержимое. Тот самый конверт был шестым. Увидев его целиком, Мэтьюз оцепенел. Во-первых, на конверте была наклеена совершенно экзотическая марка, изображающая, как почудилось Мэтьюзу, прикованного Прометея, во-вторых, штемпель оказался смазанным, так что невозможно было определить дату и место отправления. В-третьих же — и это самое замечательное! — имя и адрес получателя были отпечатаны типографским способом, точь-в-точь как в “Дейли Телеграф”, и взяты в золотую рамку.

Немного придя в себя, изумлённый Мэтьюз повертел конверт и так и эдак и, не обнаружив обратного адреса, наконец взрезал его, как делал всегда — справа налево. В конверте оказался четырежды свёрнутый лист такой же плотной хрустящей бумаги и карточка мелованного картона с серебряным тиснением, на которой было написано следующее:

ЛЬГОТНЫЙ БИЛЕТ

действительного члена Карточного клуба

Мэтьюза Дэвида Такверта

На обратной стороне карточки ничего не было. Отложив её и почему-то вдруг страшно разволновавшись, Мэтьюз с сильно бьющимся сердцем взялся за письмо. Пока дрожащие пальцы разворачивали неподатливую бумагу, грудь его сдавил невыносимый страх, лоб покрылся испариной, в ушах зашумело, так что он едва не лишился чувств. Но всё прошло, и Мэтьюз удивился: что это с ним приключилось? Велика ли беда — странное письмецо! — сейчас он прочтёт его, и всё разъяснится.

Послание оказалось коротким и содержало сегодняшнюю дату — 31 октября. В нём говорилось:

Досточтимый сэр,

сим рады уведомить Вас, что по результатам лотереи, проведённой нами среди жителей Лондона, вы стали обладателем льготного членского билета нашего Клуба. Собрание, посвящённое этому торжественному событию, состоится сегодня, ровно в двенадцать по полуночи в особняке по адресу Сплендор-стрит, 24. Приглашаем Вас почтить нас своим присутствием.