Портрет его любви

Портрет его любви

Худенькая, невысокая, ещё подросткового телосложения, она запала ему в сердце навсегда; её внимательные глаза светло-карего цвета, её правильные черты лица никогда не сотрутся – возможно, из памяти в силу возраста, но не изгладятся из души.

Впервые она предстала перед ним летом – в тёмной футболке, а её длинные, распущенные, выкрашенные в чёрный цвет волосы были прекрасны, бесподобны – эта девушка соответствовала его представлениям об идеале, её образ впечатан навеки.

Они прогуливались по парку, а потом – по набережной; болтали о всякой всячине, ерунде. Он хотел задать как можно больше вопросов, настолько сильна была его симпатия и интерес. Он хотел знать всё об этом чуде, которое шло рядом с ним. Для него было великим счастьем хотя бы просто держать её за руку.

Будучи на пляже, они сидели вдвоём, рядышком, совсем близко, и в силу гормонов, в силу возраста и чувств он еле сдерживался, чтобы не обнять и не поцеловать – терпел, поскольку считал, что это будет неправильно, что он слишком торопится, забегает вперёд.

Как же долго он искал ЕЁ! Ту единственную, на которой можно остановиться раз и навсегда. Любить, оберегать лишь только её одну. И когда он-таки нашёл, то был на седьмом небе от счастья. Он глядел на неё такими глазами, какими не смотрел ни на кого, и уже не посмотрит никогда. Для него больше не существовало ещё кого-то, он жил и бредил ей. Один из последних романтиков на этой Земле, он молил Бога, чтобы красотка ответила ему взаимностью, ведь пока что она видела в нём лишь друга, или же хорошего знакомого.

Когда он её встретил, то его рот просился сыпать комплиментами; однако его скромность, его стеснительность, его нерешительность позволили выдать лишь жалкое подобие того, что он задумал изначально. Его переполняли чувства – настолько сильно понравился ему этот человек.

Она играла на гитаре; играла в женской рок-группе, и репертуар их был жёстким, «метальным». Он же играл в другой группе на ударных; у них было очень много общего.

Когда они не виделись в реальной жизни в силу ряда не зависящих от них обстоятельств, то могли переписываться по «Мобильному Агенту» часами абсолютно на любую тему. Раскладка её клавиатуры порой выдавала набор кракозябров латиницей, и позже она уже присылала исправленный текст. Он же считал это даже забавным.

Она была младше его на один год. Она также, как и он, была неравнодушна к кошачьим, и однажды у неё в статусе даже стояло «мм, пушистики...». Однако она не была глупой, или примитивной – она была очень доброй, отзывчивой, искренней. Это был новый этап, новая веха в их отношениях, когда она начала доверять ему. Он узнал её ближе, и не разочаровался: внутренняя красота этой девушки не уступала красоте внешней. Ему хотелось как можно чаще бывать с ней рядом. Однажды он не удержался и таки чмокнул её в щёку на одной из встреч – оба покраснели и замешкались. Разумеется, он извинился и впредь себе подобного не позволял, ведь она не была к такому готова.

Однажды он пришёл жарким летним днём на встречу, но потерял свою любимую – нигде он её не видел, не замечал, как ни всматривался... Пока его не окликнула какая-то блондинка, волосы которой были белыми-белыми, как зимний снег. Она сняла солнечные очки и помахала ему рукой. И только тогда он разглядел наконец, щурясь от ярких солнечных лучей, сидящую неподалёку на скамье девушку. И он присел рядом, и они беседовали некоторое время.

Когда он шёл на концерт, то втайне мечтал, что и она там будет тоже – но бывало и так, что она не приходила. И тогда он стоял, как оплёванный, и не находил себе места. Ему резко всё становилось скучным и ненужным.

Однажды она пришла таки на концерт, но сразу убежала на второй этаж, потому что стеснялась нынешнего цвета своих волос – так получилось, что ей попалась бракованная чёрная краска, и теперь её волосы были болотно-зелёными, как у ведьмочки. Она попросила его не смеяться, но он смеяться и не думал. Он остался стоять вместе с ней на втором этаже и оттуда смотреть на идущий концерт.

Она приносила ему папку со своими рисунками, а он – папку со своими. Как красиво она рисовала! Портреты людей.

Она записала ему диск с музыкой, включая ту, которую сочиняла сама. И один из её треков ему особенно понравился, и он включал его снова и снова, а перед глазами стоял образ нерушимый, портрет его любви.

Однажды он не дозвонился до неё. Он звонил вновь и вновь, но никто не поднимал. Ему стало очень грустно, тоскливо, одиноко и печально; он не знал, что делать, и в отчаянии разревелся, как девчонка, сидя в кресле, и даже громкая музыка в его наушниках не могла его отвлечь от переживаний и дум.

Она всегда была смелее. Не то, чтобы «пацанка», хулиганка, но очень энергичная, инициативная, бодрая и весёлая. Конечно, весёлой она была не всегда, и порой не шла ни с кем на контакт, уходя в себя. Но он всегда был готов ей помочь в случае чего – кому же ещё-то, как не ей?

Однажды они сидели на ступеньках в торговом центре, и он наговорил ей столько красивых слов... Видно было по всему, что её это тронуло, приятно задело, сбило с толку. Она попыталась объяснить, что была влюблена в другого, что дружба крепче любви, и не хотелось бы терять такого хорошего друга, как сидящий сейчас напротив.

Он сидел и размышлял: что же в нём не так? Да, он невысокого роста, и совсем не красавец – может быть, даже наоборот; да, он из бедной семьи, и ей – не ровня: сможет ли он её обеспечивать? Сможет ли сделать счастливой во всех смыслах этого слова?