Последний звонок

Последний звонок

Двадцать пятое мая. Пятница. Жара последнего весеннего месяца с самого утра неожиданно сменилась освежающей прохладой и непродолжительным проливным дождем.

Я с Филатовым, моим закадычным другом, встретившись на перекрестке у круглосуточного магазина «Белый орел», который на протяжении одиннадцати лет служил нам отправной точкой, идем знакомой дорогой в школу. Переступая, а где и перепрыгивая, через лужи, стараемся не запачкать отглаженные брюки и начищенную обувь.

— Ну че? «Земля, прощай! В добрый путь»? — Филатов на ходу поправляет постоянно сползающую с его широкого плеча ленту-триколор с золотой надписью «Выпускник 2024».

— Отмучились, — хмыкаю, щелкая пальцем по маленькому колокольчику, прикрепленному на лацкан пиджака.

— Не, мучения у нас только впереди. А сегодня так, предварительные ласки.

Всю оставшуюся до школы дорогу идем с Филатовым молча. Даже в телефоны не заглядываем. Неохота. Засунув руки в карманы, думаем каждый о своем.

Я, например, о том, что хочу поскорее увидеть одноклассницу Александрову. Вредную рыжулю с изумрудными глазами. На выпускном приглашу ее на медляк. Железно. И пусть шпала-Бородин только попробует меня опередить. Тогда позову его за угол на пару ласковых слов и настучу ему по печени. Потому что достал вокруг нее крутиться. Юла, блин, двухметровая с ограниченным словарным запасом. Он себя вообще рядом с миниатюрной Ларисой видел? О чем ей с ним говорить? Разве что попросить: «Бородин, достань мне с дерева воробушка» или «Поцелуй за меня жирафа».

Да если надо, я сам для нее все, что угодно сделаю. Кого надо достану и кого надо поцелую, пусть только попросит. Но ведь не просит, зараза рыжая. А времени для ее просьб и моих подвигов у нас с ней осталось совсем ничего. Сегодня последний звонок, потом экзамены и выпускной. Все. В какие стороны нас разбросает жизнь, я не знаю. Не хочу пока об этом думать.

А я ведь так привык видеть Александрову каждый день в школе и перебрасываться с ней колкостями.

Я ей улыбнусь, она глаза закатывает. Я ей руку на плечо закину, она мило волноваться начинает. Я ее за попку ущипну, она мне бросит в догонку мое любимое: «Минеев, ты дурак?» И мой день тут же можно считать удавшимся.

— Че, Минеев, все о Лариске фантазируешь? — Филатов открыто ржет и бьет меня по плечу.

— Вот еще, — бью его в ответ. А у самого сердце заходится галопом от упоминания ее имени.

Даже другу не могу признаться в том, что походу я поплыл.

От девчонки, подумать только.

Я даже не помню тот момент, когда стал выделять Александрову из разношерстной массы одноклассниц. Когда я стал зависать на ее странице в социальной сети дольше положенного? С какого фига я вообще стал заходить на ее страницу? Зачем левыми путями, через «друзья друзей» я искал ее профиль и наконец нашел? На тот момент мы уже проучились вместе с ней девять лет, а тут мне вдруг приспичило с ней зафрендиться. Ведь сам первым послал ей запрос. Дрожащей рукой.

Помню, как я уже отпустил ситуацию и спокойненько обедал дома на кухне, и тут мне пришло уведомление. Меня даже прошиб холодный пот. Думал, открою, а там: «Лариса Александрова отклонила ваш запрос о дружбе. Потому что… Ты, пес, кто такой вообще, чтобы такая хорошая девушка, как она, с тобой дружила? Сиди дальше на задней парте и не отсвечивай. С уважением, администрация соцсети».

Вытер ладонью пот со лба, глубоко выдохнул и открыл уведомление. «”Дружит”, — прошептал пересохшими губами, обмякая на стуле. — Лариса Александрова теперь со мной “дружит”». Сидел за столом, смотрел в никуда и улыбался как дебил.

Через минут двадцать подходим с Филатовым к воротом школы. Здороваемся с кучкующимися там одноклассниками.

И тут у входных дверей я замечаю Александрову. Что-то обсуждая, стоит в кругу своих подружек. Но кроме нее я никого не вижу. Мне кажется даже хмурые серые облака на небе в этот момент разошлись и выпустили на свободу заждавшееся яркое солнце.

Лариса сегодня необычайно красивая. Две объемные косы украшают ее голову, а две соблазнительные рыжие волнистые прядки обрамляют ее светящееся счастьем лицо. На ней темно коричневое платье с длинным рукавом, кружевным фартуком и воротничком. Длина платья не скрывает ее стройные ноги и изящные колени, на которые я неприлично долго пялюсь.

Ну все, Минеев, приехали, ты тащишься от девичьих коленей.

Услышал бы мои мысли Филатов, наверное, и дружить со мной перестал вот прямо сейчас.

Перестаю дышать, когда перехватываю взгляд Александровой. Настраиваюсь на то, что она как обычно покажет мимикой, что я ей безразличен. Но она кивает, слегка улыбаясь одними губами. От неожиданности ее приветствия спотыкаюсь на ровном месте.

— Осторожно, — приходит мне на помощь дружище Филатов, ухватив меня за локоть. — Мы вроде еще не накатили, а ты уже падаешь.

Но услышав, как засмеялись надо мной девчонки в кругу подружаек Александровой, и заметив, как она сама прикрыла рот ладонью, протянул:

— А-а-а, все понятно. Рыжий купидон стрельнул по твоим ногам. Пиу-пиу, — для наглядности изображает пальцами пистолет.

— Филатов, затухни, — шикаю на друга, поправляя свой пиджак и ленту, перевернувшуюся изнаночной стороной.

***

Наш 11 «А» собирают в классе, чтобы дать последние наставления перед предстоящим концертом. Совсем скоро в школу будут подтягиваться родители и родственники, актовый зал наполнится зрителями, в числе которых будут и учителя.

Уже за сценой в суматохе кто-то повторяет текст или движения танца, кто-то наносит грим, кто-то пересчитывает букеты и сверяет их со списком, кто-то пытается справиться с мандражом.

Я же спокоен как бык. Но это касается концерта. Меня лихорадит по другому поводу. И этот повод — рыжая макушка, мелькающая перед глазами.

Подойти к ней, не подойти? А что сказать? А как сказать?

Не могу сосредоточиться, так как постоянно отвлекаюсь на ее голые колени.