После смерти

После смерти

После смерти Эрик очутился в каком-то тёмном подземелье, оказавшимся бесконечным лабиринтом, преисполненным сырости и прохлады. Небосводом этой огромной пещеры являлась землистая твердь – достаточно ровный, высокий потолок.

Блуждая среди окружающего его мрачного пейзажа, живой мертвец изредка натыкался на сталактиты и сталагмиты – одни ледяные конусы свисали сверху, другие устремлялись им навстречу, образуя необычные, причудливые, величественные колонны.

Находясь здесь уже несколько часов, Эрик, однако, вовсе не чувствовал дискомфорта – напротив, тишина и покой дарили ему умиротворение – тот уют, который отсутствовал при жизни, поскольку вечная суета, большие умственные и физические нагрузки, постоянный гул автомашин, ужасающая гиперактивность детей весьма утомляли парня и привели к его раннему нервному истощению, к его эмоциональному выгоранию. Поэтому Эрик даже обрадовался, что наконец-то обрёл вечный покой; что отныне ему больше никто никогда не помешает, не будет дёргать и отвлекать от мыслей.

Тихий метроном капели нисколько не раздражал, но убаюкивал, точно старые настенные часы. Ни праздной, бесконечной болтовни этих странных людей, ни пения птиц, ни шума ветра и воды – лишь тьма и мрак, к которой не сразу, но постепенно состоялась аккомодация.

Слух упокоенного ловил биение сердца и звуки альфа-волн в коре головного мозга – тот самый едва слышимый звон, на фоне равномерного ударного рисунка сердцебиения выступающий своеобразной мелодией; релакс, одним словом – индивидуальный для каждого.

Вскоре Эрик достиг своего рода опушки – если так можно выразиться: он вышел к гроту – просторному «залу», в котором имелся чёрный, абсолютно непрозрачный водоём, на противоположном берегу которого неспешно, неторопливо прогуливалась молодая женщина, держащая на поводке собаку.

Переплыть это густое, словно наполненное дёгтем озеро не представлялось возможным – оно было большим, и неизвестным по глубине, а Эрик за свою сравнительно недолгую жизнь так и не освоил даже азов плавания. Однако пруд этот вполне можно было обойти – что Эрик и сделал. Только к гуляющей девушке приближаться не стал – очевидно, стеснялся или её саму, или её пса, или всех вместе.

Пёс был небольшой, но из тех клыкастых творений, которые запросто загрызут насмерть; казалось бы, чего бояться, если ты и так мёртв?

На незнакомке была самая обычная футболка, джинсы, кеды; на одной руке – часы, на другой – недорогой браслет. На вид она была явно младше Эрика, а отсутствие колец говорило в пользу того, что либо девушка не замужем, либо разведена. Фигура, талия намекали на то, что вряд ли когда-либо незнакомка заводила детей – она была в прекрасной физической форме и наверняка ежедневно посещала тренажёрный зал, будучи ещё живой. Более того, её мертвенно-бледная кожа никак не вязалась с достаточно живым взглядом: её глаза были ясны, и тёмные круги под ними отсутствовали.

– Хочешь, вместе прогуляемся по набережной? – неожиданно предложила незнакомка, даже не глядя в сторону новоиспечённого трупа.

Эрик на мгновение опешил.

– Я ничего не вижу, – словно оправдываясь, виновато вымолвила та. – Но я всё чувствую, ощущаю, осязаю.

– Равр! – зарычал пёс, едва парень посмел приблизиться.

– Равр; так его и зовут, – улыбаясь, сказала девушка. – Идём; он не укусит, пока я рядом и держу его на поводке. Кстати, я – Дженнифер, но моё гробное имя отныне Мориша.

– Эрик, – ответил парень, протягивая руку.

Поразительно! Бледная рука Мориши была тёплой, полной жизненной энергии и приятной на ощупь, что явно не характерно для загробного мира, где все умершие холодны, как зима.

– Выходит, ты – новенький? – озадачилась Мориша.

– Да, – промямлил Эрик, не веря своим глазам: Дженнифер была юна и очень привлекательна даже после своей кончины.

– Ну, и как тебе тут? – красивые глаза Мориши прищурились, а уголки рта снова стремились к улыбке.

– Пока не знаю, – честно признался Эрик.

Равр перестал смотреть на новоприбывшего «гостя» недружелюбно – а тот, в свою очередь, перестал глядеть на пса с опаской.

– Каждый день гуляешь здесь? – поинтересовался парень, не сводя глаз с Мориши.

– Каждую ночь, – перестала улыбаться та, – каждую ночь, – повторила она, – ибо для меня что день, что ночь; к тому же, здесь мгла даже для зрячих, верно?

Мориша пыталась остаться беспристрастной, но ей это не удалось: Эрик увидел, как она точно сжалась в комок; печаль легла на её лицо.

– Скажи, как ты умерла? – спросил он.

– Как все, – ответила было Мориша, но откашлялась и добавила нечто вроде «как многие».

Минутное, неловкое молчание.

Поняв, что Эрик продолжает её внимательно слушать (хоть она не произнесла больше ни слова), Мориша стала говорить дальше.

– Ходила на курсы английского (я финка); однажды сбила машина. Равр был со мной там – теперь он со мной здесь. А ты?

– А я... Я крайне смутно помню, как жил и как умер; увы.

Помолчав ещё немного, двое мёртвых возобновили беседу.