Последний заказ часовщика

1

Последний заказ часовщика.

     Витторио Бьятти, старый часовщик, доживающий свой век в великолепном старинном особняке вместе с тремя дочерьми, их мужьями и детьми, на исходе февраля заперся в своей мастерской. 

     Поначалу это не вызывало никаких опасений.  И раньше бывало, что он подолгу работал над новыми часами, совершенствуя детали, украшая циферблат миниатюрными цветами из драгоценных камней или собственноручно золотя корпус. Но тогда в минуты отдыха он был и разговорчив и смешлив, а сейчас отец почти перестал общаться с домочадцами.

     Прошло почти три месяца, а старик, как будто помешался. За столом он не поддерживал беседу, стал раздражительным и в любой момент старался улизнуть к себе, дабы продолжить работу. Порою, даже ночью слышался лязг напильника или постукивание его молоточка. Слуги перешептывались за спиной у хозяев, что черные дела творит старый часовщик! 

     Дочери, взволнованные затворничеством отца и слухами, что распускала прислуга, пригласили врачевателя, в надежде, что тот сможет прервать добровольное уединение  и вернуть его к нормальной жизни, но лекарь лишь развёл руками, сказав, что истинный творец в минуты вдохновенья способен и не на такие причуды, и просил оставить отца с его заказом. А после успокоил, сообщив, что жизни и здоровью старика ничто не угрожает.

- Коли не перестанут его звать к обеду, -  добавил он улыбаясь. 

     Что делать, дочери смирились и перестали обращать внимание на чудачество отца. Хоть и продолжали порою сердиться. 

     Так год прошел. Семья встречалась за большим столом и трижды в день убеждались дочери, что отец их жив, здоров, хоть и немногословен. 

     Старик быстро расправлялся с едой, что подносили ему расторопные слуги и удалялся в мастерскую, откуда вновь раздавался перестук молоточков.

     На исходе второго года прислуга стала обнаруживать у дверей старика дохлых крыс, мышей и птиц. Откуда они брались в мастерской в таком количестве никто сказать не мог, и теперь это вселяло страх не только в слуг, но и в домочадцев. На расспросы Витторио не отвечал, лишь с тайной улыбкой на морщинистом лице, бормотал, что всему своё время. 

     Эта классическая отговорка часовых дел мастеров, изрядно нервировала, но возразить старику никто не решался. 

     Но вот однажды, торжественно и важно он вошел в обеденный зал, в то время, как все близкие уже расселись за большим столом. Он чинно уселся на своё место, во главе, осмотрел всех по очереди и произнес. 

- Сегодня на закате, прошу вас любимые дочери мои и дорогие зятья, собраться в моей опочивальне. Мне нужно сказать вам, - старик умолк, несколько минут собирался с мыслями и, наконец продолжил, - мне нужно сказать вам нечто очень важное. Прошу вас серьезно отнестись к этой просьбе.

     Наступил вечер, сумерки серыми тенями заползли в дом и съёжились в углах, где их не смог разогнать мерцающий свет, льющийся от высоких масляных ламп, что зажгли служанки. Створки окон были затворены, чтобы ночная прохлада не смела проникнуть в спальню часовщика, тяжелые гардины занавешивали стрельчатые стекла, создавая дополнительную преграду сквознякам, имеющим дурную привычку проникать даже сквозь закрытые ставни и выстужать небольшую комнатку.

     Пока дочери с мужьями рассаживались в кресла, заранее принесенные слугами, старик с тихой грустью следил за ними. Останавливая поочередно свой взгляд на каждой из них.

     Вот старшая с мужем. Они, не смотря на долгие годы, прожитые вместе, держатся за руки, как влюблённые дети. Это радовало отца, ведь в свое время он, чуть не насильно выдал ее замуж. 

     Средняя дочь. Чопорная, рассудительная, сразу видно, что имеет главенствующее положение в семье. Но муж её и не противится. Ему удобно при такой хозяйке заниматься своими делами, оставив дом в надежных женских руках. 

     Младшая. Шебутная, с лёгким характером, вся в покойную мать. Та тоже не принимала всерьёз трудности, встречающиеся на пути. Частенько обращала в шутку ситуации, которые могли причинить боль или досаду. И от этого жизнь в семье всегда была наполнена счастьем и душевным спокойствием. И от этого ему, часовых дел мастеру, было легко и жить и работать. 

     Воспоминание о давно ушедшей жене сдавило грудь, но мужчина постарался успокоиться. Еще не время. Он совсем скоро увидит незабвенную Мартину. А сейчас нужно рассказать детям о заказе, что поступил ему два года назад.

     Наконец все расселись. Грусть, поначалу сковывающая сердце потихоньку развеялась и старик начал свой рассказ.

- В ту памятную ночь я познакомился со Смертью. 

     Лица присутствующих вытянулись, они переглянулись, но не проронили ни слова, боясь своими возгласами нарушить повествование старика.

- Я узнал ее сразу, как только услышал шорох лигорских шелков и приоткрыл глаза, удивляясь их звучанию в моей спальне. Не знаю, почему художники рисуют её в виде скелета, довольно неприятной наружности, хотя, как же еще может выглядеть скелет? Оскаленная пасть, черные провалы глазниц, лысый череп. Высохшие кости, непонятно каким образом скреплённые между собой, вместо привычного человеческого тела. Да ещё эта устрашающего вида коса, зажатая костяными пальцами. Иногда картину довершает грубый, местами истёртый плащ с капюшоном, но этим предметом художники частенько пренебрегают, самозабвенно выписывая желтые рёбра и позвоночник. Моя же гостья была совсем не такой, какой мы привыкли её представлять. Нет! Черты её лица были настолько прекрасны, что я могу сравнить их с изящной венецианской маской, выполненной в мастерской самого Галлионе Фикринийского, а всем мал-мало сведущим должно быть известно, что из его мастерской выходят только самые утонченные маски. И их могут приобрести далеко не все богатеи, а лишь самые-самые.