Попаданка массового раздражения, или Случайная невеста

Глава 1

Загреметь в больничку в самый разгар весны, когда за окном наконец тепло, птички поют и начинает попахивать шашлычками, да еще оказаться в инфекционке, в палате боксового типа, где лежишь одна-одинешенька — это, конечно, надо было суметь! Как меня угораздило — загадка! Но что поделать? Болеть всегда невесело, а мерзкие вирусы с бактериями нападают без объявления войны и не глядя на календарь.

Я настроилась оплакивать несъеденные шашлыки, грустить по невыпитой сангрии и трижды в день подставлять ягодицы под болючие уколы антибиотиков, но что-то пошло не так.

Я лежала, накрывшись тонким больничным одеялом, маялась от непроходящей головной боли и из-под полуприкрытых век глядела, как за окном по небу расползается серость, превращая ночную темень в предрассветные сумерки.

— Ну что тут у нас? — раздался деловой басистый голос у моей кровати.

Я бы поглядела, кто ко мне, болезной, пожаловал в такой час, но головушка трещала так, что шевелиться казалось плохой идеей. Потому я решила притвориться спящей, да заодно послушать. Вдруг диагноз мой озвучат, а то вчера врачи так ничего и не сказали, ироды.

— Эм… хм.. Тут у нас нападение, — отозвался другой мужчинка, писклявенько так. — Гид Мины напал.

— Что? — удивился бас, а вместе с ним и я. — Какой еще гид? Какой такой Мины?

— Н-не знаю, Ваше Смертейшество, — начал заикаться пискля. — Так врачи про нее говорили. Я все дословно записал!

— Записал он! — злился бас. — А ну, дай сюда писульки свои!

Тут уж я не выдержала и повернула маленечко голову, глянула на посетителей, которые, судя по разговору, врачами-то вопреки моим первым предположениям не были. А кто ж тогда они? Может за органами охотятся? Поджидают, когда кто-то одинокий, несемейный, как я, приболеет, потом воздух в вену, и тю-тю. Вот вам ливер на продажу! Если так, то надо бы срочно орать во всю глотку.

Однако, увиденное так меня поразило, что и дар речи, и дар крика куда-то испарились. Находившиеся в палате двое мужчин выглядели, мягко скажем, странно. Один такой щупленький, лысенький, в белом балахоне из грубой ткани, а другой в черном плаще с капюшоном, который скрывал его лицо, и с… КОСОЙ в руках!!! Да-да, вот с той самой, которой в деревне травку на сено — шик-шик. В тот самый миг, когда я на них взглянула, он ее как раз к стеночке прислонил, чтоб руки освободить, и вырвал из цепких пальцев лысого пухлый блокнот.

— На нее Минин гид напал… — прочитал страшный, который с косой и во всем черном. — Это так врачи сказали?

— Аха, — икнув, заверил пискля.

— Минин гид напал… Напал Минин гид… — бубнил бас. — Тьфу ты, вечность мне в печень! Менингит у нее! Менингит! Это ж надо так переврать! А что напал, так это просто людское выражение такое! Давай, режь связь с болезнью, а потом нить жизни. Шустренько давай. Отправим ее в морг, и я домой, к жене. Хочу до рассвета успеть вернуться!

— Угу, — заискивающе закивал пискля, схватил косу и махнул ею прямо надо мной.

Тут нервишки мои не выдержали! Позабыв о болезни своей, я с прытью молодой косули соскочила с кровати, одеялком в писклю кинула, и оно его так аккуратно с головой накрыло. Лысый взвизгнул, завозился, а я у него из ручонок косу — хвать! — и к другой стеночке — прыг! Не, ну а что они думали? Дам себя, как травушку-муравушку, под самый корешок срубить (хотя это про елочку, но не суть)? Фигушки им!

— Она нас видит, что ли? — раздался взволнованный бас из-под темного капюшона.

— Вид-д-димо вид-д-дит, Ваше Смертейшество! — стаскивая с себя одеяло и стуча зубами от страха, пролепетал щуплый.

— И не спит? А ты не проверил? Не усыпил? — наступая на него, ярился владелец косы.

— П-п-простите! — пискнул этот горе-помощник и упал на колени.

— Косу! Косу у нее забери! Быстро! — потребовал Смертейшество.

Щуплый тут же вскочил на ноги и бросился ко мне.

— А ну не подходи! — рявкнула я и выставила орудие труда косаря вперед так, будто это вилы.

— Девушка, милая, отдайте косу, — запищал щуплый. — Зачем она вам? Она вам не нужна ведь совсем!

— Еще как нужна! — ответила я.

— Да зачем она вам сдалась? — не унимался пискля, но ближе не подходил.

— Голову тебе, органоторговец проклятый, скосить! — бросила я, задним умом отмечая, что собственная головушка-то чудесным образом прошла, не болит совсем.

— Органо… кто? — удивился щуплый.

— Да что ты с этой полумертвячкой церемонишься?! — зарычал Смертейшество и ринулся на меня. — Косу сюда, быстро!

Со страху я взяла, да как махнула этим орудием крестьянского труда, сопровождая свое действие диким воплем: «Врешь! Не возьмешь!» Тут-то и случилось самое странное, хотя казалось бы, куда еще страннее-то. Раздался странный треск, будто я этой самой косой разрезала туго натянутое полотно, и передо мной необъяснимым образом появилась щель в полметра шириной, светящаяся по краям.

— Держи ее! Держи! — завопил Смертейшество, как и его помощник, переходя на фальцет. — Если она в другой мир смоется, мы ее там уже никогда не достанем!

Мой взбаламученный всей нереальностью происходящего мозг, сработал странно, моментально дав команду телу рвануть в эту странную щель. Вот прямо мигом, без раздумий и оглядки на последствия. Не достанут же!