Последнее слово

Последнее слово

    Утро. Звуки ветра смешиваются с лязгом стальной цепи, а его порывы приятно обжигают смуглую кожу. Холодная трава подминается окровавленной ступнёй. Тяжёлое дыхание доносится из цинготного рта; нос улавливает запах палой листвы, чьё плавное покачивание в воздухе умиротворяет. 
    Вдалеке показался мужичок: в руках он держит тачку, нагруженную дровишками. Увидев тощую фигуру в синей телогрейке, он, лишь шмыгнув носом, покатил мимо.
    Шаги даются всё тяжелее, тело немеет от изнеможения. В порыве гнева, странник расстегнул потрёпанную телогрейку и бросил звякнувший напильник наземь, в заросли красного шиповника. В лагере, который он вспоминал с болью, напильник принадлежал кузнецу Фомке. Его румяное лицо возникло в голове при взгляде на куст шиповника.

    Посмотрев на труп кузнеца, начальник спросил:
    - Ну, и кто убивец?
    Подумав, что вопрос был задан ему, конвойный ответил:
    - Товарищ Симонов, сегодня в бараке одного не досчитались.
    Подойдя к Симонову, следователь произнёс:
    - Убийство совершено тупым предметом: череп расколот надвое.     
    Помолчав немного, он спросил, не обращаясь ни к кому:
    - Если это сделал беглец, то куда же делась гиря от кандала?
    Нахмурившись, начальник приказал:
    - Обыщите здесь всё. В конце концов, не кулаком же он его огорошил.
    Два помощника Фомы начали рыскать по комнате и открывать ящики, первыми попавшиеся на глаза. Второй, нагнувшись над небольшим сундучком, повернул бледное лицо в сторону стоявших. От растерянности тот смог лишь произнести:
    - Здесь...
    Трое двинулись к заключённому и заглянули в раскрытый сундучок. 
    На месте кузнецкого напильника теснилась гиря размером с человеческую голову.

    Отогнав от себя навязчивую мысль, беглец продолжил идти. Впереди себя он увидел девушку, завёрнутую в голубой, вышитый васильками платок. В руке она держала блюдце с малиной, а другой сдирала ягоды с куста. Он остановился. Последний раз он видел женщину 6 лет назад, и ею была его собственная жена: тем майским  утром она провожала его на поезд, который вместо Анапы увёз его в Сибирь. Девушка обернулась и вскрикнула: беззубый рот и ножный кандал выдавали его с головой.

     - Слышишь крик? - спросил участковый Вадимыч у следователя.
     Тот молча побежал в сторону визга. Навстречу им попался мужичок с тачкой. Задыхаясь, Вадимыч торопливо спросил:
    - Здесь не пробегал...в синей такой...
    Разъяснять не пришлось. Мужик ответил, протягивая руку в сторону опушки:
    - Проходил такой. Вон там его видел. У него в руке ещё...
    Но его никто так и не дослушал: оба пустились в сторону, указанную дровосеком.

    Смотря вслед убегающей, он думал об Анапе: на второй день в поезде к нему в купе  явились двое "бравых" и приказали идти за ними. Они вышли на перрон и молча пересели на грузовой, идущий на Север. Только по прибытии ему сказали, что по доносу у него был найден сборник запрещённого в республике поэта Мандельштама, за что тот приговорён к 10 годам заключения в лагерях.
    Он снова пошёл вперёд, будто удаляясь от горьких воспоминаний.

    Следователь резко остановился.
    - Эй, что раскорячился? - крикнул участковый, остановившись.
    Тот сунул ладонь в куст. Лицо его приобрело такое напряжённое выражение, будто он пытался что-то отыскать. Спустя несколько мгновений он извлёк руку вместе с напильником. На стали чётко прослеживались следы крови.

    Окончательно устав, он уселся под сосной. Быстро вытащив из кармана телогрейки бумагу, самодельные табак и спички, закурил. До ареста курение вызывало в нём глубокое отвращение, но после первых дней голода и морозов сигареты оказались единственным доступным способом согреться и, хоть на мгновение, заполнить пустеющий желудок. Затягиваясь, он думал о проделанном без свойственного некоторым преступникам чувства раскаяния: лагерь выбрасывает из человека нравственность и мораль, лишающие шанса на выживание, и лишь немногим удаётся сохранить эти чувства в целости. Но он не был из числа вторых: цепляясь за жизнь изо всех сил, ему казалось естественным пожертвовать жизнью одного ради свободы другого.
    Странник вспомнил ночной побег, детали которого обдумывал весь этот год. Рядом с ним  на траве лежал пистолет, найденный им в кузнице: как-то в разговоре Фомка обмолвился о запрятанном огнестреле, хотя под конец и обратил всё в шутку. Вспомнив о нём, беглец взял его в руки и взглянул в отсеки барабана. Один патрон.

    - Барышня, миленькая, пойдите сюда! - окликнул следователь девушку. Запыхавшись, она подошла к ним. Длинная каштановая прядь выбилась из под платка и лежала на лбу, а на раскрасневшемся лице был написан испуг.
    - Вы видели человека... - начал спрашивать у неё тот, но она, задыхаясь от слёз, протянула руку.
    - Там...

     В ста метрах от себя он увидел две мужские фигуры, движущиеся в его сторону. "Легавые" - подумал он. Кроме пистолета, вооружением он был обделён. Даже если табельное есть только у одного из них и ему удастся попасть тому в голову, то второму не составит труда одним ударом лишить сознания исхудалое тело. "Одна пуля" - вертелось у него в голове.
    Внезапно на лице появилась неожиданная решительность. Взяв в ослабевшую руку пистолет, он приложил его дулом к виску.

    - Стоять! - крикнул на ухо Вадимыч следователю, сжимая его плечо. - У него револьвер.

    Он вспомнил лицо жены. Поначалу красивое и доброе, оно сменялось смертной гримасой кузнеца.

    - Иди направо, - шепнул следователь. - Затеряемся из виду и возьмём его на мушку.