Поместье теней

ГЛАВА 1

ГЛАВА 1

Чарли Картер, худой и сморщенный, как высушенный плод винограда, сидел в своем огромном кабинете, утонув в дорогом кожаном кресле, и только его огромный синий крючковатый нос и поблескивающие на переносице толстые линзы очков, помогли мне определить его местоположение. Не смотря на немощный вид и субтильное телосложение, в руках Чарли были сосредоточены практически все сколько-нибудь значимые английские печатные СМИ. Кроме того, он был владельцем частной телекомпании и нескольких интернет-изданий. Он любил повторять, что нажить много денег - это храбрость, сохранить их - мудрость, а умело расходовать - искусство. Поэтому, 72-летний Чарли Картер не называл себя миллионером, кем он, по сути, и являлся, он считал себя гениальным деятелем искусства. Вообще-то, я против миллионеров, но если бы я владела хоть одним миллионом, наверное, относилась бы к ним с большим уважением. Впрочем, я и сейчас не имела ничего против старого Картера. Он меня уважал и ценил, как талантливого репортера и доверял самые важные задания. Я работала в газете «Лондонский летописец», редактором которой был этот экстравагантный миллионер-старик. Газета имеет четыре миллиона читателей и в настоящее время является лидером в газетной индустрии. «…Летописец» постоянно сохраняет эту позицию, за исключением 2013 года, когда он стал вторым после Daily Mail. У «Лондонского летописца» есть специальная копия для воскресенья, которую читают еще пять миллионов читателей…

Чтобы заработать на жизнь, надо работать. Но чтобы разбогатеть, надо придумать что-то другое. Поэтому дальше отношений босс - подчиненный наши контакты за семь лет не продвинулись ни на йоту. Чарли богател, а я зарабатывала на жизнь…

Я – это великолепная Эмилия Мартин, ведущий журналист самой главной газеты Лондона. Восьмого марта этого года мне исполнилось двадцать семь. Я считаю, что для обывателей и коллег я представляю собой образ современной женщины с европейским очарованием. Мои светлые, почти белые волосы, создают легкость моего внешнего вида, при этом естественные локоны придают мне несколько игривый вид.

Я – девушка крупная, 180 сантиметров, но, на мой вкус, выгляжу женственной и уверенной. Бюст размера 100 сантиметров легко подчеркнут правильно подобранной одеждой, что придает мне элегантность и женственность. К тому же, я принципиально не ношу никаких корсетов и прочих глупостей. В отличие от современных моделей, которые поддерживают свою стройность, элегантно выблевывая свой завтрак в туалете, я своей фигурой привношу в моду нотку здоровья и естественности.

Быть элегантной не значит бросаться в глаза, это значит — врезаться в память. Гладкая кожа, с ровным оттенком, подчеркивает мою молодость и свежесть. Лицо мое, без всякой косметики имеет натуральный и светлый вид.

Я предпочитаю строгие костюмы, состоящие из классических брюк и жакета, которые подчеркивают мои формы, не нарушая официальный стиль. Иногда я могу дополнить свой образ ярким акцентом, например, цветным платком или декоративной брошью.

Обувь я предпочитаю на каблуках средней высоты, или батильоны, обеспечивающие комфорт при активной работе.

Стол, за которым сидел Чарли Картер напоминал поле боя после битвы при Шонтосо во времена Столетней войны. Такого бардака я никогда и нигде не встречала. И он был здесь всегда. Среди многочисленных бумаг, разложенных в беспорядке, на столе были разбросаны безделушки в таком количестве, что реализация их на какой-нибудь распродаже могла бы выручить целое состояние! Весь этот хлам совершенно не соответствовал тем вещам, которые должны были поднять работоспособность редактора. В центре этой свалки в ужасном глиняном горшке стоял занзибарский цветок, вся уникальность которого заключается в том, что его не нужно поливать и для жизни ему не требуется даже света. Зато какой-то умник из числа советников редактора посчитал, что присутствие этого растения делает человека счастливее. Я реально боялась, что из этого цветка однажды выползет ядовитая змея или тарантул. Здесь валялись очки синего цвета, ароматизированная свеча, которая, впрочем, ни разу не была зажжена, какие-то держатели для бумаг, набор магнитных, никелевых шариков, разбросанные детали детского конструктора Лего датской компании игрушек, винтажный календарь с кошками за прошлый год, чучело черной обезьяны во весь рост, скрепки, карандаши, фломастеры…Среди всего этого хлама едва был виден монитор компьютера, в который Чарльз Картер внимательно смотрел, когда я вошла.

Старик предложил мне одно из старинных кресел, которые, как мне было известно, были куплены в какой-то разорившейся антикварной лавке в Вестминстере на левом берегу Темзы по одному фунту стерлингов за штуку. Сидение и спинка этих предметов мебели, очевидно, были набиты костями тех рыцарей Жана де Монфора, которых Карл де Блуа со своими наемниками в 1341 году убил в Восточной Бретани. Мои ягодицы и бедра испытывали невероятный дискомфорт. Мне казалось, что если я пошевелюсь, то обязательно загоню себе в задницу какую-нибудь занозу. Я сидела перед боссом, как истукан. Возможно, поэтому хитрым Чарли эти ужасные стулья и использовались для своих подчиненных. Кроме маниакальной скупости, чёрствости и хитрости, Чарли Картер обладал еще одним уникальным навыком. Его синий крючковатый нос невероятным образом чуял сенсации, которые могли взорвать общество. Не было случая на моей памяти, чтобы его папарацци не оказались в нужное время, в нужном месте первыми.

Картер ленивым движением снял с носа свои очки и посмотрел на меня своими маленькими, как бусинки, бесцветными глазами.

- Милочка, - скрипучим голосом, похожим на звук несмазанных петель моей гаражной двери, сказал старик, - ваш последний репортаж об авиакатастрофе на авиашоу в Шорхэме 22 августа был великолепным!

Он помолчал и, не дождавшись от меня реакции на похвалу, неопределенно хмыкнул, лихорадочно передвинув на столе какие-то бумаги. Потом, словно, что-то вспомнив, вновь поднял на меня свой невыразительный взгляд слепого вампира.