Поражённые Слоем

Поражённые Слоем...

ГЛАВА 1 (Игра в снежки)

На стене мерно и лениво тикали громоздкие открытые часы с длинно-амплитудным маятником и увесистыми позолоченными  гирьками.

Я уже битых минут пятнадцать пытался устроиться на неудобном укороченном кожаном бежевом диванчике в приёмной у Вятлова, положив под голову сложенную вчетверо куртку. Диван, на котором я барахтался, располагался вдоль стены по правую руку от входа, часы висели на той же стене по левую.

– Гномы отказываются слушаться, – в который раз ноющим голосом упрямо бубнил проклятый фавн, беспрестанно переступая своими, покрытыми рыжей, густой, как у верблюда, шерстью, козьими ножками. Отчего в приёмной раздавался цокающий перестук копытцев, в дополнение ко всему также мешающий мне прикорнуть.

Фавн стоял перед высокой стойкой из тёмного дерева, располагавшейся прямо напротив входа в приёмную. За стойкой, много ниже неё по высоте, находился  широкий секретарский стол того же цвета, что и стойка, за которым на чёрном кожаном крутящемся кресле на колёсиках, восседала секретарь Марина, статная и, можно сказать, красивая полная женщина на вид лет тридцати с чёрными длинными волосами, одетая в замечательное синее платье, туго обтягивающее её богатую фигуру. Перед ней на столе стояли компьютер, кнопочный телефон, коммутатор, вытащенный из бог весть какого времени, большая многосуставная лампа, какие-то лотки под бумагу, несколько канцелярских папок, и стандартный секретарский канцелярский широченный банка-набор всякой всячины. При этом, всё явно имело своё предназначение, стояло на своих местах и не производило впечатления рабочего беспорядка. За спиной Марины на противоположной от входа стене было единственное окно в помещении, с пожелтелым фикусом в громоздком горшке в под ним, задёрнутое полинялой шторой.

Если, наконец, вернуться к фавну, чтобы описать его (всё-таки это не самое распространённое существо в нашей средней полосе), то его верхняя, человеческая, часть тела была щегольски облачена в аккуратную рубашку в мелкую белую и синюю клетку. Это, а особенно белый накрахмаленный воротничок рубашки, совершенно не вязалось ни с цветом масти этого существа в его нижней части, ни, тем более, с торчащим сзади куцым коротким козьим хвостом. На голове у фавна были, как ни странно, чёрные сильно курчавящиеся волосы, среди которых можно было увидеть пару тонких, в палец толщиной, но при этом закрученных в цельный полный оборот, рожек.

Стойка доставала фавну до плеч, и он для удобства положил на неё свои руки, раздвинутые локтями в стороны, опираясь лицом на сложенные лодочкой ладони.

– А ты бы взял, да сыграл им на своей свирэлке, – так же в который раз монотонно и невозмутимо дала совет секретарь Марина, не отрываясь от вёрстки документа на компьютере.

Фавн вспыхнул и покраснел своей верхней, человеческой частью. Точнее, лицом.

– Это флейта, – обиженно поправил он.

– Тем лучше – сыграй им на своей флейте, – беспристрастно ответила Марина, добавляя уйму пробелов в невидимую нам строку документа.

– Плевать им на всю нашу музыку! – не выдержал фавн, гневно тряхнув своими кудряшками на голове. – Им подавай только жрать и фальшиво горланить свои глупые непереводимые песни на жутком языке.

– На древне-германском, – поправила Марина. – Если песни непереводимые, то с чего ты взял, что они глупые? – с ходу, всё так же не отрывая глаз от экрана, а пальцы от клавиатуры, заметила она.

– Потому что…  чую, что глупые! – фавн не нашёлся что сказать. Зато он заметил прозрачную полукруглую вазочку на стойке перед Мариной, заполненную разноцветными сосалками для гостей. Рыжий козлоногий куцехвост сгрёб одной рукой пригоршню этих конфет, чуть не перевернув при этом вазу, и, давясь, торопливо запихал всю добычу себе в рот. После чего, уже не спеша, с блаженной улыбкой на довольной роже принялся с наслаждением чавкать содержимым своих защёчных мешков, не обращая внимания на мрачный, тяжёлый взгляд секретаря.

– Так, – устало сказала Марина, вставая со своего места и пряча вазу с конфетами в свою тумбочку. – Не умеем себя сдерживать – будем угощаться шишками в лесу. Тебе ещё на той неделе Буерман желудок промывал. Поступило указание – выходцам из Слоя – сладкого не давать. – Серёж, хотите сосательную конфетку? – это был вопрос уже ко мне.

                Я отрицательно затряс головой.

                – Ну и ввваадно, – буркнул пристыжённый фавн с полным ртом – самодовольная улыбка уже сползла с его лица и сменилась на выражение озабоченности.

Видно было, что ему нечего добавить и нечем крыть. Все его жалобы разбивались о глухую стену циничного непонимания со стороны несговорчивого секретаря, спрятавшего к тому же конфеты.

– Я к гномам не пойду…, – неуверенно и боязливо заявил фавн, спустя некоторое время, проглотив остаток конфет во рту.

– Ну, Петенька, козлик, подумай, а кто пойдёт? – Ты же у нас специалист по связи с общественностью, – проворковала нежным голоском Марина.