Полужелезный человек. Опиум.

Полужелезный человек. Опиум

Опиум.
    Вечером все не так, как днем. Вечером даже тени- казалось бы, что уж более простое, чем это явление природы- становятся и темнее и хуже. Вечер срывает маски, обнажает морды, коверкает лица.
Зима вошла в Александрию неслышно и расстелила пушистый белый плащ. Какой-то молодой человек в черном медленно шел по улице, останавливаясь и оглядываясь. Вероятно, он искал кого-то, да так и не нашел. В руке его был длинный коричневый пакет, из тех, в какие заворачивали цветы. Следом за ним брели двое подвыпивших. Обнимая друг друга, мужчины ковыляли сквозь сугробы, спотыкались, поднимались, весело смеясь и снова шли на неверных ногах.
Лу опустил серую штору и прислушиваясь к тихому сопению гостя, понял что все хорошо. Гость сидел в деревянном жестком кресле древнеримского стиля с очень низкой спинкой и серьезно и неотрывно читал что-то уже второй час. Позы он не менял. Только странички переворачивались. Лу повернулся. Огонь в камине- роскошь бесполезная для современной квартиры- тихо трещал, поедая ровные столбики дров. Лу уют любил, и на красивые никчемности вроде камина и подсвечников не скупился.
Гость отложил книгу и посмотрел на хозяина колючими каре-зелеными глазами. “Мифы древнего мира.”-прочитал Лу на вишневой блестящей обложке, разрисованной черными голыми женщинами и бородатыми мужиками. Книга была издана в том утерянном столетии, еще до Перелома. Гость привез ее с собой, вместе с чемоданом и маленькой изящной дочкой.
-Тут написано, будто бы Прометей принес страдающим людям чудесный дар- огонь. Жестокие боги разгневались и приковали его к скале. Наказание было страшным- каждую ночь прилетал орел и клевал его печень.-сказал гость и зевнул.-Но странно, съеденная печень отрастала по новой.
-Ты точно Прометей.- ухмыльнулся Лу.
-Скорее нет. Меня невзлюбили люди.- ответил гость и потер усталые глаза.
-Принести, что ли, чаю?-спросил Лу. Гость отрицательно качнул головой.
-Лучше принеси что-нибудь из твоей коллекции. Полюбуюсь.
Польщенный, хозяин направился в сторону кладовых. Лу коллекционировал предметы, вызывавшие у многих знакомых удивление и тщательно скрываемое отвращение: плетки, кнуты и ошейники. Но этот гость редко удивлялся чему-то и никогда не осуждал пристрастия Луиса.
  Гость вытянул ноги перед славно горящим красно-рыжим огоньком и сладко зевнул. Прошедшей ночью его остановили на границе Края и просканировали металлоискателем вдоль и поперек. И опять зазвенело в груди. Вдобавок он никак не мог согреться здесь. Гость поднес к каминной решетке руку. Правую. Левой у него не было.
********
Они решили спрятать доктора в своем жилье и не колеблясь ни минуты отправили электронное письмо. Письмо не перехватили. Не успели. И доктор согласился. Симону, конечно, всегда напрягало присутствие хмурого молодого человека, странного приятеля Лу. Она спрашивала себя, что общего у ее жизнерадостного братца, любителя тайком похулиганить, и этого словно бы и в самом деле лишенного всех человеческих слабостей врача. Вчера она смотрела на гостя и на брата, поражаясь вниманию и почтению, с каким Лу слушает эту непонятную научную белиберду. О том, что счета Эльма Анмира в Четвертом Крае заморожены, а сам доктор объявлен персоной нонграта, узнала сама Симона. В новостях промелькнула полминутная запись с окончания какого-то суда. На суде доктора не было. Симона позвала Лу и рассказала, что успела услышать. Лу не теряя ни минуты связался с Анмиром. Как оказалось, их помощь подоспела вовремя. Анмир, не дав ни одного интервью, миновал границу Четвертого, потом пересек Третий Край, где был остановлен патрулем специальной полиции и по приказу Лорда Виона доставлен в тюрьму. Там он не пробыл и часа- звонок от Советника Резы служил более чем хорошим приказом к освобождению врача. С извинениями и стиснутыми зубами Вион освободил Анмира и, что было уж совсем унизительно для хозяина области, сам проводил до следующей границы. Там Анмира ждала еще одна проверка и аэрокар Симоны.
“Сумасшедший убийца.”-переговаривались люди в окрестностях Версы и до Амирона докатилась эта история. Но этот город был словно отрезан от окружающего мира. В Александрии правил самый лучший мэр в округе- шурин Советника Резы. И телевидение здесь ловило редко-редко. От общекраевых телеканалов благовоспитанные александрийцы шарахались как от черной чумы. Все горожане были уверены, что их Край самый лучший, а их город- очаг культуры. Кое в чем они не заблуждались. Александрийцы предпочитали иные развлечения- театр, кино и каток. Здесь была лучшая сцена и самая взыскательная публика. Здесь не было притонов для морфинистов, а ночные гонки жестко присекались. Александрия должна была понравиться молодому человеку консервативных взглядов.
Симона вспоминала все, что читала об этом деле. Рискованная вакцина, привитая семнадцати солдатам. Эксперимент, что провалился. Все семнадцать тестовых объектов скончались в муках в течение двоих суток. И никого из родственников не пустили в военный госпиталь, где проводился незаконный опыт.
Симона зачарованно смотрела на четкий хищный профиль и блестящую вороной сталью металлическую руку доктора. Он с видимым удовольствием объяснял Лу, чем занимался последний год до начала рокового тестирования и какие препараты он использовал на начальных стадиях для этих семнадцати подопытных. Они не были добровольцами, как знала Симона. Лу шептал восхищенно, что его гость –самый настоящий гений. Гений непонятый, обиженный. Некогда обласканный и понятый Анмиром, капризный извращенец Лу обожал доктора. Несмотря на расстояние, они пересылали видеописьма и не забывали поздравлять друг друга. Но Анмир не был также приятелем Симоны.
Гость лишь кивал, улыбаясь украдкой, принимал похвалы и семидесятилетнее вино, сокрушался об арестованных счетах, на которых находилось ни много ни мало, двенадцать тысяч и словно бы не замечал волнения девушки и присутствия за столом засыпающего маленького ребенка, своей дочери.
Симона его не заинтересовала. Он общался с ней более чем вежливо, не придав значения тому, что именно девушка встретила его на той границе. И уж конечно, он не стал объяснять ей, почему вдруг завизжал сканер металла, хотя на Анмире не было ничего из стали или железа, кроме его искусственной руки, почти всегда тщательно укрытой тремя слоями синтетической кожи, идентичной природной.
“Полужелезный человек.”-подумала Симона с дрожью.
 “Иногда нужно чем-то жертвовать ради науки, уважаемая госпожа Эррел.”-объяснил ей Анмир, пока они, отметившись на границе края, добирались до зимней квартиры Лу в маленьком тихом городе с гордым древним названием Александрия. “Жертвовать, доктор?- спросила Симона.-Эта жертва не принесла вам пользы, я права?” Анмир развел руками и рассказал про замороженные счета. Ему, очевидно, казалось, что двенадцать тысяч вполне приличная компенсация семьям погибших. Содрогнувшись от равнодушного тона опального экспериментатора, девушка пожалела о решении приютить друга брата.
“Тем более, они подписали бумаги до начала тестирования.”-добавил доктор. “Значит, они знали, на что идут? У них был выбор?” “Был.-краешком губы улыбнулся врач.-Либо подчиниться приказам своего командира и привиться, либо пустить пулю в лоб.” Симона вздрогнула. “Но, как я понимаю, вы могли отложить это тестирование.” Доктор помолчал, раздумывая над ответом. “Я не видел в этом смысла, госпожа Эррел.” “Вы подозревали, что вакцина не готова?” “Все рано или поздно пришлось бы проверять.”-ответил он.  “А о том, что она смертельна вы догадывались?”-спросила, холодея, Симона. Вместо ответа Анмир обернулся назад, где мирно спала, подложив ладошки под голову прехорошенькая девочка одетая как принцесса и бережно провел неживой рукой по платиново-белым локонам, тщательно завитым в аккуратные спирали одна к одной и перехваченным алой лентой на головке. Не трудно было догадаться, кто сделал прическу малышке Анмир, кто выгладил ей белоснежный воротничок и манжеты, хоть и торопились они, сбегая.
 Симону растрогал этот жест. Анмир смотрел на дочь с обожанием и девушка не знала, что ей подумать.
“У вас есть сын.-сказал врач.-А у меня дочь. Больше у меня никого нет. Если не будет вакцин, то никто не поручится за их будущее. Становясь солдатами, госпожа Эррел, эти люди так или иначе обрекали себя на смерть. Это случилось бы позже. ” И Анмир посмотрел на нее строго, так, будто она сказала кошмарную глупость. Симона вспомнила, что ее сын болен и вчера опять потерял сознание в школе.
