Последняя наследница рода

Аневелия Лихьт им Дункл

Через неделю, когда все мужчины уже были на ногах и от следов битвы не осталось и следа, мы направились в родовой замок им Дункл, туда, где росла и жила моя мама до встречи с отцом. Мне предстояло лично познакомиться с  бабушкой и дедушкой, которые отреклись от мамы. Бернард решил до последнего умалчивать о моей личности, и я была согласна. Хочу сама увидеть их реакцию, понять их выражения лиц, найти в них раскаяние и печаль. 

До Дворца Дункл мы ехали в  двух каретах: в одной братья, в другой мы с мужем. 

Мой Лохматик не объявлялся уже около недели, как мы с Бернардом объявили о визите в родовой замок, где в нашу честь решили провести первый приём и бал за долгое время. Зверю, как и мне было тяжело, он жил здесь вместе с моей мамой и лично знал стариков и замок, думаю он до сих пор не простил их, как и я, хотя прежде с ними не встречалась. 

На приём мы намеренно приехали позже всех, чтобы раньше времени нас никто не видел, особенно меня. Карета братьев подъехала первой, а уже когда и мы покинули свою, мы с мужем оказались спрятаны за спинами мужчин, которые обступили нас со всех сторон. 

По правде говоря, ехала я сюда с боевым настроем.  Я хотела показать им себя, свою независимость, свою образованность, свой ум и характер, чтобы они поняли, что я дочь своей матери и не собираюсь прощать их за  то, что они оставили моих родителей в беде и не нашли меня. Я выросла без них, и если раньше я нуждалась в хоть каких родственниках, которые могли подарить мне любовь и заботу, то сейчас я уже не нуждаюсь в них, у меня есть любимый муж и братья. 

Однако мой боевой настрой внезапно испарился, когда поднимаясь по ступенькам парадного входа, я осознала, что он  украшен в любимых маминых тонах и обставлен мамиными любимыми пионами. Окончательно я растерялась, когда оказавшись перед большой парадной лестницей, на верху, где она раздваивалась в две противоположные стороны, я увидела портрет во всю стену. На нем была моя мама. Она словно встречала всех входящих в замок и дарила им свою улыбку и излучала тепло. На ней было нежно голубое платье, а в руках она держала все те же пионы. На портрете маме наверное было чуть меньше, чем мне сейчас. 

Бернард учтиво остановился и дал мне время рассмотреть портрет Мамы и успокоиться. А я даже и не заметила, что слезы текут по моему лицу. 

- Ты очень похожа на маму, родная. 

Оторвав взгляд я нежно улыбнулась мужу и он чуть крепче сжал мое запястье. Не только Бернард, но и все братья уделили мне внимание. Они понимали, что сейчас во мне поселились смешанные чувства. Кто обнял, кто поцеловал, а кто как Эдсель ощутимо ткнул в плечо и заявил:

- Да как старики тебя увидят, их инфаркт хватит! И нам ничего делать не придётся. 

Я выразительно посмотрела на Эда, он попытался меня приободрить, но не самым лучшим образом. Брат понял и потупил взгляд. Затем вдруг встрепенулся и объявил:

- Как о правнуке узнают, точно хватит! 

-Эдсель! ,- хором крикнули мужчины, а я почему то тихо рассмеялась, ситуация конечно неловкая. 

Улыбнувшись во весь рот, я скинула с себя плащ и явила братьям свой наряд. У мужчин отпали челюсти, ведь в платье нежно голубой цвета я действительно была похожа на свою маму. Гордо вскинув подбородок и взяв мужа за руку мы поднялись к бальному залу. Бернард вручил слуге какую-то  записку и просмотрев ее, бедный мужчина побледнел, открыл и закрыл рот, открыто начал рассматривать меня и только после рыка Бернарда перед нами открылись двери и мужчина громко объявил: прибыл Его Величество Бернард, Король Швартцесильна, Глава клана демонов с Печатью Крови с супругой Аневелией Лихьт им Дункл, наследной принцессой Голденгема, последней Хранительницей Ведического Сборника. 

Мы вошли в зал в гробовой тишине под изучающие взгляды всех присутствующих. По мере продвижения к постаменту, где сидели бабушка и дедушка , которых я ещё не успела разглядеть из-за толпы придворных, перед нами все расступались. Я смотрела четко вперёд и ждала момента, когда наконец таки столкнусь лицом к лицу с своей роднёй. Бернард не переставал поглаживать мою ладонь успокаивая и я была безмерное благодарна мужу за поддержку. 

Ещё по лицам присутствующих скользил страх и ужас и их можно было понять,ведь братья, шествующие  в паре шагах за нами наводились неподдельный ужас. В своих мыслях я и не заметила, как мы дошли уже до середины зала и перед нами больше никого не осталось кроме постамента, где на троне сидел мой дед и моя бабушка по правую руку от него. Братья встали полукругом за нашими с Бернардом спинами и почувствовав их силу и уверенность, которые передались мне, я подняла взгляд к трону. 

Бабушка, женщина в преклонном возрасте, которая ещё не до конца утратила свою красоту, издала всхлип и прикрыла рот руками, по её щекам потекли слезы и не сдержав эмоций, она заплакала в голос. У меня было желание броситься к ней и начать успокаивать, но я не смогла сдвинуться и с места. Переведя взгляд на деда я не увидела никаких эмоций, только серьезное мрачное лицо.  Хотя на долю секунды мне показалось, что горе и печаль отразились в его чертах, но он вернул себя непроницаемую маску.  

По левую руку от деда я увидела ещё один трон и непонимание засело у меня в душе. Неужели они надеялись, что мама вернётся? Я вернулась к бабушке и увидела, что она более менее пришла в себя и не отрывает от меня своих заплаканных глаз. Женщина выглядела подавлено и разбито, и я не нашла ничего лучше, как подбадривающе ей улыбнуться и за этим последовала новая волна эмоций. Бабушка вскочила с трона и быстро спустившись в силу своего возраста, подошла ко мне и обняла лицо руками. Несколько мгновений она рассматривала меня, а потом обратилась к деду: