Последние дни моей жизни

Часть 1. Глава 1. Начало конца.

Я умер в 22 года. "Мало прожил" - скажут многие, может быть, кто знает, много это было или мало. Уже это не имеет никакого значения. Вы хотите узнать, как меня зовут? Я не уверен, что достоин, чтобы меня звали по имени, да и произносить вслух его необязательно... Зовите меня просто Сова.

В тот день я наконец-то решил покончить с этим адом, в который превратил свою жизнь. Знаете, начать с чистого листа мне так и не удалось. Когда я возвращался домой, проходя мимо маминого любимого парка, я встретил свою судьбу. Не в значении "найти свою любовь", не поймите неправильно, тем человеком был мой брат с ножом в руке. Возможно, я сам виноват в том, что он решился на это. Возможно, не стоило мне втягивать его в банду. Не стоило портить им всем жизнь. Тогда бы и кара не настигла меня. "Бог наказывает всех и каждого." - таковы были мои мысли в тот момент, когда Дэниел вонзил нож мне в грудь, задев сердце, пронзив лёгкое и бросив меня истекать кровью на песчаной дорожке. Как назло с неба начали падать и больно разбиваться о моё лицо капли дождя. Я всегда любил дождь, но в тот момент не мог им насладиться достаточно. Вся одежда вымокла, не только из-за дождя, но также хорошо пропитавшись кровью, она так неприятно облепляла тело, что даже и пошевельнуться было невозможно. Стало так холодно. Смерть была близко. Почему Дэниел плакал в тот момент? Он же это сделал по приказу папочки, а значит и не жалел. Но в тот момент я точно видел слезы на его глазах. Мне могло померещиться, но вроде бы даже он попросил прощения. Конечно, братец, с радостью прощу тебя за своё убийство. Что ты как неродной? Ударь меня ещё раз, милости прошу, я же так хотел избавиться от своей дерьмовой жизни, но, признаюсь, не таким образом. Из нашей шайки отморозков живым никто не уходит. Я ведь знал это, но всё равно решил, что раз уж я такой особенный, то мне позволят умереть для них, но родиться во второй жизни. Я особенный. Смешно от своих же слов. Именно потому что я такой особенный меня и прирезали, как свинью.

Мама будет плакать. Как она без меня сможет прожить? Я обещал о ней заботиться, а сам покидаю в самый сложный для неё момент. Ей нельзя нервничать, но, чувствую, убиваться по мне она будет долго. Станет винить себя во всём, приходить на мою могилу и плакать. Интересно, а меня похоронят на кладбище или за ним? Папочка позаботиться, чтобы моё убийство выставили самоубийством депрессивного подростка от осознания никчемности своей жизни. Она, наверное, не будет ставить табличку, у неё нет моих фотографий, да и без фамилии как-то неказисто всё будет выглядеть. Зато цветы там будут всегда - моя мама обожает розы, да и я их почему-то полюбил. Красивые розы с шипами, манящие, но такие неприступные.

А ведь сидя неделю назад с Эриком, моим другом детства, я и подумать не мог, что наше решение уйти таким обернётся. Прямо нож в спину... Ха-ха, из последних сил можно и улыбку натянуть, чтобы не подумали, что я умер с сожалениями, хотя это и не было правдой. Я - Сова, недостойный даже человеческого имени, должен был умереть. За то, кем я был, за то, кем я стал, за то, от кого отказался. Я молился об этом дне. Молился об отпущении моих грехов и, наконец, получил то, чего хотел.

Чтобы всё понять, надо окунуться в моё детство. Нет, конечно не в те деньки, когда я щеголял в памперсах и кричал на каждую деревяшку. Я говорю о, примерно, половине своей жизни, о своих десяти годах. Дырки во мне тогда ещё не было, как впрочем и мозгов, ведь именно из-за того дня двенадцать лет назад моя жизнь пошла под откос, а я стал тем, кем являюсь сейчас. Киллером и почти мёртвым членом звериной мафии нашего слишком маленького для больших амбиций городка.

В 10 лет дети уже ходят в школу и заканчивают... 4 класс? Простите, я так и не получил полного образования. Отходив пару классов, я самовольно покинул эту тюрьму из тупых одногодок и отправился на поиски работы. Угадайте, сколько предпринимателей посылало меня обратно в школу, даже не выслушав до конца? Молодцы те, кто догадался, на самом деле абсолютно все, но я не стал их слушать, а продолжал искать, пока меня не нанял дядюшка Жане, он умер от сердечного приступа лет пять назад, но до того момента процент от своих гонораров я всегда переводил на его счёт. Ему я был многим обязан. Деньги в тот период были нужны под завязку, поэтому я и принял решение пойти на работу. Отец свалил по-английски ещё до моего рождения, оставив мать одну в трущобах. Я знал об этом, но даже как-то ни разу не задумывался об этом уроде, который думал только о себе. Я думал лишь о том, что должен был защитить её, что я теперь был ответственен за её жизнь. Моя мать была больна с рождения. Какое-то психическое заболевание, но до моего отца она с ним справлялась, однако с того момента, как он её бросил, ей стало заметно хуже. Она почти не ходит, мало разговаривает, а иногда случались и приступы неконтролируемой агрессии. Я никогда на неё не злился за это, никогда не винил её в этом. Все крики, побои я простил, ведь я знал, что это была не она в те моменты. 

Возвращаясь к своей первой работе, скажу, что дядюшка даже не заставлял меня работать сверхурочно или выполнять какие-то непосильные для десятилетки задачи. Наоборот, сейчас мне кажется, что он меня жалел, потому что кроме зарплаты, я всегда получал пакет с продуктами вечером, а с утра - свежеиспеченный хлеб. Он держал маленький продовольственный магазин, где я сортировал продукты, перетаскивал ящики и иногда рассчитывал покупателей на кассе. Моё смазливое личико делало своё дело и милые покупатели часто оставляли мне сдачу. В нашем квартале мы все друг друга знали, поэтому им было известно, что с моей мамой. Кто-то даже предлагал свою помощь, например, тётушка Нэн приглядывала за мамой, пока я был на работе. У неё доброе сердце. Я до сих пор жалею, что столько наговорил ей вчера. А ведь мог промолчать.

Я столько раз убивал, но никогда не думал, что это такой медленный процесс. Поэтому люди просят перерезать им горло или всадить пулю в лоб? Чтобы вот так, как я, не страдать? Поскорее бы, поскорее...