Последняя гроза

Последняя гроза

Фанфик «Последняя гроза» по мотивам рассказа Р. Брэдбери «Будет ласковый дождь»

В мае рассветало рано. Ласковые, еще прохладные лучики осторожно пробирались по широким улочкам, разгоняя ночной мрак. Попавшие на их пути фонари медленно гасли лишь после того, как светочувствительные пластины получали достаточно освещения. Город неохотно просыпался. Ритмично поскрипывая плохо смазными механическими частями, почтальоны разносили почту. Кому газеты, кому ворох писем подвозили они к каждой двери или подъезду. Минута, две и домашние роботы забирали ее, заносили в дома и возвращались на кухни. Завтрак должен быть приготовлен в срок, как раз к пробуждению хозяев.
В маленьких кафе тоже кипела работа. Ароматный кофе, яичница, скворчащий бекон, блинчики, политые сгущенным молоком или джемом. Дивные запахи манили за собой из приоткрытых окон. Проворные официантки стелили белоснежные накрахмаленные скатерти и еще раз намывали полы, пока повара готовили для будущих посетителей.
 Бдительные патрульные прокатывались по улочкам, фиксируя все правонарушения и промахи водителей. Вот не успел загореться зеленый свет, а какой-то торопыга дал по газам и столкнулся с небольшим грузовичком, перевозившим фрукты. Благо никто не пострадал, и оба водителя отделались лишь парой новых вмятин на своих корпусах и штрафами. Теперь хозяину торопливого робота придется возместить стоимость поврежденного товара. Но нет ни криков, ни возмущения. Роботы-полицейские знают свое дело, и их невозможно ни обмануть, ни подкупить. Прибывшие уборщики быстро очистили перекресток от испорченных фруктов, а поврежденные машины отбуксировали в ремонтный сервис. Через пятнадцать минут на экраны личных цифровых секретарей в разных концах города придет уведомление о произведенном ремонте, а так же чек о его оплате.
Бакалейные лавки тоже готовились к открытию. В одной – порядком проржавевший робот-торговец, с растрескавшимся окуляром едва переставляя конечности, пытался расставить по своим местам банки с консервами, но каждый раз терпел неудачу, как только дело доходило до второго-третьего ряда полок. Неосторожное движение манипулятора – и все летело на пол с глухим стуком. Приходилось начинать снова и снова. В другой лавке, дальше по улице, поскрипывала дверь от малейшего дуновения ветерка. У самого порога валялся, нелепо раскинув в стороны манипуляторы, нефункционирующий робот. Его окуляр был полностью разбит и многочисленные шестерёнки, болтики разлетелись по углам. Парочка отощавших собак уже без опаски, привычно переступили через него и устремились вглубь помещения. Они деловито рыскали по полкам в поисках какой-либо еды. 
Громко кряхтя и шипя, парочка роботов-уборщиков подметали тротуары от пыли и мусора, стекла и бетона. Они без какого-либо интереса прокатывались дальше мимо черных силуэтов, отпечатанных на стенах и ступеньках зданий и припаркованных подле автомобилях. Дома на этой стороне улицы были полностью разрушены и ни в одном окне не блестели стекла.
Яркого канареечного цвета автобус вывернул из-за угла. На его боках, где местами облупилась краска, тянулась длинная ржавая полоса, перечеркивающая название школы. Коротко сигналя, он останавливался у известных только ему жилых домов и призывно открывал двери. Однако проходила минута другая, и никто не появлялся на улице. Двери закрывались, и автобус  ехал дальше. Остановка. Дверь открывается. Минута, две. Дверь закрывается. Совершив положенные по маршруту остановки, робот-водитель отправился в конечную точку – одну из двух школ в городе, такую же тихую, как все вокруг. Не было слышно ни голосов, ни смеха. Никто не бегал по ровно подстриженным лужайкам. Некогда белое двухэтажное здание школы было пустым, серым и лишенным крыши. Кое-где отвалилась штукатурка, обнажив кирпичную кладку. Ни одного целого окна и шалун ветер трепал длинные цветные тряпки, бывшие некогда шторами. Кабинеты были пусты, некоторые парты и столы опрокинуты, видимо в спешке. На доске в одном из классов еще можно было различить надпись, хотя некоторые буквы уже стерлись, сделанную мелом: «Двадцать первое апреля». Полы в коридоре устилал ковер из бумаги, штукатурки, дерева.
Прозвеневший внезапно звонок казался отчего-то зловещим, неуместным, как и шаркающие шаги. Лишенный обеих верхних конечностей робот-уборщик слонялся по зданию. Он никак не мог выполнить вписанную в его поведение программу, лишь распугивал птиц и бездомных животных, невесть зачем заглядывающих сюда. У второго, по странной иронии, отсутствовали нижние конечности, и для передвижения приходилось использовать верхние. Тем не менее, он упорно пытался прибрать, собирая мусор в кучки, но бродящий первый всякий раз натыкался на них и, все приходилось начинать сначала.