“Я близок к завершению работы. И кто знает, может быть я смогу спасти сотни и тысячи людей. Семнадцать- немного.” Симона была вновь ошарашена. “Простите мое любопытство, а также, вероятно, и наглость, доктор Анмир, но почему вы не попытались произвести опыты на кроликах или каких-то других животных?” Он фыркнул так, точно Симона сказала какую-то откровенную чепуху. “Я делаю лекарства не для кроликов, госпожа Эррел. Организм кролика, кролика, претерпевшего за эти десятилетия не одну мутацию, совсем не похож на организм человека.” “Но есть же преступники, маньяки, весь этот сброд.” “Преступники, госпожа Эррел, если они не обладают хорошим набором органов, чаще всего уничтожаются в печах. Не вам мне говорить.” “А с хорошим набором органов?”- спросила она, подозревая страшный ответ. “Да, да, да.”- ответил Анмир. Потом проснулась Розалинда и начала зевать, всякий раз прикрывая рот белой ручкой. Симона опять удивилась, как у такого мрачного отца может быть такой обаятельный ребенок. Девочка вела себя тише мышки и была идеально воспитана. “Наверно, дрессирует на досуге.”- подумала она с сочувствием. Анмир поинтересовался здоровьем Ноя, удивив девушку и сказал, что посмотрит его. “Может быть, ваши врачи ошиблись.”- и его слова в купе с обаятельной улыбкой растопили лед в груди Симоны.
 *******
Ларико выключил переговорное устройство. Линия видеофона просматривалась, все остальное прослушивалось. Кто-то здесь явно благоволил к белобрысому живодеру. Тот, кто позволил ему смыться, натравил на Лорда Виона пятого Советника. Ублюдок в белом халате спрятался в Александрии. Но на всякую силу есть еще большая сила и ум. Шпион прибудет в Александрию. Он разузнает состав вакцины и тогда уж этому живодеру не отвертеться.
Вряд ли этот так называемый доктор изобрел новую моровую язву- видел он его мельком, так, обычный самоуверенный мальчишка с холеной смазливой мордой, несколько манерный, циничный показушник, но абсолютно заурядный докторишка каких здесь навалом. Диплом если не куплен, то в отличниках явно не ходил. В базе на него нет ничего, кроме кое-какой личной информации. Якобы сколотил себе приличный капиталец левыми заработками, да вечерами нигде не шатается. Остается загадкой, как могли такое дело поручить пацану.
Ларико обхватил руками лицо. Большой шрам рассекал его ровно пополам. Множество мелких рубцов точно вмятинки были на щеках и лбу. Когда-то, четыре года назад, когда обрушился многоэтажный общий Дом Офицеров в области Тээ и тех, кто не задохнулся под завалом привезли в местную маленькую больницу для лечения, один доктор из гражданских, даже не доктор, а практикант какой-то, видимо решив что он умер, изрезал зачем-то бессознательному Ларико половину лица и вырезал глаз. Имени мерзавца Ларико так и не узнал. Искусственный глаз ему вставили, но пластические операции не помогли.   
Ларико нажал звоночек видеофона. Хорошенькое озадаченное девчачье личико появилось на экране. Видимо, Кина только что читала посланный ей файл по Анмиру. Ларико нравилась агент номер двенадцать, в чем он не смог бы ей признаться из-за своего уродства. Поэтому он предпочитал оставлять все как есть.
-Добрый вечер, капитан.- девушка улыбнулась радостно. Хотя она улыбалась всем, с кем работала.
-Добрый, Кей. Ты уже смекнула, что от тебя хотят гончие Лорда Виона? Езжай в Александрию. Возьми все оборудование, или оружие, если это необходимо. Постарайся все разузнать о делах этого Анмира. Хотя бы разведай состав этой чертовой вакцины.-велел Ларико и отключился.
*********
-А это- Грех.- с гордостью сказал Лу, открывая обитую голубой искусственной кожей дверь.
-Ну не такой уж это и грех, дорогой мой.-промурлыкал Анмир.-Скорей зов нашей слабой природы.
-Он называется “Грех”.
Лу зашел, точно крадучись. Гость, заинтересованно, последовал за хозяином. Внутри был туман от табачного дыма, где-то неподалеку играла приятная легкая музыка. Пока Луис беседовал ни о чем с охранником, Анмир рассматривал свободных девиц, стайкой толпящихся вокруг стойки администратора. Толстая женщина за конторкой поднимала голову, выкликивая имена. Веселые голоса, кое-какие пьяные бойко отвечали ей. Девушки и пожилые девушки, выкрашенные ярко-рыжие локоны, искусственные груди и попы, яркие ленты и броско-черные вуали, накладные ногти, каблуки немыслимой величины, размалеванные лица в блестках- все это должно было вызывать интерес, но Анмир ощутил лишь скуку.
-Эльм. Да ты, как будто, о чем-то задумался?-с удивлением сказал Лу.-Столько женщин, а ты, наверно, все думаешь о своих склянках, да? Посмотри на милашек.
Анмир покачал головой.
-Страшненькие какие.
-Тьфу ты, какой разборчивый! Многие так мечтают о разнообразии, что готовы платить кривой, хромой шлюхе. А девочки у меня первый сорт. Вон, посмотри, та что в зеленом. А вот эта? Какие крали. На самый взыскательный вкус.
-На самый взыскательный вкус?-фыркнул Анмир.
-Да ты, похоже, марсианин.
-Мне нужна королева, а не шлюха.-сдерживая гнев отрезал Анмир.
-Королева шлюх устроит?-Лу щелкнул пальцами. Грузная женщина в фиолетовом платье-сети вышла из шуршащих стеклярусных занавесей. Из кроваво-красных губ торчал длинный мундштук и тлела вонючая голубая сигарета. Огромная коричневая родинка над губой должна была видимо придать пикантности круглому лицу с двойным подбородком. Анмир сделал вид, что шутка ему понравилась. Лу повел его дальше. Цыпочки хихикали им вслед и слали воздушные поцелуи, зазывая хорошенького незнакомца навестить их. Луис был уверен- вечером только и разговоров будет о его госте. Анмир мог быть незабываемым, хотя из-за скромности никогда не пытался нарочно кому-то понравиться.
-Можно тебя попросить об одной услуге?- Лу остановился, поднялся на цыпочки к самому уху Анмира.
-Смотря какой.
-Мы недавно открылись. Сам понимаешь, нелегалы. Персонал нуждается в помощи, а по общей страховке провести всех из Опиума это невозможно. Могут ли они иногда проходить у тебя медосмотр, пока ты тут? Заведение у нас приличное. Клиенты записываются солидные. Это тебя не затруднит?
-Ничуть.-быстро согласился Анмир к радости Лу.
-Точно?
-Нет, совсем нет. Не сходить же с ума от скуки, дорогой мой?
Анмир потер руки, ладонь об ладонь. Пока все хорошо складывалось. Почти. Хотя ковыряться во внутренностях проституток все-таки не для брезгливых.
Нет, ковыряться во внутренностях отъявленных мерзавцев и служителей так называемого закона ничуть не лучше, чем во внутренностях гулящих девок.
*********
Кина просматривала файл с двумя восклицательными знаками. Итак, что известно об объекте. Молодой человек. Просто молодой человек. Двадцать три года. Дурные привычки как будто напрочь отсутствуют. Семейное положение- холост. Имеется один внебрачный ребенок, на которого в общей сети нет почти ничего. Розалинда Анмир пяти лет. Биологический отец Эльм Анмир. Ребенок путешествует с ним. Мать неизвестна. Неужели удалена из базы, как и вся основная информация по жуткому доктору? Может быть, мать была, но лишь резервуаром, сумкой. Постоянная регистрация обоих Анмиров- Верса. Район Круговой. Дом восемь по Левому проезду. Неплохой город с достаточно дорогой недвижимостью. Даже если это полуразвалившийся барак, одна только земля чего стоит. Предположительное место рождения ребенка- Марсия. Выскочила фотография девочки, очень плохого качества. Это его уязвимое место. Ее он повсюду берет с собой. Границу пересек с ней же.
Ларико до страшного туп. “Разузнай про этого мясника. Тут как два пальца почесать.”-велел он и отключился. Но это не мясник вовсе. Это хладнокровный убийца, при этом самоуверенный экспериментатор и виртуоз иглы и скальпеля. Отчеты по трупам Ларико не читал, не потрудился. И уж подавно пропустил прикрепленный такой едва заметный документ с маркировкой “довесок”.
 А в том довеске четко было прописано, что в апреле минувшего года доктор Анмир получил герметичный контейнер из краевого второго госпиталя. В мае еще два контейнера. Творение рук доктора Смерть было обнаружено доктором Тересой Варс. Большая гусеница с двумя селезенками, тремя сердцами-насосами, и доктор даже жабры сляпал ему зачем-то. Существо было полностью из биологического материала. Из частей плоти и органов людей. Видимо свое существо оживить ему не удалось. Но все равно больно уж черный, черный юмор у этого молодого доктора. Кина загрузила файл ‘фото’. Стройный силуэт. Темная одежда. Холодное, злое лицо с правильными чертами вызывающе смотрит в объектив. На левый глаз свешивается кокетливый белый локон. Обе руки закрыты перчатками из черной замши. Весь облик его- гордость, самоуверенная гордость. Ах да, ведь ногу его обнимает девочка. Славная улыбающаяся девочка, наружностью схожая более с маленьким ангелом, чем простым ребенком.
