Последний Сеанс

Последний Сеанс

Свет резко потух, не дожидаясь пока весь офицерский состав, как всегда не успевающий к началу, рассядется по своим местам. После нескольких секунд кромешной тьмы, сопровождающейся гоготом, смехом, криками и естественно нецензурной бранью, за спинами застрекотал кинопроектор и на большом экране, роль которого исполняло широкое светлое полотно, изначально явно созданное для выполнения иных функций, появилась черно-белая картинка, гласящая, что «Уорнер Бразерс» представляет. Через несколько минут все усаживались на места и хриплый звук, доносившийся из старых, установленных возле экрана динамиков, становился более-менее слышимым. Первые минут пять, пока на черно белом экране двигались неровные буквы, содержащие в себе информацию о тех, кому предстоит ближайшие пару часов мелькать на экране, дверь в большой зал, который еще совсем недавно был одной из казарм, периодически со скрипом открывалась, пропуская внутрь очередного опоздавшего вместе с тусклым лучом света, источником которого была большая желтая лампа с конусовидным металлическим абажуром, висевшая в узком предбаннике. Из раза в раз ничего не менялось. Всегда находились те, кто опаздывал к началу, при этом абсолютно бесцеремонно, разговаривая во весь голос, пробираясь к свободному стулу. Были и те, кто несмотря на то, что пришли вовремя, не гнушались вести себя ровным счетом также. Справедливости ради могу сказать, что по большому счету это не на что не влияло. Фильм, магическим образом рождающийся из широкого белого луча, излучаемого допотопным кинопроектором, большая часть присутствующих видели уже несколько раз, так что вероятность того, что окружающий шум как-то сможет повлиять на улавливание сюжетной линии, была равна нулю.

Спустя еще некоторое время на экране появлялись уже знакомые улицы, с красивыми, но в тоже время обреченного вида домами, высокими резными фонарями, а также блестящая, словно покрытая тонким слоем серебра брусчатка, по которой время от времени не спеша проезжали низко посаженные Роллс-Ройсы. Но практически все присутствующие в казарме ждали другого. Несмотря на то, что фильм был просмотрен, что называется до дыр, появление в кадре Кэрол Ломбард, к слову, которой уж не было в живых, ждал если не каждый, то каждый второй. Нью-Йорк таймс писал, что самолет, в котором Кэрол возвращалась с очередных съемок, по неизвестной причине не набрал требуемую высоту и врезался в гору. Никто из сидящих на добротных деревянных стульях импровизированного кинозала, скорее всего, об этом не думал, все просто глазели на экран, терпеливо дожидаясь ее появления. Говорят, что существуют профессии, которые способны практически любого человека превратить в циника, что тогда говорить о войне, ну или хотя бы об армии. Не взирая на то, что несравненная Кэрол погибла во многом из-за тех, кто теперь не мог оторвать своего взгляда от ее образа на экране, их это мало волновало. Дело в том, что прежде, чем сесть на роковой для себя рейс, мисс Ломбард участвовала в благотворительном фестивале, денежные сборы от которого полностью поступали на поддержку американской группировки в Европе. Скорее всего, и это мало кто знал, а кто где-то про это слышал, вряд ли верил. Тем не менее, заголовки некоторых газет гласили, что молодая, полная жизни актриса стала одной из жертв войны, как и многие американские солдаты, кто гибли на чужбине, абсолютно не понимая за что, в нескольких тысяч километров от дома.

Когда на мерцающем экране открывалась задняя дверь, сверкающего радужными отливами Роллс-Ройса, толпа в зале взрывалась бурей оваций. Грациозная фигура молодой мисс Ломбард плавно выплывала из салона автомобиля, чтобы через несколько секунд исчезнуть в дверях дорогого ресторана. Как только двери захлопывались, придерживаемые заботливой рукой пожилого швейцара, восторженный гул толпы постепенно утихал.

Еще совсем недавно Кайл Марлоу не особо жаловал своим присутствием кинотеатры. Ему всегда казалось, что в его родном Сиэтле есть места, где можно провести время ничуть не хуже. К тому же идти в кино одному было как-то неловко, девушки у него не было, а те немногочисленным приятелям, которые имелись, было все равно пойдет он с ними или нет, так что его редко когда приглашали. Подобный факт нисколько не расстраивал самого Кайла. Всем походам в кинотеатр, он предпочитал одинокие прогулки по Миртл-Эдвардс парку, плавно переходящему в Эллитон-Бей. Темная вода залива Пьюджет медленно накатывалась невысокими гребнями на поросшую толстым слоем темно-зеленого мха и водорослей, широкую каменную пристань. Небольшие катера, яхты, длинные рыбацкие лодки, да и судна посерьезнее, ровными рядами припаркованные вдоль берега, словно автомобили возле торгового центра в выходной день, медленно покачивались на волнах, то утопая, то плавно поднимая носовую часть, приветствуя прохожих.

Кайл очень часто прогуливался именно здесь. Иногда с кем-то, но чаще всего один. Когда кто-то предлагал составить ему компанию, он не отказывал, но где-то внутри все равно чувствовал себя не очень комфортно. Приходилось о чем-то разговаривать, отвечать на вопросы, которые, по его мнению, не всегда были уместными, но требовали от него ответа. Одним словом, в одиночестве ему было намного спокойнее, чем с кем-либо. А если сказать точнее, дозированное общение со своими сверстниками его вполне устраивало. Разумеется, этот факт многими окружающими воспринимался, как обычная человеческая странность, которая естественно никак не могла остаться не замеченной, а стало быть, имела отклик в головах окружающих. Кто-то Кайла недолюбливал, кто-то не обращал никакого внимания, а некоторые не гнушались лишний раз задеть неразговорчивого парня. Ко всем этим вещам он давно привык, поэтому не обращал на них никакого внимания.

* * *

Как известно, вооруженные силы США официально принимали участие во второй мировой войне с зимы 1941 года, правда война эта велась сугубо со своего континента, фактическое же появление союзников из Северной Америки датировано летом 1944 года. Когда началась мобилизация, практически все, кто знал Кайла были уверены, что кто-кто, а он имеет все шансы ее избежать, по крайней мере, попасть в категорию «А» он не должен был никак. Все те, кто получал повестку, первым делом нервно вглядывались в верхний правый угол тонкого конверта, где располагалась печать с категорией, под которую попадал информируемый призывник. Если статус показывал букву «А», то призывник полностью соответствовал тем критериям, которые выдвигал призывной комитет ВС США, и шансов на то, чтобы отвертеться не было никаких. Группа «B», пусть и не большую, но все же вероятность на снисхождение призывной комиссии оставляла, а вот если на конверте красовалась печать, обозначающая «C», то можно было особо не беспокоиться. После распределения всех категорий среди призывников, естественно, основной вердикт выносила медицинская комиссия, между теми, кто все же стал счастливым обладателем еще одного штампа, гласящего «ГОДЕН» бросали жребий, т.е. определяли очередность, кто в какой день будет прибывать на призывной пункт, разумеется с вещами.