Последний этап - вечность

Последний этап - вечность

Искусство интерпретирует жизнь,

создавая новую реальность.

И в этой реальности продолжают

жить её создатели. (с)

Пламя, запертое в пузатую банку, бесновало. Алые щупальца рвались к свободе, пачкали коптящей чернотой прозрачные стенки. И слова, шуршащие как ветхий лист бумаги, шумно падали в никуда.

Отсчитывая секунды ударами сердца, Джеф ловил рыжие отблески чернильными контурами рун, а потом соскабливал сочные краски реальности перочинным ножиком.

Его худощавая тень горбилась над столом, заключенная в янтарный шарик света. Длинные пальцы с осторожностью антиквара то и дело касались геометрических фигур.

Топот, шорох, щелчки и капель не мешали происходящему, только Нэя. Она переступала с ноги на ногу и, кажется, забывала временами дышать.

— Уважь ты, старика. Рот прикрой, муха как-бы не залетела, — проворчал Джеф.

Девочка послушно уткнулась в ладошки, глаза сверкнули из-под спутанной челки. Задрожали в их бездонной синеве рыжие огоньки пламени.

— Иди ты… в куклы лучше, поиграй, а? Не мешай мне! — буркнул Джеф стряхнув с узкого лезвия сноп пульсирующих искр. Они ссыпались на дно банки, светящимися иголочками пронзая однородную массу.

— Но я же ничего не увижу, дедушка!

Джеф в раздумьях подергал себя за бороду, посмотрел на Нэю. Ее глаза влажно блестели, губы капризно сжимались в тонкую, кривоватую линию.

— Да не реви ты!

— Я и не думала, — она чуть заметно нахмурилась.

Он покачал головой, беззвучно пошевелил губами, будто сговаривался сам с собой, и снова проворчал:

— Видеть и не надо. Надо чувствовать...

— А это как?

Вопрос был легок и сложен одновременно. Как объяснить в двух словах то, что познавал не одно десятилетие? Джеф пытался, но так и не смог подобрать нужные слова, и ограничился тихим вздохом.

— А я когда-нибудь буду рисовать? Как ты? — не затихало любопытство ребенка.

— Может так оно и будет… — неохотно бросил Джеф, понимая, что пора уступить место молодым таким, каким некогда был и он.

Но он… Это ведь другое дело? Кому доверить свое величайшее мастерство, кроме себя? Кто сможет так же? Ведь некем его заменить, со всем некем.

Знания передавались от отца сыну не одно тысячелетие, и каждый раз становились сильнее. Сейчас все иначе… Никто не сможет, если он не смог.

Нэя поднялась на носочки, привлекая внимание. Светлые волосы собраны в два пушистых хвоста, на носу рассыпались веснушки, а в глазах плещется знакомая ему жажда познаний.

— А можно, можно, я попробую? — пискнула она и тут же, будто испугавшись своей дерзости, заткнула большой палец за поясок платья, и потупила взгляд.

Джеф хотел было возмутиться сначала, но передумал.

— Нет. Лучше смотри…

Нэя согласно кивнула и шмыгнула носом.

Огонь в банке еще слабо тлел, и даже порывался плюнуть в стекло рыжими искрами. Джеф бросил на него мимолетный взгляд, и сосредоточился на следующем компоненте. Подтянул плошку с водой.

— Гляди… видишь блики. Следующий уровень это отражение. А потом, потом оно будет рождать рябь на бумаге. Понимаешь? Как бы колебания… Но… Я хочу… Ох если бы все получилось… Но пока, пока… Понимаешь, чертенок? Четыре уровня. Мне дается всего четыре уровня! Я делаю копию… Жалкую копию! Да, картины другие. Они будто живые… Но не так!

— А как?

Джеф покачал головой, выплеснув остатки воды в банку. Огонь зашипел, не желая затухать. И все же погас.

— Ты не поймешь…

…Первый уровень — кипящие брызги огня…

…Второй — вода холодной струей бьет в небо…

…Третий — мысли разметало вместе с кусками земли и тут же скомкало, как бумажных птичек в кулаке...

…Четвертый — и краски упали на бумагу… Но лишь блики, оттенки, палитра… Хочется коснуться рукой! Почувствовать прохладу реки… но…

Когда работа была закончена, и Джеф по давней привычке разминаясь — шаркал тапками из угла в угол, окошко почтового ящичка звякнуло, и на пол с тихим шелестом полетели листья. Костыль уперся в щель между досок, заскрипели хлипкие половицы. Сжав зубы, Джеф опустился на корточки, с трудом ухватил гладкую бумагу. Едва рассмотрев чернильные линии строк, дернул дверь.

— Тащат-то… Каждый день! Ходить туда-сюда… не надоело? — прокричал он, потрясая костылем и смятыми в кулаке бумагами. Почтальон даже не оглянулся, только быстрее зацокал каблуками, пиная по тропинке мокрую щебенку.

Джеф плюнул в сердцах и схватился за дверную ручку. Она была холодной и мокрой от утренней сырости. Оттого пальцы скользили, и подниматься было тяжело. Все же он поднялся… Боль тут же уколола поясницу, но Джеф сдержал крик. Привычка.

— Большие цифры с нулями. С пузатыми нулями, — он подслеповато прищурился на смятую бумагу. Цифры расплывались… Но Джеф знал, насколько они велики. Чтобы покрыть, хотя бы половину долга, сыну придется работать без выходных.