Доктор демонстрирует фотографу себя и свое творение.
 Кина невольно пожелала, чтоб эта милая незнакомая девочка никогда не пошла по дороге отца.
********
Молодой человек в белом халате протирал какие-то стеклянные пипеточки, смотрел сквозь них на свет и морщась полоскал снова. У него были очень ловкие руки, руки привыкшие и умеющие работать, хоть и показалось ей вчера, что голова у него соображает прекрасно. Она постучала в приоткрытую дверь. Стука он как будто не услышал.
Доктор Анмир услышал тихие шаги. “Еще один “пациент”. Вошла девушка. Он едва не выронил поднос с крошечными хрупкими пробирками. Так она была похожа на Розалинду. Только Розалинду повзрослевшую на четырнадцать-пятнадцать лет.  Просто удивительное сходство. Тот же вздернутый нос, те же губы сердечком. Ярко-голубые глаза светятся умом. У Роз они карие. Два светлых хвостика, но темные корни. Когда-нибудь Розалинда вырастет. Только ее волосы не потемнеют никогда.
На девице была короткая белая блузка, коротенькая зеленая юбка в складку и белые гольфы с помпончиками. Тонкие руки украшали бисерные и нитяные браслеты. Лицо было слегка накрашено. Подобие школьницы.
 “Роз придется надеть такой кошмар и пойти в школу.”-подумал Анмир с дрожью. Нет, не придется. В школу она ходить не будет. В городах, где он работал по приглашению, доктор видел иногда таких школьниц. С рано зреющим телом и взглядом, в котором четко читалась цена. Многие уже сидели на сером порошке. Некоторые зарабатывали по вечерам. Эти государственные школы никогда не могли дать нормального воспитания и досуга подростку. Как и частные.
Как-то в том году он ехал по улицам Лейры, рассматривая уличные цветы, стоящие изредка по краю дороги. Кроме брезгливой жалости никаких чувств эти загубленные дети не вызывали.
 Старшеклассница никогда не была его фантазией. Скорей медсестра в коротком халатике. Но хорошеньких сестричек милосердия нигде не водилось. Был, правда, один такой странный субъект- мускулистый санбрат из морга, здоровяк без ума в голове, решивший вдруг ни с того ни с сего увлечься доктором Анмиром. Виною тому были “нежные руки и бездонные очи”, как писал в своих любовных излияниях этот спятивший санитар. Устав от грубых приставаний, Анмир показал всю “нежность” своих рук, из которых одна была металлической.   
“Находятся же извращенцы.”-брезгливо думал он.
И эта публичная девка тоже когда-то была ребенком. Интересно, кого это она обслуживает в таких тряпочках? Можно было б уколоть и посмотреть, да рискованно. Очень рискованно. И жалко ее.
-А я тебя знаю, Гиппократ.-сказала девица.-На днях с нашим хозяином был.
Девица рассматривала его, накручивая на палец крашеные белые пряди. Доктор окинул ее еще одним оценивающим взглядом. Потом вдруг сузил глаза и отвернулся.
-Номер?-буркнул он.
-Двенадцать.-вздохнула девица.
-Год рождения?
-Пятьдесят первый. А твой?
-Сорок седьмой.- удивленно ответил он. Такого вопроса Анмир не ожидал и ответил не задумываясь.
 Записал ее номер. Открыл второй ящик неудобного, но вместительного стола. Подавил желание достать ярко-розовую вакцину. Взял пустой шприц. Ничего. Потом.
-Раздеваться что ли?–и девица хохотнула наигранно, потянув себя за бантик на блузке.
-Обойдешься.
-А может, мне все же раздеться?- и повела плечом.
-Но-но. Без глупостей.
-Глупости они нужны. С ними жить веселей.- сказала проститутка.
 Эльм попробовал было осадить ее холодным взглядом. Практиканты и лаборантки обычно начинали нервничать.
-Всего лишь возьму у тебя кровь. Из вены.
Девица игриво улыбнулась ему.
-Не сердись, Гиппократ. Такой молодой и такой серьезный.
Потом она обернулась на пороге и сказала на прощание:
-Как-нибудь навещу тебя.
*******
-Говорят, что в столь нежном возрасте дети несносны. Странно, но я не могу сказать того о Роз. Она не докучает мне расспросами, не сообщает о всякой детской ерунде, не жалуется на плохие сны, не играет в шумные игры и совсем не общается со сверстниками. Словно ее главное занятие это наблюдение за окружающими, да изучение мест, где ей приходилось быть со мной.
-Возможно, потому что сверстников ей встретить трудно.
-Ах, вы правы.-чуточку виновато улыбнулся Анмир.-Она всегда со мной. А я никогда не гуляю с ней там, где все шумные мамаши с детьми. У меня нет на это времени. Да и если честно, я предпочел бы другой отдых для себя. Для нее. Но меня обнадеживает собранность Роз. Она ничего не ломает, не теряет и не лжет, пытаясь, как все дети, свалить вину на кого-то.
-А была ли у ребенка возможность хоть раз провиниться?
-Нет. Это меня радует.
После Перелома, говорят, многое изменилось в этом мире. Знания были частично утеряны.–Анмир вздохнул и Симона поняла, что молодой человек имеет в виду лишь медицину.-Может быть после разрушения той информационной сети люди потерялись. Я читал старые книги и был немало удивлен- с развитием науки порог человеческой глупости изменился. Люди заменили жизнь каким-то искусственным существованием.
-Я тоже слышала об этом, доктор. И все никак не могла взять в толк: цивилизация, достигающая пика своего развития вдруг деградирует. Как это?
-В природе за расцветом наступает неминуемое увядание.
-Странно, что вы вспомнили природу, доктор. Вчера вы утверждали, что природа несовершенна. Вам хотелось подправить ее? Признайтесь.
-Я учился у природы- то была необходимость. Но я имел в виду человеческую природу, она несовершенна.
-И потому тысячи заурядностей мечтают о сверхлюдях, лишенных излишних эмоций, с черепом крепким, как жестяное ведро и непробиваемым иммунитетом.
-Смейтесь-смейтесь. Кто-то мечтает, а кто-то уже делает.-сказал Эльм, любовно погладив левую руку. Сейчас она была обтянута синтетической кожей.
-Я восхищаюсь вашим умением делать протезы. Но вернемся к нашим людям прошлого.
-Если я правильно уловил ход ваших мыслей, вас беспокоят расшифрованные и обнародованные записи о тех смутных временах незадолго до Перелома, когда можно было выйти на улицу и быть убитым среди бела дня просто так, потому что ты оказался рядом. Просто лишь потому, что какие-то спятившие фанатики решили, что их сказочный бог лучше твоего несуществующего бога и во имя этого ненасытного Молоха можно взрывать, стрелять и резать кого душенька попросит.
-Люди заслужили такой Апокалипсис.
-Не все люди, многоуважаемая Симона. Согласно же легендам, многое случилось так, как и предсказали жестокие белые пророки. Много мы видим на улицах людей с кожей цвета кофе с молоком?
-Исчезло и кофе, доктор. Все пьют суррогат.-засмеялась Симона.-И вы так любите легенды, человек науки.
-Я нахожу что самые поучительные книги- а у меня имеется очень неплохая коллекция- издавались задолго до Перелома. Люди, что их читали, не сделали выводов.
-Они их просто не читали. Доктор, скажите, а по вашему мнению, чем был вызван Перелом?
-Я не люблю строить предположения и заниматься сказительством. Хотя хмм…многие авторитетные ученые считают, что некой занесенной из космоса инфекцией. Версия забавна, но имеет право на существование. Есть и более страшная, объясняющая такое количество непригодных к жизни земель на земном шаре. По всей планете было в одинаковое время произведено несколько взрывов атомных станций, или бомб. Розалинда, задавая мне похожие вопросы, решила с чего-то, что появление новой формы жизни, а именно следующего звена в цепи питания заставило людей бросить свои города, бесполезные стеклянные банки, в коих они варились до того.
-Она так и сказала вам- следующее звено в ээ..как бишь?-удивилась Симона.
-Нет-нет.-рассмеялся Анмир.-У меня в гостях сидел Эльдис Мьорк, ну вы знаете о нем как о большом спорщике, и мы завели этот научно-фантастический послеобеденный диспут. Роз, читавшая что-то, вдруг подняла голову и сказала с ошеломляющей уверенностью:”Папа Эльм, человечков скушали люди”.
-Такая кроха.- покачала головой Симона.
-Ага. Яблоко от яблони. Я отобрал у нее все книги про вампиров.
