После Войны

Глава 14. Неизвестность

Молчание, повисшее за столом в Большом зале, было неловким. Рон и Гарри помирились на следующее же утро, но Джинни по-прежнему предпочитала делать вид, что брата не существует, и Гарри с несчастным видом сидел между ними, явно не зная, как себя вести.

Гермиона попробовала разрядить обстановку.

— В «Пророке» нет ни одной порочащей школу статьи, — будничным тоном сообщила она, складывая газету.

Гарри ухватился за её фразу, как за спасительную соломинку.

— Наверное, дело рук Шеклболта. Его же наконец-то утвердили в должности министра.

Джинни допила сок и поднялась из-за стола.

— Увидимся позже, — уронила она, не глядя в сторону Рона.

— А ты куда? — удивился Гарри.

— М-м-м… МакГонагалл просила помочь профессору Вектор. Мне пора.

Рон проводил её мрачным взглядом.

— Она меня ненавидит, — угрюмо проговорил он.

— Она не ненавидит тебя, — сочувственно сказала Гермиона. — Ей просто нужно немного времени и…

— Что?

— Свободы.

Рон отвернулся.

— Предлагаю прогуляться, — вмешался Гарри.

Оказавшись на залитой ярким солнцем лужайке, ребята двинулись в сторону Чёрного озера.

— Что пишут в «Пророке»? — спросил Рон.

— Всё по-прежнему, — отозвалась Гермиона. — О пойманных Пожирателях и проблемах, связанных с последствиями войны. — Она оглянулась на Запретный лес. — Вчера нашли труп магла за Адриановым валом. Предположительно, загрызен оборотнем.

— За Адриановым валом? — поразился Гарри. — Так далеко?

Гермиона с трудом оторвала взгляд от сплошной стены деревьев. По спине проползла стайка неприятных мурашек.

— Кого-нибудь поймали?

— Говорят, что да. Но тех или нет — кто разберёт. По фотографиям ничего непонятно — заросшие, грязные, избитые.

— Кто бы сомневался, — едко прокомментировал Гарри.

Гермиона удивлённо посмотрела на него. Друзья как раз добрались до берега. Гарри плюхнулся на землю, выбрал из травы камешек, взвесил на ладони и запустил в воду.

— Я думал, что с завершением войны всё закончится. Но ничего не закончилось.

Гермиона испытала дежавю: подобный разговор уже происходил между ними. Некоторое время троица просидела в молчании, наслаждаясь тёплым июльским солнцем. Гарри по-прежнему оставался мрачен.

— Говоришь, подозреваемые в убийстве магла были избиты? — как бы между прочим ввернул он.

— Разобрать было сложно, — уклончиво ответила Гермиона. — Фотографии нечёткие, к тому же чёрно-белые.

Гарри усмехнулся.

— Мы ничем не отличаемся от тех, с кем воевали.

— Гарри, не нужно так говорить…

— Неужели ты не понимаешь, Гермиона? Есть легилименция, есть веритасерум. Всё это легко применить. Война закончилась, к чему сейчас такие методы?

Гермиона не нашлась с ответом. Гарри повернулся к Рону.

— А ты, Рон? Тоже согласен с Шеклболтом?

Рон пожал плечами.

— Не знаю, Гарри. Не знаю, как бы поступил, попади ко мне в руки Руквуд.

— Рон прав, — примирительно произнесла Гермиона. — Какие бы тесты на психологическую устойчивость ни прошли авроры, они в первую очередь люди. Люди, потерявшие кого-то, натерпевшиеся в этой войне. Шеклболт просто даёт им ощущение личной мести. Я более чем уверена, что он всё контролирует.

— Напомни-ка, что там писали про Селвина? — отозвался Гарри.

— Мы не можем знать наверняка, от чего умер Селвин, — заметила Гермиона. — Это всего лишь предположения репортёров.

— Ну да… Был человек, а теперь остались от него одни предположения.

Он быстро поднялся и зашагал вверх по холму, к замку.

— Гарри! — позвала Гермиона, но друг даже не обернулся.

— Ему снились кошмары, — сказал Рон.

Гермиона обхватила себя за плечи. Уже вторую ночь подряд её саму мучили кошмары. О войне, о пытках, о маме с папой… Когда она думала о родителях, то больше всего боялась двух вещей: их смерти и невозможности вернуть им воспоминания. В последние дни Гермиона из последних сил боролась с собой, чтобы не сорваться в Австралию, наплевав на всё на свете. Лучше просто не вспоминать об этом, иначе впору сойти с ума. У них полно дел. Впереди так много работы. А мама и папа… Они в безопасности.

Но отчего же тогда так тяжело на душе? Почему кошмары возвращались, раз за разом заставляя покрываться холодным потом и бояться? Бояться неизвестно чего. Бояться неизвестности.

— Как думаешь, что нас ждёт? — спросила она, сама испугавшись своего вопроса.

— Что бы ни ждало, рано или поздно оно наступит.