Последнее желание

Глава 17

ГЛАВА 17

Мишка Альтман, будучи врачом (ну и что, что ортопедом) под любые выверты человеческой психики умел подвести физиологическую основу. Например, мозг каждого человека уникален, как отпечатки пальцев. Его масса варьируется примерно от восьмисот грамм до двух килограмм. Но это ничего не значит. Мозг среднего мужчины тяжелее мозга средней женщины на сто пятьдесят грамм. Но это тоже ничего не значит. Зато разная степень развитости некоторых отделов мозга делает наделяет нас идеальным слухом, цветовосприятием, логическими и прочими способностями. И делает всех людей принципиально разными, неспособными друг друга понять.

Что прискорбно, конечно, но зато ужасно интересно.

- Ври больше, - скептически замечала Женька, но на всякий случай решила не полагаться на взаимопонимание или строение мозга, а установила в своей семье законы, нарушение которых считалось преступлением малой, средней тяжести или особо тяжким. Вот так и жили.

То, что ей тоже придется провести для Виктора некоторые границы, Маруся поняла почти сразу, иначе он захватил бы ее всю целиком, посадил бы в стеклянную банку, как хомяка и доставал только, чтобы использовать по назначению. Известно, какому.

Против использования она, кстати, не возражала, но все остальное следовало обсудить. Бросить работу? Нет, ни за что, даже с оформленной на ее имя новенькой платиновой кредиткой. И фейковая должность со вполне реальной зарплатой в его конторе тоже не подходит, спасибо. Были расходы, которые она не могла переложить на Виктора. Например, Маруся собиралась оставить за собой прежнюю квартиру. Зачем? Сама еще толком не могла сказать, но эта сказочная жизнь в огромном пентхаусе с горничной и шеф-поваром, с машиной и персональным водителем, с целой гардеробной дорогущщих шмоток казалась какой-то… ненастоящей. И незаслуженной.

Иногда ей казалось: вот сейчас потухнет свет, разойдутся по гримеркам исполнители и она останется одна на пустой сцене смотреть, как рабочие убирают декорации. В такие минуты помогало одно – посмотреть на кольцо, которое надел ей на палец Виктор в первый же вечер после ее переезда. Этот бриллиант уж точно был настоящим. И настоящей была гравировка на внутренней стороне кольца.

- «Единственной», - прочитала она.

Ради этого можно было поступиться многим. Даже тем, что с каждым днем она становилась все меньше и меньше похожа на себя прежнюю. Например, у новой Маруси был свой собственный… тадаммм!... стилист-консультант. Эту холеную даму привела в их дом Елена, та самая галеристка и сестра Виктора, что занималась теперь карьерой Олега. Кстати, технически Виктор не являлся ее братом, просто когда-то был женат на ее сестре. Ее звали Мария, она умерла десять лет назад – это все, что удалось выяснить.

В его квартире не было ни фотографий жены, ни ее вещей – ничего. Попытки поговорить о его прошлой жизни Виктор пресекал мягко, но решительно. Маруся чувствовала, что под тонким слоем повседневных забот все еще дремлет полузабытая боль, и не настаивала. Его линии были высечены в граните.

Ее - нарисованы на песке. Постепенно, но неуклонно он менял ее под себя. Иногда сам, иногда через помощников. Маруся превратилась в пепельную блондинку, правда носить цветные линзы и заходить в солярий отказалась наотрез. Шелк, кашемир и замша заменили хлопок, вискозу и акрил. Наверное, он был прав, ведь ее свитера не очень уместно смотрелись рядом с его сшитыми на заказ костюмами. Но она все же припрятала пару джинсов на верхней полке гардеробной комнаты, и на утреннюю пробежку надевала свои старенькие кроссовки. Виктор улыбнулся, но ничего не сказал.

А еще у нее появились настоящие драгоценности и вечерние платья. Ну, наверное, так было надо, Виктор предупредил, что им придется иногда бывать на светских мероприятиях. К большому Марусиному облегчению, в ближайшее время таковых не предвиделось, так что она просто отдала ему шкатулку и попросила убрать куда-нибудь в надежное место. Он нахмурился, но промолчал.

Сестра звонила каждый день. Сашкина операция прошла успешно, он уже шевелил ступнями и немного сгибал ноги в коленях. Ольга сказала, что скоро они начнут физиотерапию. Жизнь налаживалась.

*

С Марусей было довольно просто ладить, она уступала ему во многом, видимо, из чувства благодарности. В вопросах непринципиальных он готов был немного отступить – пока она верила, что контролирует ситуацию, легче было подчинить ее своей воле. Виктор и так добился многого: его женщина жила в его доме, передвигалась по городу на его машине с его человеком, и через трекер в ее телефоне он всегда знал, где она находится. Это помогало держать ее в безопасности, и… подальше других мужчин. Он хотел владеть каждой ее улыбкой, каждой мыслью, каждым вздохом. Виктор помнил это ощущение полного поглощения тела и души любимой женщины и теперь, когда наконец нашел существо, способное заполнить пустоту в его сердце, собирался двигаться к своей цели упорно и неуклонно.

Конечно, его беспокоило, что Маруся перевезла к нему далеко не все свои вещи – большая их часть осталась в съемной квартире, от которой, кстати, она не собиралась отказываться. Она словно еще не приняла окончательного решения быть с ним, словно ехала на подножке трамвая, готовая спрыгнуть в любой момент. Ну, ничего, Виктор со временем разберется и с этими проблемами. Надо дать ей время привыкнуть к нему и его образу жизни, а потом он двинется дальше, одерживая маленькие победы везде, где удастся.

Для начала он собирался познакомить ее со своей семьей.

*

В поселке художников «Сокол» художники уже не жили. Большую часть участков выкупили (или отжали) новые хозяева жизни еще в начале 90-х. В течении следующих десяти лет значительная часть «понаехавших» отправилась на вечный покой, кто на Митинское, кто на Троекуровское (1), а самые «успешные» - на Ваганьковское. Освободившиеся места постепенно занимали люди состоятельные, солидные и дальновидные, которые собирались жить долго и завещать недвижимость детям. Семья Орловых была одной из немногих, что жили здесь с самого основания поселка, с 20-х годов.