-Эта теория неплоха, но у нее есть слабое место. Одновременное разрушение множества главных мировых центров. Что там могло случиться?
-Землетрясение.- Анмир пожал плечами, точно это был самый примитивный вопрос за весь вечер.-Обломки городов, что встречаются в третьем и шестом Крае. И трещины в земле. А недавно в городе с таким глупым названием, что его невозможно запомнить, один огородник-любитель выкопал давно мешавший ему громадный металлический нос. И это дуло торчало из кукурузного поля семнадцать лет при нем. Прибывшие археологи вычистили все угодья. В земле лежала огромная вещь, похожая на гигантскую птицу. Впрочем, похожая весьма схематично. У нее обнаружился примитивный мотор и полость. Люди до Перелома это называли “самолет”.
-Как-как?
-Самолет. На этих громоздких железных птицах летали с материка на материк. И они часто падали.
-Металлическая птица…даже не представляю что-то, кроме наших планеров.
-Вы это сможете увидеть в Музее Древностей в третьем Крае.
-Доктор, а как вы находите мысль о том, что некая космическая раса, неоднократно бывавшая на нашей планете, решила подправить или уничтожить Homo sapiens?
-Это презабавно. Я расцеловал бы каждого представителя этой расы.
-А вы злой.
-Я не злой, а практичный. И разве все сейчас плохо, если здесь побывали эти ваши гости из космоса? Но их не было. Не было, Симона.
-Говорят, доисторических ящеров тоже не было. Но мы имеем счастье наблюдать такую форму жизни в Зоо четвертого края.
-Раскрою страшную тайну. Меня за нее накажут. Длинношеий гигант, что плавает в бассейне размером с прехорошенькое озеро, не более чем проваленный эксперимент одного моего знакомого профессора.
-Лжете?
-Ни на букву. Он хотел сделать белого дельфина или гладкошерстную выдру, а получилось Нечто. Кажется, динозавр.
-Что же мне теперь сказать сыну? Он так славно урчит и ест сладкую булку из рук…
-Перестаньте кормить ребенка мучным и чаще шлепайте. Последние неклонированные парнокопытные умирали на таком рационе очень скоро. И человечество, загнанное в угол, хотя нет, оно само себя загнало, обожралось сластями и химией.
-А как же домашние животные людей прошлого? Что случилось с ними?
-Не имею ни малейшего представления. И интереса, кстати говоря. В моей юности…
-В вашей юности, доктор?-перебила Симона.-А сколько же вам лет?
-Двадцать три года и один месяц.-усмехнулся Эльм.
-Вы вздыхаете как старик. А ведь вы так молоды. И умны.
-Не смущайте.
-Вас-то смутишь! Но я же не солгу, сказав что у вас потрясающие руки.
-Особенно левая.
-Вот-вот. Дайте себе отдых.
-Я и не напрягаюсь у вас.
-Гуляйте чаще с ребенком- у нее при таком занятом отце не остается выбора, кроме как читать страшные сказки. Найдите себе подружку, или сходите на каток.
-Это страшно представить: я на коньках. Динозавр и то окажется на льду грациозней.
******
Третья неделя скуки, прерываемой маленькой незаметной работой.  Кроме страшненьких девочек Лу он так же наблюдал Ноя и вылечил мокробрюхого питомца Симоны- гибрид собаки, лягушки и еще кого-то с длинным розовым и цепким как палец хоботком. Мокробрюх ему понравился до безумия и напоминал о шуточных тварюшках на разных стадиях взросления Анмира, а красные как леденец рыбки в аквариуме вызывали стоически подавляемое желание сунуть к ним кипятильник и посмотреть, что будет.
Все-таки минувший год, несмотря на нервозность, был очень интересным. И на счету выросло кое-что. На ныне арестованном счету. Эльм едва не ругнулся- официантка опять задела его подносом.
Анмир сжал живой рукой металлическую руку. Даже обернутая в три слоя, сталь была холодна.         
Анмир думал о том городе. Вероятно, это был самый лучший и самый тихий во всем мире город. Город, снящийся ему все чаще и чаще. Как же хорошо жить в том местечке. Чистые улицы, мало людей. Никакого шума и никакой суеты.
Так мечтают о возлюбленной.
Там, за первым пропускным пунктом, на пятом километре дорога расширялась. И памятник, самый необычный и самый правильный из всех виденных им памятников, стерег вечерами свой город. Металлический гигант, обнаженный и бесполый, но широкоплечий и гордый, чтобы всем было ясно, что владеть миром- удел одних лишь мужчин. Человек в пять человеков в высоту, что держит в грубой ладони граненую как блестящий круглый хрустальный шарик, земную сферу. Когда-нибудь Эльм туда вернется…
****
Нет, ему положительно не понравилось это современное искусство.Эта пьеса о временах до Перелома. Собственно, она так и озаглавлена была- Принц времен до Перелома.
Сюжет оказался незамысловат- делец женится на вдове своего старшего брата, бесхарактерной особе, регулярно заглядывающей в бутылку. Сынок этой дамы, а теперь уж пасынок почтенного коммерсанта- наркомант и оккультист, каких в те времена было навалом.Вот с подростком-то и случаются всякие неприятности: то на кладбище перформанс устроит, умыкнет как трофей черепок-другой, то его обкуренная подружка сиганет в канаву, в расчете, что появятся феи и сломает шею. Да и подозрительная компания пасынка не дает покоя сему джентльмену. Трупы-трупы, кровь-кровь, а смысла нет.
Эльм едва досидел до конца и обманутый в лучших ожиданиях двинулся в гардероб.
Он не готов к такому искусству. Лучше быть за работой. А тут еще эта странная девица села на хвост. Как же, знаем такую породу- пустышка, в попытках ну хоть чем-то засветиться шастает по театрам. Да и набор комплиментов у нее среднестатистический. Беглого осмотра хватило, чтоб понять и склад ума- низкий выпуклый лоб в кудряшках- и хобби- тряпки, тряпки и еще раз тряпки. Позволить что ли расслабиться? Будет чуточку дешевле, чем ночная бабочка, с разницей что придется слушать всякую чепуху. Когда долго нет секса и это сойдет. Весь его мир закручен в работе, отдыхе с Роз после, работе над розовой вакциной, его Опиумом. И то, сидение спиной к спине, пока каждый Анмир занят своим делом это не отдых. Симона вчера верно подметила- Эльм не работающий, Эльм не достигший дзена. Его эксперимент продолжается только на бумаге. Обидно. Вот такие мысли занимали доктора, увозимого по ночной Третьей Авеню.
Очнулся он утром, слабо помня, что происходило накануне и полный уверенности в том, что свое полное имя он и за сорок секунд не скажет. Источник головной боли впитался в ковер. Рядом лежало какое-то тело. Эльм представил, как бирочка с номером свисает с большого пальца этой незнакомой ноги и улыбнулся. Врожденная мизантропия не помешала ему стать врачом, скорее помогла.
 Через час он облачался в белый халат в медпункте клуба, а визитная карточка новой знакомой, пахнущая апельсином, вербой и еще чем-то банальным лежала в кармане его фантастическим образом помятого пиджака. "Роз, ты б мной не гордилась."-подумал он о своей автономной совести и начал прием. По счастью, Роз не видела то, что сняла камера гостиницы, где остановилась его новая знакомая, Кина Ким, типа журналист.Так было и так будет всегда- чем умнее и сдержаннее индивид, тем развязней и тупее становится он, поддавшись обаянию винного духа.
К половине пятого Эльм вновь дошел до стадии рассудительного мизантропа, привел себя в тот вид, который по его мнению соответствовал доктору без лицензии, запустил механизм розовой оспы в самой, на его вкус, непривлекательной служительнице древнейшей профессии, после чего совершил последовательно несколько опохмелов, очутившись в итоге в узловатых пальчиках подозрительной журналистки.Эльм не боялся ничего, полагая, что если у каждого лютого маньяка то и дело находились поклонники, то почему им не быть и у него.
На пленку агента Кины было записано много бессвязного бреда, но ничего по существу. Кина решила, что этот Доктор Смерть не более чем зазвездившийся выскочка, делающий свою работу тяп ляп и просто попавший на первые страницы криминальной хроники. Подмешав ему снотворное, девушка была уверена в том, что ошибка уже произошла и состояла она в том, что дилетанта от медицины приняли за опасного и расчетливого психа. А так, это просто мальчишка, неглупый, не проживший и четверти века, самовлюбленный, конечно, и как следствие этого, закомплексованный. Потому он так радостно и ухватился за предложение полковника протестировать какую-то вакцину на нескольких его солдатах. Ему просто дали все возможности для экспериментов, а он решил, что можно поиграть в смертушку.