Солнце тем временем поднималось все выше и выше, становилось все жарче и жарче, но продолжавшим следовать программе роботам не было до него никакого дела. Равно как и на то, что уже неделю стояла самая настоящая летняя жара. Разве что в многочисленных садах и парках распылители извергли искрящиеся на солнце освежающие фонтаны, а роботы-садовники подстригали кусты и газоны.
У въездов в город, на разрушенных дорогах, несли дозор четыре взвода роботов-военных. Они кольцом охватывали населенный пункт и ревностно оберегали его. Механизмы громко вопрошали: «Гражданин, предъявите документы!». Но ответа не поступало ни от бродячих собак, ни от мяукающих голодных котов. Роботы прогоняли их, затворяли доступ в город мощными высокими щитами. Как ревностные фанатики, они охраняли своего кумира, не ведая, что тот давно уже мертв. Даже птицы не избегали подобной участи. По ним безжалостно стреляли, следуя последнему приказу – никто без должных документов не должен войти. Никто – даже если это птица или зверь!
Последний оплот! Последний город, не лежавший в руинах. Сотни и тысячи механических слуг больших и малых продолжали свое служение исчезнувшим, почившим господам. Они всячески ублажали их вкуснейшими яствами, свежевыстиранными и благоухающими одеяниями, следили за чистотой улиц и домов. Вот только вся их бесконечная суета напоминала то ли церковных служек, из-за дня в день выполняющие привычные ритуалы, то ли смотрителей музеев, или вернее кладбищ.
Ближе к вечеру стали собираться тучи. Они казались тяжелыми, свинцовыми, особенно под лучами заходящего светила. Поднялся ветер, играючи поднимая с земли сотни песчинок. Он гнал их вперед, в город, минуя безмолвных стражей. Следом медленно, неотвратимо следовала гроза. Угрожающе раздавался пока еще далекий рокот, но с каждой минутой он звучал все ближе и ближе, все громче и громче. Среди чернеющих туч пробегали серебристые росчерки. Казалось еще минута, еще чуть-чуть и….
Вспышка!
Разряд высокого напряжения ударил у самой границе города и два военных робота навсегда прекратили свою работу. Их окуляры погасли, и две кучки пылающего хлама упали на землю.
Вспышка! Вспышка! Еще четыре механизма, оказавшихся в местах удара, уничтожены.
Хлынувший следом дождь погасил очаги огня. Между тем буйство стихии продолжалось. Казалось, она несла в себе весь гнев, скопившийся за тысячелетия, пока властвовал человек. И теперь природа решила забрать свое. Аки взбешенный зверь она набросилась на город. Шквалистый ветер, нескончаемые потоки воды, извергаемые небесами, то и дело сверкающие молнии. Перепуганные животные и птицы искали укрытия, буквально сметая все на своем пути. Они сбивали с ног ставшими неповоротливыми роботов, бились в окна с уцелевшими стелами, забивались в пустующие здания.
Хуже всего пришлось высоченной башне-шпилю в самом центе города. Именно из нее осуществлялась координация всех роботов: она питала их и выполняла функцию своеобразного мозга. Лишь чудо позволяло башне все еще стоять. Вся в трещинах и сильно наклоненная она, тем не менее, все еще функционировала до сего момента. Порыв ветра согнул одно из деревьев, произраставших поблизости, и оно, не выдержав силы бушующей стихии, обрушилось всем своим весом прямо на башню. Она вся задрожала, и внутри, где располагался высокоточный компьютер, завыли сирены, громко оповещая: «Опасность! Опасность! Опасность!». Посылались сигналы, требующие немедленного прибытия механиков, ремонтников, но тщетно. Откликающиеся на зов роботы никак не могли поспеть вовремя – гроза то заливала их водой, то поражала молниями. Сумевшие преодолеть препятствия механизмы ничего не успели предпринять. Они лишь безмолвно и безразлично наблюдали, как башня-шпиль с протяжным звуком медленно рухнула на землю, погребая под собой некоторых из них.
Уничтожение координирующего центра превратило в бесполезные груды металла оставшихся «служителей». Несколько столбов покосились и рухнули на тротуары и дороги, придавив еще несколько роботов. Закрепленные на столбах высоковольтные линии оборвались и заискрились. Бегущая по ним электроэнергия теперь щедро разливалась вокруг. Пропитанная влагой земля и собирающиеся на асфальте лужи превратились в смертельные ловушки для любого механизма.
Всю ночь гроза не унималась – гремел гром, сверкали молнии. Лишь за пару часов до рассвета ее гнев утих. Взошло солнце и осветило сверкающий от влаги город. Теперь уже окончательно мертвый город. Никто не готовил еду в кафе и домах, почтальоны не разносили почту, а полицейские не патрулировали улицы. Некоторые, оставшиеся не поврежденными, роботы навечно застыли посреди улиц и дорог. Их окуляры были черны и более не мигали тусклым светом. Лишь ошарашенные и перепуганные животные старались как можно быстрее покинуть город, где один из роботов-военных беспрестанно повторял: «Гражданин, предъявите документы... Гражданин, предъявите документы… Гражданин, предъявите документы!»