Портретное сходство

глава вторая

Очередь телефонных звонков окатила Фила утренней холодной струёй со шланга. Он жестоко пожалел, что дал Виктории свой номер телефона. Она названивала без устали, потом тараторила без устали и приглашала к себе в гости, чтоб познакомиться поближе.  

– Я занят. Перезвоню, когда смогу. Пока.  

– Я буду звонить…. – не унималась она, но Фил уже бросил трубку и начал собираться к поездке за город. Статья сама себя не напишет.  

Настроение было и так ни к черту, да ещё и эти звонки, плюс – мысль об учительнице на автобусной остановке. «Такое чувство, будто они все действительно сговорились против меня» – размышлял Фил, но украдкой поглядывал по сторонам, с надеждой вновь увидеть темно-карие большие глаза.  

Утреннее весеннее солнце посылало свои нежные лучи, как бы в насмешку над ночной грозой. Все автобусные остановки роились лишь однотипными офисными планктонами, спешащими поскорее занять свои рабочие места.  

За городом резко пахнуло свежескошенной травой и рекой. У Фила заложило уши и перехватило дыхание – такого он уже много лет не ощущал. Вдруг, совершенно неожиданно для самого себя, он вспомнил, что родом из поселка, из таких же мест, которые, за годы его жизни в городе, частично стерлись из памяти.  

Дом художника Фил нашел ближе к вечеру, но это ничуть не огорчило его – чистый воздух подбавил сил, а раздражительность как-то ушла сама собой. Легкость движений и дыхания сначала удивили его, но вскоре приносили лишь удовольствие. Жилище находилось не далеко от леса, заметно держалось в стороне от остальных домов. Тропа показалась очень узкой и Фил оставил авто под цветущей вишней, на углу последнего, перед поворотом, дома.  

Встречающиеся на пути, жители недоверчиво и с опаской поглядывали на него, как будто он подозревает их всех в неком преступлении и прибыл выяснить это. Но не их это вина – Фил просто не вписывался в колорит и обстановку деревенских улиц своим внешним видом, хотя лицо и движения начинали вспоминать родную атмосферу.  

Застыв, на пороге двухэтажного дома-сруба, Фил не решался давать о себе знать. Дом тонул в тишине, будто морская раковина на приличном расстоянии. Журналист решил обойти дом и хорошенько осмотреться, с надеждой отыскать что-то интересное для статьи.  

Задний двор весь зарос кустарниками малины. Прямо на тропинке лежала огромная длинная колода и преграждала путь к ним. Несколько бревен кучкой валялись в паре шагах от кустов, а в пне бездельничал свежезаточенный топор. Орудие колко блеснуло в закатном солнце, вернув Фила обратно, в реальный мир, ровно перерезав череду мыслей. Небо стало серым и рыхлым, тучи вернулись и настаивали на своем. Фил выдохнул облачко пара. Дождь его выводил из себя. Но вскоре заметил, что здесь этого не произошло и он прекрасно себя чувствует, хотя былые привычки продолжают подначивать на нервозность.  

Порог дома порос мхом, перекидываясь на стены и дверь. Между влажными бревнами просматривались мелкие бурые грибы. С грибов Фил перевел взгляд на небо – оно, до неузнаваемости посерело, предвещая грозу, похлеще той, что была вчера.  

Помедлив, Фил всё-таки постучал в дощатую дверь. Ответ, как и ожидалось, последовал не сразу. Внутри завязалась какая-то возня и дверь тихо и враждебно отворилась.  

Как из барсучьей норы, выглянули два блестящих глаза и нос, затем показалась рыжая борода, представляя хозяина.  

– Филипп… Я из газеты. – Фил сразу натянул на себя журналистскую фальшивую улыбку и принялся за свою работу. – Вы, я полагаю, художник Роджер?  

Глаза невысокого бородача сверкнули в сторону заката и надвигающихся туч, после чего коснулись Фила с легкой ноткой печали и усталости.  

– Заходи. Небо низко. – отрезал он и нырнул вглубь темного коридора, поправляя, затянутый на голове, зеленый узорчатый платок.  

Журналист, уничтожив дурацкую улыбку, поспешил следом за художником. Мрачный коридор заставил его растеряться, но хозяин зажег свет в комнате и взглядом указал идти за ним. В дверном проёме остановился невысокий мужчина, немного ссутулившись. Он стоял босиком на деревянном полу и ждал, пока Фил его догонит. Художник был одет в затертые штаны, когда-то горчичного цвета, подкатанные на лодыжках, и серый плащ, который не застёгивался и свободно болтался на его голых плечах. В комнате этот плащ он сбросил и швырнул на диван. Художнику на вид было лет под сорок, но если бы не сутулость и спутанная борода – он выглядел на много моложе, что подтверждали живые, неопределенного цвета, глаза.  

Фил присел на диван, рядом со смятым плащом, и, как ему показалось, незаметно вытащил блокнот с карандашом, продублировав вслух всё то, что сказал на пороге.  

– Хотел бы вам задать несколько вопросов. Вопросы, по большей части, о том случае на площади. – Фил глянул на художника, стоящего спиной к нему, тот что-то пересматривал в выдвижном ящике. – Если вы, конечно, не против.  

– Конечно, не против. – Роджер обернулся и, с иронической улыбкой, взглянул прямо Филу в глаза. – Интересно послушать, что же я такого творил на площади. – в его глазах загорелась неподдельная заинтересованность и он облокотился на тумбу в полной готовности слушать.  

Фил растерялся, но успел быстро подготовить вопрос:  

– Во-первых, что сподвигло вас так поступить?  

– Как поступить? – спросил Роджер  

– Вы были под воздействием каких либо наркотических средств? – Фил задал ещё один входящий, якобы приставляя его к стене, но художник вновь уложил журналиста на лопатки.  

– Когда-то был и не раз, а что, это так важно для тебя? – Роджер улыбнулся какой-то глуповатой улыбкой и внезапно ушел на кухню. – Сейчас вернусь. Пиши свой блокнот. – он произнес это без негатива, что ещё сильнее ввело Фила в тупик.