Такой неформальный отчет получил Ларико в первой половине следующего дня, в то время как Луис и Симона, почесывая макушки стояли в длинном коридоре Греха, над телом одной из работниц. Собственно, труп был внешности самой обычной, телосложения самого обычного, и все б ничего, но глаза покойницы были дико выпучены и розовая сыпь покрывала обе ее руки. Луис, как более шустрый из двоих наследников авиамагната организовал вызов карантинной службы с последующей утилизацией трупа.Так что вернувшемуся Анмиру оставалось только сделать прилично-печальное лицо и перевести на счет родственников покойной полную сумму страховки.
*****
Опиумные маки росли где-то на далеком юге, качая белыми и золотистыми головками, пока Александрию заметало снегом. Семейство Анмиров, расположившееся у ковра неподалеку от уютного камина Симоны воплощало в жизнь миниатюрную модель аэрокара, управляемого лишь прикосновением пальца.Двухдневное отсутствие отца Роз перенесла как обычно спокойно- на взгляд Симоны- но та еще не до конца поняла особенность младшей Анмир- забывать обо всем, находя что-то интересное. Возможно, свою роль сыграла наследственность. Анмиры понимали друг друга без слов. Доктор отметил, что девочка амбициозна. Но в этом мире ей придется непросто. Патриархат, такой махровый патриархат.
Сыграет ли роль ее усидчивость или Роз спасет желание докопаться до сути, пока не ясно. Розалинда в гостях разбирает игрушки своего приятеля Ноя, пока тот часами лежит в постели, мучаясь приступами. Но Роз, тем не менее, успокаивает и Ноя, и Симону.
-Ты ворчишь чего-то, папа Эльм?- спросила девочка, переворачивая игрушку вверх колесами.
Доктор только плечами пожал- ну не скажешь ей, что медицина куда больше подойдет для женщины, чем механика.В этом мире недостаточно иметь мозг,
нужно для авторитета иметь и хрен.Пусть его Роз собирает конструкторы, пока он пытается заплести ее белесые волосы в две такие детские косички.
Пусть у нее пока будет детство, пока он думает, как заработать ей на колледж. Пусть пройдет много лет, пусть она сама выберет- аэрокары или планеры,
хрены или задницы. Пока что она ребенок.
-Хочешь пойти на каток? Познакомишься там с кем-нибудь?
-Неа, папа Эльм. Там неинтересно.
-А что тебе интересно?
Розалинда указала в окно.
-Снег? Что в нем интересного, Роз? Я же тебе рассказывал, что снег это всего лишь причудливо замерзшая вода.
-Глупость. Там, откуда нас привезла Симона.- Розалинда подхватила игрушечную машину и сделала рукою взмах, похожий на движение крыла.
-Там есть высокий мост. Если смотреть сверху, из Обзорной Башни Александрии, кажется, будто машины взлетают.- объяснила Симона.
-Мы там с тобой не были, папа Эльм. Башня должна быть еще открыта.
Эльм рассмеялся- вот такой секрет у барышень- Симона водит Роз посмотреть достопримечательности. Или это Роз водит Симону?
-Хорошо. Мы обязательно сходим.Только схожу кое-куда. Вернусь быстро.- пообещал Эльм, намереваясь заглянуть в медпункт. Вдруг он все же забыл уничтожить вчерашний мусор?
****
Город его ждал- воспоминание не уходило. Все напоминало о том городе- сталь, хром, стекло, белоснежные полы клуба, белые стены медпункта.
В том городе вечером свет оранжев, как апельсин, и с низины кажется, будто холмы обвивает огромная немигающая лента.
Он незнаком,но действительно притягателен. Новый, на месте старых, допереломных построек. Улицы его чисты, а по обочинам растут цветы. Весной тот город похож
на изящный кубок, сродни тех, что получают при вступлении в должность лорды 7 краев. В город стоит вкладываться- там начала действовать служба контроля
генетических мутаций- пока только проба, но если жители не станут возражать в дальнейшем, то из него можно будет сделать самый настоящий оазис.
Мэр Микрополиса создал чудо, и этот город планируется перестроить по образу и подобию его. Фактически, создав чудо, ты получаешь его в личное владение.
Надо только продержаться там каких-то несколько лет. По окрестностям множество нетронутой земли, да и соседи хорошие- наркоторговцы, бывшие сенаторы,
люди со связями. Место охраняемое, за сороковым километром школа-пансионат, куда можно устроить Роз- ей ведь несмотря на ее отрицание
необходима компания себе подобных. Лето там теплое, зима едва ли холодней, чем в Александрии. Вот если б вернулись к нему те денежки, что так
бессовестно отняли представители власти... Но ничего, и не в таких переделках бывал. Ничего не страшно- страшней приютское детство, которое он пережил.
Страшней, когда земля попадает в рот и нос, страшней побои мальчишек из так называемых благополучных семей. Страшней, когда ты знаешь, что ты- полноценный человек,
а тебя и этого пытаются лишить. Доктор погладил металлическую руку, обтянутую несколькими слоями искусственной кожи- ведь не отличишь от настоящей, а все
потому, что это его работа- практически за гранью фантазии, сильная и настоящая, способная раздавить черепную коробку.Больше никто не называет его оборванцем и
приютской крысой. Он теперь Доктор Смерть.
От размышлений его отвлекли весьма неучтиво, потянув за рукав.
-Слушай Гиппократ, помоги, а?
Эльм хотел было оттолкнуть приставаку- его рабочий день закончился, а в особняке ждет Роз- но вот именно Роз его и остановила. Роз выросшая, какая-то растерянная,
в мокрой от снега одежде- Ангел из обители греха.
-Чем тебе помочь?
-Пальцы ноют и чешутся. Отчего б это могло быть?- ткнула под нос ладошку. И знакомая розовая сыпь на ней ударила доктора по глазам. Если б Анмир мог терять сознание,
 он так бы и поступил.
Но он не получил бы диплома работника медицины, если б что-то похожее на нервы было у него с тех пор, когда он впервые примерил белый халат.
-Откуда это?
-Не знаю.
Не знаю. Не знаю. Самый частый ответ. Никто не знает. И он не знает, откуда он-то может знать, где эта нагловатая девица, так сильно похожая на Роз получила розовую
сыпь? День был испорчен, бесповоротно испорчен. Эльм сжал запястье Ангела и потащил за собой. Рука была стальная, девчонка ойкнула.Выбора не было- вакцина дома.
Среди его чемоданов и игрушек Розалинды.
-Я видела, как одна женщина умерла.
-Тише!
Сквозь снег было бы трудно пробраться к особняку. Пришлось вызвать такси. Анмиру казалось, что простояли они в ожидании целую вечность, а потом еще около часа ехали.
Но то ему лишь казалось. Ангел поскуливала, практически придушенная- Эльм боялся, что зараженная передумает и смоется. Вдобавок ему показалось, что он видел кого-то
похожего на журналистку. Показалось. А все-таки, что она там все вертится да вынюхивает, глупая баба?
Симона еле успела отскочить- на нее мчалась машина, именуемая доктором и кем-то визжащим в прицепе. Луис только челюстью клацнул. Слыханное ли дело- гость привел в дом ночную бабочку и бросив 'Вопросы потом!' устремился в спальню Розалинды. Хлопнула дверь, щелкнул замок и воцарилась тишина.
-Что происходит-то?- спросила Симона. Луис развел руками.
-Попробуем не задавать вопросов.
-Хорошо, но мне все же непонятно...
Двадцать минут спустя Эльм открыл дверь и представил друзьям уже знакомую девушку, но в новом качестве:
-Анжелика. Няня Роз. Поживет пока здесь.
Обе руки новой няньки были завязаны тугими бинтами. Вдобавок она морщилась, пока Анмир похлопывал ее по затылку. Только Роз сияла как начищенный пятачок- ее шестое чувство подсказывало, что няня, которую привел отец, долго обкалывал и перевязывал, вполне компанейская особа.
****
Белый-белый город. И школьницы, веселой стайкой переходящие безопасную дорогу. А над всем этим удивительным спокойствием растянули небо поздней зимы и тонкие как хрустальные струи башни центра занятости выросли под небом. Высоту исчертили линии телевидения и ограничители высот. Может быть, здесь когда-то были пустыри.
Или старый город сравняли с землей, а на его останках расцвел льдистый мак нового.
Роз потянула за рукав какую-то плачущую девчушку, сидящую на каменной оградке пустой клумбы, где сквозь намерзший зернистый снег и сухие трупики прошлогодних цветов проклевывалась новая жизнь. Роз что-то сказала девочке и та- старше ее вдвое- перестала плакать и ушла, унося с собой теплый след ладони Эльмовой дочки.
Позже, наблюдая за Роз, Эльм ломал голову, что же такого говорило это крошечное существо тяжелобольным в палатах, попрошайкам на улицах неблагополучных городов и строгим старым вершителям судеб.
Там, где появлялась Роз, лица расцветали улыбкой. Она не выдавала своего секрета. И Эльм начал подумывать о том, что ребенок владеет каким-то даром убеждения.
