Портретное сходство

глава двенадцатая

Из семи этажей уцелел лишь один – первый. Белый когда-то, фасад Академии обезобразили кустистые сажегазовые пятна, ползущие из разбитых окон шестого этажа. Второй чудом удерживал обломки. Словно сгнивший зуб, втиснулось в полосу улицы старинное здание Академии Искусств им. Юджина Модэля.  

В воздухе ещё стоял запах гари. Роджер и Алеся остановились напротив открытых ворот и безмолвно глядели на родные четыре крайних окна на последнем этаже. Он казался не тронутым, но развалины под ним создавали мучительно подлые препятствия. Алеся решительно пошла вперед, но навстречу вышел полисмен, дежуривший на территории. Она тут же переключилась на него:  

– Что уцелело? – не растеряв самообладание, начала девушка.  

– Доброе утро. Офицер Кастор. Позвольте, ваше имя? – парню на вид было лет двадцать, но он хорошо усвоил свои обязанности.  

– Алеся Вайт. Офицер, я хочу немедленно получить на руки вещи, которые удалось спасти!  

Кастор достал блокнот и пробежал глазами по странице, отмечая что-то карандашом. Алеся разглядывала двор и погибшее здание, терпеливо и собранно, когда и Роджер тоже подошел и остановился у погнутого ведра, легонько пнув его носком.  

– Вайт, Вайт… А, вот, А. А. Вайт, седьмой этаж, живопись. – офицер поднял глаза и переключился на, снующего по двору, Роджера. – А вы, должно быть… – он вновь опустил взгляд на записную книжку. –Р. Е. Дафф?  

Роджер лениво улыбнулся и, сунув руки в карманы, кивнул стражу порядка. Потом, он присел на корточки и поднял с земли обгорелый карандаш «KOH-I-NOOR». Это был мягкий 2В, его любимый. Художник почувствовал какую-то далёкую радость и тепло, будто это и была та точка, та самая, что начнет наматывать события наново.  

– Родж, идем. Что-то есть. – позвала Алеся. – Что там у тебя?  

– 2В.  

– Твой?  

– А чей же ещё?  

Алеся улыбнулась, с иронией глядя на находку. Кастор копался в огромном ящике, проговаривая слова «седьмой этаж». Вскоре он обернулся и сказал:  

– К сожалению, только это. – он протянул прямоугольный сверток, замотанный в серую тряпку. – Он вылетел в окно после взрыва. Пятый и шестой содрогнулись и он, верно, находился на подоконнике. Мы наверх не поднимались – это ведь теперь аварийное здание. – отчитался Кастор.  

Алеся молча кивнула и приняла сверток. Отбросив грязную простыню, она обнаружила неоконченную картину.  

– Теперь, Родж, не отмажешься, придется дописывать. – Алеся залилась смехом и вручила изумленному Роджеру целую и невредимую, картину – портрет Фавсты, который он так и не успел дописать. – Ирония… Она всюду, Родж. Смирись и живи дальше. – она хохотала и, махнув рукой, развернулась к воротам, на выход.  

Поблагодарив офицера, художник, с холстом в правой руке, поспешил вслед за ней. Если у Алеси и проскакивали мысли по поводу того – что же делать дальше и на что жить, то Роджер чувствовал себя легче облака и свободнее ветра.  

По улице шли люди, весенние люди, только-только переборовшие зиму. Влажный ветерок сбивал их в кучки, заставляя поднимать воротники и ёжиться. Но были и те, кто любил молодой и свежий весенний ветер, непостоянство и погоду, которая преподносила сюрпризы не только внешней природе, но и внутренней природе всех живых существ.  

Улицы нанизывали двух друзей и поглощали с каждым шагом. Нужно было поскорей заскочить в какой-то бар, иначе им грозило полное растворение в планах утренней тишины и холода. Конечно, оба любили то состояние, когда утро легло на безлюдный тротуар и слышишь собственные мысли, но только не сегодня. Сегодня оставаться в беззвучии было опасно.  

– Родж, сюда давай! – Алеся остановилась у незнакомой двери и вывеской, которая болталась на канате так низко, что девушка чуть не врезалась лицом в деревянного слона.  

Роджер шагнул назад и внимательно осмотрел дверь. Он никогда не замечал этот бар, ловко втиснутый в продуктовый магазин. Вывеска изображала ликующего слона и подсказывала, что этот бар зовется «COS». Алеся толкнула отполированную дубовую дверь и они вошли в полупустое помещение, не считая пожилую пару у стойки и компанию водителей за квадратным столиком, уплетающих жирные сардели. Бармен, молодой парень с длинными пепельными волосами тут же просканировал новых посетителей, но беседу с парой у стойки не прервал. Под низким потолком парил запах жаренных сосисок и дыма.  

– Утро доброе. – начала Алеся. – Нам две бутылки сидра и пирожок.  

– Один? – удивился бармен.  

– Да. – подтвердила она и взглянула на Роджера. – Ты ж не голоден?  

– Нет. – тихо ответил он, когда парень удалился в погреб.  

Никто не обращал на них особого внимания – это радовало. Они молча изучали обстановку бара, поражаясь сами себе – как это они упустили его из виду. Интерьер напоминал простую привокзальную закусочную, но что-то тут было странным – атмосфера таверны покрывала любые мысли о фастфуде и бензине. Откупоривая свою бутылку, Роджер уловил обрывки разговора пары «за 50»:  

–… а горело так… сначала взрыв, а потом как вспыхнет… – говорил мужчина с седеющей бородой. – Балкон наш прям на институт выходит… Ох как горело-то.  

Его дама только кивала, параллельно попивая чай из фарфоровой чашки с блюдцем. Она что-то тихо приговаривала, но разобрать слов не представлялось возможным. Вдруг, дед переключился на прямоугольный сверток Роджера и перевел взгляд на свою спутницу. В его глазах вспыхнули одновременно интерес и подозрение. Он потянулся к холсту, но художник отодвинул свою работу подальше. Наглость незнакомца возмутила Роджера, но он скрыл свои чувства под маской повседневного безразличия.