Последний охотник

Чистое небо

Вязкая трясина прилипала к подошвам словно смола, оставляя на обуви вечную грязь, увеличивающую тяжесть собственной поступи. Мелкий, моросящий дождь шел уже больше недели, оставляя за собой одно сплошное бедствие. Бывшие сельскохозяйственные территории превращались в одно сплошное болото, а леса становились просто непроходимыми. Тяжёлая сумка за плечами в совокупности с подобной дорогой испытывали тело на прочность, а усталость, что накопилась за более чем сутки, вынуждала каждый раз пересиливать себя, ведь даже не было возможности присесть и перевести дух.       Огромное болотистое поле, на котором не было ни одного дерева или же куста, выглядело как одна сплошная черная лужа, в центре которой был муравей, барахтающийся в трясине, жадно цепляющийся за жизнь.       

Старая коричневая куртка с несколькими цветными заплатками была достаточно стойкой к подобной погоде, но дырявый капюшон не оставлял возможности остаться сухим.

       Почти весь путь мужчина шел, опустив голову, прислушиваясь ко всему, что его окружало, а его взгляд исподлобья непрестанно перемещался по сторонам, охватывая несколько десятков метров вокруг.      

 Крепко сжимая лямки своего рюкзака, мужчина потянул их вперёд, дабы хоть на секунду дать отдохнуть своей спине. Но помимо рюкзака, а точнее, между ним и спиной, был ещё один предмет. Потёртые ножны скрывали в себе меч с плетёной багровой рукояткой.  

     — Еще немного.

       Остановившись на месте, мужчина поднял голову, смотря вдаль. Лицо его было скрыто красной маской, с клыками и рогами, но она не мешала ему видеть. 

      Полуразрушенный дом стоял на небольшом холмике, почти на краю этого черного болота. Ускорившись, путешественник набрал полные лёгкие промозглого воздуха, стараясь не замечать протухший аромат почвы.

       Мягкая грязь на протяжении нескольких гектаров приносила огромный дискомфорт, который мужчина почувствовал лишь тогда, когда нога его коснулась твердой каменной поверхности. 

       Дорожка, ведущая к дому, была выложена из плоских камней, между которыми слабо пробивалась трава. Но облегчения мужчина не ощущал.

       Протянув руку назад, он обхватил дрожащими пальцами рукоять меча и вытянул черный клинок. Звук тихого скольжения сопроводил это нехитрое действие. Серые доски, из которых был сделан дом, вызывали чувство опустошенности. Если бы эти земли не были покинуты, а в доме ещё теплилась жизнь, стали бы доски терять свой дубовый оттенок?

       Разбитые, грязные окна не впускали свет, хотя о каком свете могла идти речь, когда небо плотно стянуто черными тучами, блуждающими над головой уже несколько дней. Скрипучие ступени пачкались от обуви, оставлявшей за собой четкие следы.

       Веранда, что когда-то была центром жизни будних дней фермеров, теперь просто отталкивала взгляд. Уже никто не выйдет на нее в красивом фартуке, дабы созвать семью к столу. Сломанные половицы не скрывали темную пустоту под ними, а скамейка не успокаивала уставшие ноги работяг уже столько лет, что становилось страшно.

       Толкнув дверь рукой, мужчина поморщился от скрипа заржавевших дверных петель. Пыль поднялась с пола, летая в воздухе огромными хлопьями, за которыми открылся сам дом.

       Лестница, ведущая на второй этаж, две комнаты перед входом, и дальняя дверь, скорее всего скрывающая за собой кладовку. Здесь давно никого не было, но опускать меч руки не желали. 

      Продвинувшись вперёд, мужчина посмотрел в левый проход. Угловое помещение с несколькими окнами отлично подходило под кухню, дабы встречать каждое утро, любуясь на бескрайнее поле, заряжаясь настроением перед работой. Но теперь через пыльные, мокрые окна не проходило ни капли света, оставляя мрачное помещение мертвым. Запах пыли перебивала только лёгкая вонь плесени, которая скорее всего осталась от брошенных испорченных продуктов. Деревянный стол, покрытый драной тряпичной скатертью, а рядом располагалось четыре стула, обивка которых уже сгнила и распушилась, словно кто-то ее вспорол.

        Направо же была гостиная с камином. Несколько книжных полок были заставлены томами классической литературы, которую в основном покупали для того, чтобы заполнить полки. Их редко кто читал, хотя образование даже для сельчан не было роскошью. Возле камина кучей лежала когда-то аккуратная стопка дров, которую заготовили для холодных вечеров на целый месяц, но года обратили некогда крепкие чурбаки в полуразложившуюся труху. Диван же словно был не тронут временем. Покрытый большим пледом, он уберегся от пыли и сырости, маня к себе уставшего путника, но махнув головой, мужчина посмотрел на лестницу, ведущую скорее всего к комнатам.

       Оставив рюкзак у подножия, мужчина стал подниматься по скрипучим деревянным ступеням вверх, даже не представляя, что могло быть там. Одно было известно точно. Здесь очень давно никого не было, так как от любого, даже маленького движения, клубы пыли поднимались в воздух. Но ведь оно, может быть, все время было здесь, оставаясь в неподвижности все эти годы.

       На втором этаже было всего две комнаты, находящиеся друг напротив друга. Отворив дверь в одну из них, мужчина посмотрел внутрь. Запах смерти, смешанный со сладостью плесени, тут же ударил в нос. Это была родительская спальня. Просторная комната с развалившимся шкафом, из которого вывалились все вещи, и большая кровать, на которой умиротворённо лежали два скелета. Простыня под ними обратилась в чёрное месиво из-за воздействия сначала трупной жидкости, а после — времени. Остатки одежды покрывали кости, что тоже уже начинали поддаваться разложению. Смерть во сне... Что может быть лучше, особенно сейчас? На душе стало спокойнее, и дрожание в руке, державшей меч, прекратилось. 

      Заглянув в другую комнату, мужчина дернулся. Прямо напротив двери, смотря на него, лежал скелет ребенка, застывший в позе ползущего на выход. 

      «Успокойся, это всего лишь скелет». 

      — Когда стало нормальным то, что мертвец гораздо лучше живого?