Ведь и ему полегчало, когда он, спешно покидая Серый город, разговаривая по видеофону с Луисом, посетовал на потерю двенадцати тысяч. И Роз сказала ему, едва погас экран видеофона:”Они вернутся с процентами.” Ребенок неполных шести лет рос у него. Шестилетние дети так не говорят. Шестилетние дети вообще не знают, что такое проценты. Но с другой стороны, ни один двенадцатилетний не читает о евгенике. А он читал. И в те же двенадцать был избит. За свою исключительность.
Исключительную наглость, так сказали ему пятнадцатилетние пацаны, крупные, широкие, и тупые как валуны на берегу реки Оро.
“Очкарик, сиди в своей канаве приютская крыса!”- раздавалось на улице, стоило ему выйти из библиотеки. “Давайте убьем однорукого? У него нет собственного компьютера. Значит, нет свободы. Он раб!”
Как-то даже шутки ради накормили его землей. Пихали сырые черные комья в рот, повторяя ненавистное ему и едва понятное всей банде малолеток слово “Раб”.
В этом мире, маленьком подобии взрослого, где ценился достаток и ничего более, он был изгоем.
“Ты кто? Приютский? А-а, на помойке нашли. Пошел прочь! От тебя воняет! Ты– не человек.”
Да, он не человек, думал Эльм. Он что-то большее, так зачем выворачиваться наизнанку, доказывая обратное?
 “Не подходи даже близко к нашей площадке, ты, четырехглазая обезьяна! У тебя вши.”
 А он никогда и не стремился на эту замызганную площадку, к этим тупым индивидам, более похожим на макаку, чем сама макака. И вшей у него никогда не было.
Эльм, так получалось, встречал много позднее своих обидчиков. Они его не узнавали- он больше не носил очков, и не был увечным. Имени его они не помнили.
 Зато жали стальную и живую руки, благодаря за прекрасное лечение. И не только на словах благодарили.
Но он-то все отлично помнил. Один, особо мерзкий, что мучал его в средней школе, карауля за углом, понося его страшной бранью за просто так и засовывая незаметно тлеющие окурки в Эльмов рюкзак, стал правительственной собакой- лейтенантом в личной охране какого-то Советника. Он пережил взрыв и был в беспамятстве.
 Лечить его привезли в Город. Эльм его узнал лишь по мутным от наркоза глазам, не помня имени и от скуки выместил на ублюдке всю горечь давних унижений. Отомстил жестоко и хитро, как приютский, забыв о том, что он прежде всего врач. Как же его звали? В памяти никак не всплывает. Глаз, вырезав, Эльм поместил в баночку.
Такой злобный, голубой, глаз этого засранца проплавал в растворе три недели, косясь на него с краешка стола. Потом Анмир продал этот проклятущий глаз за какую-то смехотворную цену одной маленькой веселой слепнущей старушенции и за те же деньги вживил. Глаз обрел другую душу и другое значение. Так мерзавец из детства поспособствовал еще одному доброму делу доктора Анмира.
В белом городе, городе далеком и молодом, где сплетения дорог  так похожи на артерии, где большой человек с маленькой землей в руке приветствует въезжающих, ждет его счастье. Эльма интуиция не подводила- скоро он вновь там окажется, в городе его мечты.
****
В фойе было холодно и пахло хвойными ароматизаторами.Диванчики были жесткими и удобными, так что озверевшие парочки вполне могли потискать друг друга в полутемноте между актами.Очередная пьеска про юных разлученных голубков, подростковую истерию и незрелость. Но Кине Узкой-жопе это нравилось. А Эльму нравилось наступать ей на хвост- нелепый шлейф противного платья зеленого цвета. Наконец она завизжала как обрызганная девчонка и заявила:
-Да ты мне юбку оборвал.
-Извини, солнце.- ласково сказал Анмир, прикладываясь к губам и затем присел на корточки, дабы оценить степень ущерба.
-Похоже, платье испорчено. Тебе так нужен этот спектакль?
-По правде, говоря, я не очень люблю спектакли этого древнего Шакспера.
"Шекспира, кусок идиотки!"-подумал Эльм, но возразил:
-Ведь такая жизненная история. Тем более чувства. Никто в темноте не заметит. А если и заметит, то прятать такие ноги- преступление. У меня где-то булавочка была.
Доктор спешно шарил по карманам. Ага, вот. Присел, в то время как Кина, чьи мысли были далеки от пьесы, послушно ждала, пока ее наряду вернется какое-то подобие целостности.
-Ой, ты меня уколол под коленку.
-Извини. Ну вот и готово.
Кина покрутилась. Ловко схваченный булавочкой шлейф все также стелился за ней. Прозвенел последний звонок. Доктор и лжежурналистка начали смотреть древнюю как мир историю о юной паре. Кина гладила его колено, что-то мурлыкала себе под нос, пока Анмир гадал, что модный режиссер оставит от Шекспира.
Эльм смотрел, как по ту сторону стекла небо исчертили тучи, сиреневые, легкие как воздушные змеи.
Несколько минут назад закончилась драма. Кина уехала к себе. А он опять задумался.
Поистине, Перелом стал для человечества подарком. Люди- страшно и предположить, сколько их тогда было в мире- воевали, делили что-то несуществующее, воспевали мифических богов и убивали во имя этих богов себя и прочих. Они кричали, плакали, дрались, спали, сношались, воровали и убивали, убивали, убивали.
Но меньше их не становилось. Росли города. Люди плодились как муравьи. И вдруг все завершилось Переломом.
Вечерние новости поражали жестокостью. Луис ловил по тарелке три канала из столицы и увлеченно смотрел кровавые видеоролики.
Луис любил жестокость. Но никогда не переходил недозволенной грани. Получая удовольствие от созерцания, он удовлетворял себя опиумом чужого зла.
Школьник-наркоман ограбил старушку на остановке, избив до полусмерти мешком с ботинками. Пьяный сосед задавил подушкой плачущего младенца, пока его нерадивые родители веселились в ночном клубе. Учитель физкультуры из мести задушил канатной петлей изнасилованного ученика, донесшего на него директору. Не было в этом логики. Простая тупая жестокость. Жестокость возвращалась из того далекого, утерянного мира. Гены?
В учебниках записано, та часть планеты, остаточки суши, после Перелома была поделена на семь Краев. Ими правили семь Лордов, три Хранителя, двадцать восемь советников и сотни всяческих наместников, градоначальников и кровососов. Кто-то исправно искоренял остатки ненависти и злобы, кто-то не мог вылечить себя. Мир не будет совершенным пока школьники бьют приютских, пока плачут от боли маленькие девочки. Некоторые уроды не смогли понять три заповеди современного мира:
ты подчиняешься Закону, ты не можешь быть против Общества, ты должен быть полезен Обществу. И, слухами земля полнится, как поганки после кислотного дождя понаросли тут и там какие-то повстанцы.
 Да мифические боги с ними, всеми этими жалкими обжевками человечины. Он зайдет в какой-нибудь бар, выпьет мятно-миндальный ликер и пойдет домой, повторяя формулу вакцины. Розовый опиум, опиум его надежд, и если он не доживет до начала новой эры, эры чистого и безопасного общества, то хотя бы Розалинда увидит ее.
 Она будет знать, что ее отец, именно ее отец положил начало веку Перемен.
Снег прекратился. Эльм подтянул перчатки. Три минуты двенадцатого. Розалинда должна спать. В фойе он купил ей крошечного белого зайца из пушистого меха. В качестве компенсации за то, что он проблудил вне дома так долго.
*****
“Говорят, мы в ответе за тех, кто нами приручен. Почему же никто не может приручить меня? Или это все легенды, остатки Перелома? Вместе с легендами в мир принесли темноту. Человек такая умная скотина. Он знает о своей смертности и хочет не за просто так, а за что-то высокое умирать.”
Эльм закрыл глаза, надеясь что сон- темный, спокойный сон без сновидений- возьмет его.
Роззи  заболела немного. Простыла. Пошла папу искать, разбила какую-то пробирку  и ушла в одном домашнем платьице на улицу. Но недалеко ушла. Ее Симона остановила.
Иногда ему казалось, что он доволен собой и своим замечательным “отпуском” в Александрии. И тесты прошли удачно и ребенку похоже неплохо- нашлась наконец компания.
Он перевел взгляд с антикварной тумбочки на дочь, сидящую на стройных женских ножках. Как же девочка похожа на ангела. На маленького тихого ангела. На этого Ангела.
Ангел зевнула и Роз погладила ее ладошкой по щеке. Эльм ощутил укол ревности. Странно, но с Ангелом Роз менялась так, что и не узнать.
 Пока не видел…нет, он просто всегда был в своей работе. Он не замечает, что его дочь просто ребенок, замотанный переездами, лишенный домашнего тепла и усталый строгостью вечно занятого отца. До Александрии сестры-сиделки заменяли ей подруг, а в холодных коридорах больницы росло что-то, совсем одинокое, практически бездомное. Лишний раз не повернет голову. Лишний раз не скажет слова. Даже не засмеется, чтобы не помешать ему, пока он работает.
А ведь дети- если только они не больны- они шумные, непоседливые.                  
 Кто пел ей колыбельные, пока осененная золотым светом александрийских улиц не явилась вдруг Ангел и не приручила его девочку?
 Роз смеется и что-то шепчет на ушко Ангелу. По-секрету. По-секрету от него, отца. Анмиру стало холодно. Он подошел и снял Розалинду с колен жрицы любви, сказав, что уже поздно. Ангел попрощалась с ними и ушла. Розалинда протянула к ней маленькие лапки. Но не сказала ему ничего. Другой ребенок бы заплакал. Или закричал. Этот без упреков шел за ним, зная, что ее уложат спать, и что спать ей еще рано. “Возрази мне. Скажи что-нибудь! Роз! Ну же!”- думал он, глядя в темные как вечер глаза дочки. Роз молчала. Эльм подоткнул одеяло и взял с тумбочки книгу.
-Ты не хочешь мне что-то сказать?-спросил он.
-Нет, папа Эльм.
-Может, хочешь все же что-то сказать? Я не отругаю.
-Нет, папа Эльм.
-Роз?
Девочка молчала.
-Роз?!- вскричал он, и точно темная пропасть качнулась перед ним, раскрываясь подобно черному цветку, мифическому маку, нежному как сон и забытье, темному как опиум.
Опиум. Жизнь как один лишь опиум для него и для нее.
-Папа Эльм!- тоненький, почти всесильный крик ребенка, разрывая круг темноты, выхватил его, обжег как крапива, как пламя.
-Как ты меня назвала? Как?- падая на колени перед кроваткой твердил он.-Как ты меня зовешь? Как?
Розалинда обхватила руками его голову и заплакала. Так плачут дети. Горько, страшно, но абсолютно безопасно.
-Папочка, не кричи. Папочка, не бойся папочка. Я больше никогда не заболею. Я не подойду к баночкам.
-Роз, что с тобой, пожалуйста, что с тобой ты скажешь мне?! Скажи мне, солнышко, я что-то пропустил? Я где-то тебя забыл, да? Я забыл тебя и бросил?
-Не плачь, папочка. Я больше не буду дружить с ней, если тебе это не нравится. Не буду.
-Я не запрещаю. Дружи, дружи. Она очень добрая. Очень. Очень добрая.
-Папа, ты заболел. Не бойся.
-Нет, Роз. Я очень здоров. Я чертовски здоров. Не пугай больше твоего старого папу. Он может потерять рассудок. Ему показалось что-то.
Эльм отвернулся чтобы погасить свет. Но рука так и повисла у выключателя. Роз сидела на кроватке и смотрела на него так серьезно и спокойно, точно собиралась ассистировать ему.
Теплыми умными глазами глядело в него спасительное будущее.
-Я не могу быть как все дети.-твердо сказала Розалинда.-Я знаю, что не должна быть как все дети.
-Что ты такое говоришь? Ты совсем маленькая, маленькая.
-Я умею читать.-сказала Роз.-Недавно я прочитала в инфосети. Мы здесь прячемся, да?
-Нет, детка, мы отдыхаем у дяди Луиса и тети Симоны.
-Тебя разыскивают, папа Эльм. Они злые, они мне не нравятся.- Розалинда всхлипнула.-Я им тебя не отдам, папа Эльм.
-Не волнуйся, ничего со мной не случится.
-Я маленькая, я едва достаю до стола. Но я тебя защищу.
***********
Эльм подошел к окну. Снег все же перестал падать. Вся улица была лиловой и золотой. Близится ночь. А на сердце опять неспокойно. Что будет завтра? А через месяц?
Смогут ли они когда-либо вернуться в Серый город, или на нем останется несмываемое пятно врача-убийцы? В Сером городе неплохой госпиталь. Как раз то, что ему необходимо. Но пока есть Роз, Анмир уязим.
И что он хочет, в самом деле? Чтоб и она потом надрывалась, доказывая свою исключительность? Или свое не-родство с доктором Смерть? Отвратительные мысли приходят зимним вечером. Нет, счастья не добудешь. Эльм задвинул штору. Хотелось стать маленьким-маленьким, ну вот как Роз сейчас. Или вообще- новорожденным. И заснуть и проснуться с памятью, пройти эту жизнь заново. Исправить все ошибки.
Но тогда не было бы Роз.
Значит, ошибки все же необходимо совершать? Делать глупости- веселые, жестокие, дышать и заставлять других смеяться? И если не делать ничего, то как же поймешь, где ошибка, а где ждет новое открытие? Он отхлебнул остывший кофе. Спать сегодня нельзя. Замучают кошмары, отвлекут от работы. И вспомнилось, как Ангел недавно шептала ему, что жизнь это и дерьмо, и подарок и опиум. Он был с нею полностью согласен. Чем дальше, тем страшнее и удивительнее.
 Тем больше шансов поквитаться с прошлым и создать новую мечту. От жизни так трудно оторваться. Он накинул пальто и вышел на улицу. Золотой снег веером падал на лиловые тени обочин. Вот если бы он что-то сделал, то не было бы такой тоски. Открыл окно, подставил ладонь и поймал снежинку. Снег был холодный. Рука- тоже.
*****
Город утопал в белом. Ночь казалась уютной. Где-то за чертой Александрии тянулась очерченная синими огнями дорога.
Симона укачивала сына, пытаясь убаюкать и Роз с Анжеликой, но те не смыкали глаз. За окном падал снег, белый как наваждение.
Доктор не появился и к утру, когда пришел Луис, хотя ждали его к полуночи.В руках хозяина Опиума был довольно древний приемник.
-Дамы, вы слышали новости?
-ВЫ про что? С доктором что-то?
Луис кивнул.
-Эльм будь неладен!- вырвалось у Симоны.-Надеюсь, он не натворил каких-то дел?- и покосилась на Анжелику, в чьих ручках дремала анмирова наследница.
-Выбрали нового Лорда Края.- сказал Луис.
Симона, спавшая урывками, так и не смогла понять, почему ее брат бледнее снега.
-И тот первым делом подписал приказ об аресте Эльма!
-Бог мой!
-И девочки.- закончил Луис.-Животное, кто за него голосовал?
Анжелика инстинктивно прижала Розалинду к себе. Та проснулась, но по обыкновению, не издала ни звука.
-Полагаешь, Эльма задержала полиция Края?
-Черта с два, в моем городе!- вспылил Луис.-Я тут хозяин, я крестил старшего сына мэра, и у меня контрольный пакет акций компании, что дает рабочие места двум третям жителей этого сраного края. Подумай, может ли Эльм, бродящий с примитивным видеофоном, на который нельзя даже установить отслеживающее устройство быть схвачен краевой полицией? Лорд Края еще не настолько дурак.
-Его видеофон отключен- мы звонили с полуночи.
-Черт! Черт! Вот что- попробуй дозвониться до Эльма, а я отправлю людей на поиски.Времени у нас мало. Может быь, он остался у кого-то, или его ударили по голове.Бедняга, такой неосторожный. Вечно в своих мыслях, опытах. Может быть он замерз где-то.
Розалинда тихонько пискнула.
-Вы меня уже живьем хороните?- с усмешечкой сказал Анмир, проходя в столовую.Для пропавшего без вести он выглядел достаточно бодро. Пальто на нем было чистое, поля шляпы покрыты снегом, но на стерильно-белом лице сияла та самая привычная улыбка.
-Тебя в розыск объявили.
-Знаю, прекрасно осведомлен. Давно ждал чего-то подобного. Мои чемоданы упакованы. Было б даже обидно, если бы обо мне забыли.
Луис и Симона переглянулись.
-И на ребенка тоже.- добавила Симона.-Тебе придется уехать. Но девочка останется у нас.
-Чтоб ее использовали потом как заложницу? А вам не приходило в голову, что и против вас выдвинут обвинение, в укрывательстве дочери преступника?
-Несмотря на все твои слова, мы влиятельны в Александрии. Симона может заказать ей новые документы.
-А как насчет моего предложения, Гиппократ?- вмешалась Анжелика.
Эльм со вздохом кивнул.
-Я выезжаю сейчас, затем Роз и Анжелика- но с чужими паспортами.
-Безумие.- возразила Симона.
-Почему безумие?- Эльм взял Анжелику за подбородок.-Приглядитесь.
-Точно. Доктор- голова.- похвалил Луис.
-Если бы я не знал, что Розалинду родила мисс Кери, моя бывшая так сказать, супруга, то и сам мог бы подумать об их родстве.
-А если потребуется очень много времени, чтоб вся шумиха улеглась? Роззи, детка, что ты думаешь?
Розалинда тихо, но серьезно ответила:
-Если потребуется много времени, я не расстроюсь.
На том и порешили.
****
Он живет в доме друзей и часто заходит в клуб “Опиум”. Ведет здесь праздную жизнь. Днем гуляет со своим ребенком и сыном Симоны Эррел. Но ничего особенного в его компьютере не хранится. Многочисленные фотографии Розалинды Анмир. И пара остроумных записей по поводу какого-то ассистента по прозвищу Горб. У доктора оказался талант писателя-юмориста. Это верно, Анмир на многое смотрел через призму комичного. Но совсем ничего сколько-нибудь важного в его компьютере.
Кроме того единственного закрытого файла, что она вчера перекачала в свой ноут. Но она отправит файл Ларико, там в отделе мигом разберутся, что это за шифр.
Интересней на этом задании было узнать, чем живет доктор. Такие как он рано становятся легендами. И рано закатываются их серые звезды.
Мама Кины- полушаманка, как говорили до Перелома- рассказывала своей дочери, как читать по рукам судьбу. Левая рука- запись жизни. Правая- характера. Но у Анмира была только правая рука. Он- хозяин своей жизни. Он пробирается через чащобы и всегда будет выбирать непроторенные пути. Он не будет счастлив в любви, говорили линии его живой ладони. Может быть, любовь обойдет его стороной, а может и погубит. Но одно было точно: все связанные с ним люди будут жить, погруженные в сладкий опиум грез, что разведет для них такой обаятельный доктор. Только его продуманная доброта, или же его расчетливость скрашивают его уродство. Глаза у него как хамелеоны. Против света темно-зеленые. Зато в полумраке черны как сама ночь. Он всегда спокоен. Такие как он зачастую не светятся на публике.
 Но именно такие люди дергаю все ниточки. Да, у него одна рука, но уродство его внутри. Он смотрит в тебя обычными человеческими глазами, и видит тебя, живого, как скопление клеточек, молекул, виточков ДНК. Он ученый, но от той страшной науки, что загнулась в темные времена Перелома. Той потерянной, чудовищной науки, что была всегда и всегда была под запретом. Он ученый, мечтающий разложить живое на атомы, а не сколько-нибудь изучающий человеческую душу.
Кина быстро нажала “отправить”.
Шаги. Она дала ему код от своей снятой на время квартирки.
-О. Я не вовремя?-Эльм вошел и застыл на пороге.
Она спешно выключила компьютер и поспешив изобразить улыбку повернулась к нему.
-Нет, дорогой.
-Твоему хозяину будет сюрприз. Даже два.-усмехаясь сказал Анмир.-Ты, естественно можешь возвращаться на базу.
Он ушел, тихо закрыв дверь. Кина подошла к окну. Она смотрела, как под угасающим зимним солнцем золотел снег, и фигура в черном скрылась за ближайшим поворотом.
 Он все знал. Но подыграл ей зачем-то.
Задание окончено. Оно провалено. Можно собирать вещи. И все-таки что-то в этих днях было волшебное. Кина посмотрела на себя в зеркало.
Только на следующий день она поняла, о каком сюрпризе говорил Анмир.
Сыпь. Алая сыпь. Под коленом нога была вся алая. Но как же? Они пили из разных стаканов. Она была внимательна. Не мог же он сам быть переносчиком этого вируса?
И тут ее осенило. Булавочка! Анмир подколол ей оторвавшийся край юбки СВОЕЙ булавкой. Сыпь такая же, как и в описаниях трупов солдат.
Она закрыла лицо руками и закричала. Аэрокар шел на ручном управлении. Через три секунды  от него осталась лишь груда покореженного металла.
***
Трасса Александрия- Микрополис- Алдана- Марсия общей протяженностью девятнадцать тысяч шесть километров была едва ли не самой старой из проложенных после Перелома. Где-то далеко за Микрополисом Эльм, меланхолично любовавшийся сумеречным пейзажем получил сообщение о том, что Анжелика и его дочь беспрепятственно пересекли черту Александрии. Нет, было небольшое препятствие, так как фото девочки транслировалось вместе с фотографией доктора по всем видеоканалам. Но Анжелика, имея на руках очень хорошие поддельные документы справилась с этой задержкой. Видимо, не обошлось и без драматического таланта Роз. Девочка могла, если нужно, изобразить очень простого и скверного ребенка, в котором ни за что бы не узнали воспитанную дочку Доктора Смерть.
'Маму слушайся.'
"Какую маму?'
'Ангела, что ведет розовый землеход.'
'Скорей б ты приехал к нам.'
Анмира остановили неподалеку от Алданы, на посту, где он высадил водителя Симоны. Два устаревших ажрокара с эмблемами краевой полиции на дверях перерезали путь.
-Сэр! Выйдите из машины и положите руки на капот!
Эльм опустил стекло и с издевкой прокричал:
-Я выйду! Но предупреждаю- не стоит меня содомировать! Я вооружен тем, о чем ваше начальство должно было вас предупредить!
Доктора Смерть под конвоем из пяти полицейских проводили сначала в участок, а затем определили за неимением места в хранилище вещдоков. Ожидая указаний от Лорда Края, его просто пристегнули к батарее, а металлическую руку свинтили. Так, на всякий случай. Эльм, выклянчивший пепельницу, то зевал, то курил. Остаться без свредств связи, без отличной руки, без транспорта и кредиток было уж совсем нелепо. Но именно так оно и было. Хотя б Розалинду не найдут. Видеофон, выпавший при досмотре, был разбит грубыми полицейскими ботинками- видимо это тоже входило в приказ. Что ж, подождем. Сами дураки. Схватили кобру за кончик хвоста, перетряхнули весь его нехитрый скарб, полазали в карманах, руку сняли. Лучше б голову сняли. А то три часа сидишь как пень, пытаешься сам с собой поиграть в города. От скуки он начал высовывать голову между полками. Тут-то и показалась худая спина в старой серой футболке, тощие ноги в неподшитых клешах, да лохматая голова, венчавшая все это. Такой подросток, полотер, уборщик.
-Эй!
Пацан оглянулся. Толкнул ведро.
-О, чувак. Как тебя угораздило.
-Ты денег хочешь?
Парнишка ухмыльнулся.
-Пепелку вынести или сигарет принести?
-Нет. Подойди.
Мальчишка оставил свой инструмент. Эльм расстегнул пальто.
-Вот, в кармане жилета. Платок подними. Возьми эту бумажку и как можно скорее позвони по номеру.
-А сколько дашь?- уборщик оглядел одежду Эльма.
-Сколько попросишь.
-Косарь дашь?
-Это сколько?
-Штука гранов. Ты, как я погляжу аристократ. У вас всегда денежки водятся.
-А не много ли?
-Ну ежели много, то твое дело, милорд. Небось, сбил кого на шоссе, а сейчас не знаешь, как выпутаться.
-Ладно-ладно. Будет тебе штука гранов. Только позвони. И скажи, что Эльма взяли, и адес этого участка. Но побыстрей.
Взгляд мальчишки остановился на подоконнике, где лежала металлическая рука.
-Да ты еще и калека, мать твою. Бедняга.- посочувствовал парень.-Э как тебя.
-Нечего меня жалеть, позвони по этому номеру и будет твоя штука.
Уборщик покачал головой, цокнул языком и ушел.
Через час за Анмиром приехали. В наручнике, болтающемся на живой руке, с металлической рукой под мышкой и под снегопадом. Воздух был свеж и холоден. Доктор был весел. Оглядывался по сторонам, пока люди в штатском осторожно окружили его.
-А где тот парень?- спросил Эльм у ближайшего охранника.-Тот, что звонил, где?
Уборщика нашли- он домывал участок и совершенно растерялся, когда его пригласили поговорить. Аристократ-одноручка сдержал свое обещание- через охранника бывший задержанный передал парню ламинированную купюру в тысячу гранов.
-Тебя как зовут, Санта Клаус?
Эльм засмеялся, опьяненный воздухом свободы.
-Эльм мое имя. Доктор Анмир. А ты кто будешь?
Мальчишка почесал в затылке. Он явно хотел спросить что-то еще, но покосившись на сопровождение доктора, передумал.
-Генрихом Аса кличут.
-Удачи тебе, Генрих.
-И тебе, док.
****
О смерти Кины ему сообщил младший лейтенант. Девушка разбилась, не справившись с управлением аэрокара. Нелепая смерть. Ларико стиснул зубы, вспоминая Кину.
Просмотреть почту. Перед самой гибелью она что-то отправила ему.
Дрожащими руками Ларико набрал код и открыл папку. Там была лишь какая-то уменьшенная черно-белая фотография. Нажав для увеличения, Ларико прошептал молитву и принялся ждать: загружалось медленно.
Доктор Смерть с предовольной и горделивой улыбкой смотрел на Ларико с фотографии. В правом углу было что-то написано от руки. Ларико увеличил уголок.
“Смотрите на меня. Смотрите и кусайте пальцы от злости и бессилия. Вам меня не победить.
                                                                                                    Не ваш Эльм Анмир. ”
Ларико распахнул окно, швырнул компьютер вниз и замер:
Он увидел ангела большого и ангела маленького.
 Ангел маленький стоял под большим изогнутым фонарем и стряхивал снег с серебряной шапочки. Большой ангел наблюдал. У них не было крыльев, не было нимбов.
Но это были ангелы, самые настоящие.