Последняя роза Дивеллона

Глава Первая

– Не жди многого, и тогда будет легче, – говорила старая бабка Вереск, подслеповато приглядываясь к моей коже, и вырывая щипцами очередной волос. – Тиульбы жестокие и закаленные воины, они не добиваются любви, а приходят и берут, что им надо. А уж повелитель у народа – всегда таков, что преумножает эти качества многократно.

– Уй! – пискнула я, когда она уже в сотый раз больно прищипнула кожу.

– Что ж поделать, – вместо извинений говорила она, – если уж самой старой положено собирать молодую невесту. А глаза мои давно потеряли свою зоркость. Тебя мы берегли, Цветочек, от дурных мыслей, от случайных взглядов, от опасных свиданий, от лишних разговоров, что могли породить никчемные домыслы… Ни одна из дев Дивеллона так зорко не охранялась, как ты. И если вожаку тиульбов нужна первозданная чистота, какая только может быть на этом свете, он ее получит. Дивеллон никогда не обманывает тех, кто готов защитить его от беды. Так повелось издревле, что сила наша не в воинах, а в чистоте. И сейчас тиульбы готовы за тебя отдавать свои жизни, сохраняя их нашим сынам и дочерям.

В комнате было прохладно, а мне приходилось лежать на постели у окна совсем обнаженной, чтобы Вереск не пропустила ни одного волоса.

– Но что будет потом, когда они заберут меня из дома, и я останусь на этой суровой земле совсем одна?

– Никто не может этого знать, моя девочка, – Вереск отвернулась, будто ей захотелось кашлянуть, но я-то знала, что она пытается скрыть предательскую слезинку. Ей было меня жаль.

И от этого вокруг моего сердца сжимался тяжелый железный обруч.

– Что из себя представляет этот Айволин Дегориан мне неизвестно, кроме того, что он обещал нам за принцессу Дивеллона свою защиту… Каков он: добр или зол, весел или угрюм – того не ведаю. Знаю лишь, что у тиульбов женщина, выходя замуж, попадает полностью во владение супруга. И как только опустит муж полог семейного ложа, отныне она должна во всем ему угождать и повиноваться. Даже если будет он жесток, она не смеет никому жаловаться на свою горькую долю. Ее же, бедную, осудят первой.

Я тут уже и вовсе всхлипнула, даже не пытаясь сдержать слез.

– Ну полно, полно тебе, не для того я тебе этого говорила, чтобы ты слезы заранее лила, – погладила жесткой рукой меня старуха. – Хотя лучше поплачь здесь и сейчас. Но как только выйдешь из этой комнаты – больше ни одной слезинки. Никогда. С того момента будешь ты уже не наш Цветочек, Иммериль. Не ты за нами будешь, а мы укроемся за тобой, вся наша долина и люди ее населяющие, когда ненавистные аторхи придут за нашими землями, нашими домами, нашей кровью… Мы все посмотрим на тебя с надеждой.

Аторхи! Одно только слово это внушало ужас в сердца привыкших миру жителей Дивеллона. Откуда они взялись, словно однажды выбрались из-под земли и покатились по миру, захватывая все новые и новые территории. Они не выдвигали требований и не договаривались ни с кем. Словно порождения чьего-то злого умысла, они появились из ниоткуда и не преследовали иной цели, кроме как захватывать и уничтожать. Темные лицом и волосами, с дикими глазами и острыми зубами, в битвах они не жалели ни своих, ни чужих. Когда-то они казались далекой угрозой, отголоски которой доносились до нас с Того конца мира. Теперь же они шли по материку и небольшие отряды были замечены не так далеко от нашей долины.

– Вереск, почему мы не можем закрыть большие ворота и спастись здесь, в долине Сиреневых Роз, заготовить еду, всё необходимое, и переждать самое страшное время? Тиульбы, демарфены, иттеросы – все воинственные народы уже объединяются, чтобы дать бой аторхам, так говорили вчера перехожие странники, что пережидали снежную бурю в малом зале. Пока они будут сражаться, мы сможем молиться за них тем богам, которым они служат. Мы будем внушать их воинам храбрость и отвагу, готовить заговоренное вино, заготавливать священные травы и исцелять их раны…

– Потому что не все так просто, – прервала мои размышления Вереск. – Ты просто еще дитё малое, хоть и вошла в возраст невесты.

В дверь забарабанили.

– Тиульбы едут! За принцессой!

Обруч на сердце сжался с невыносимой силой. Мне захотелось соскочить с постели одеться и бежать, что есть мочи, куда глаза глядят. Кровь прилила к лицу и Вереск, чувствуя это, сжала крепко мою руку и строго произнесла: – Держись, Цветочек… От тебя сейчас зависит слишком многое. Глупо думать, что правители живут, как им вздумается, в угоду своим капризам и пожеланиям. Одним своим рождением вы уже должны. Должны людям, которые ждут от вас защиты. И ты должна. У тебя было много времени жить беззаботно, у многих и того нет. А теперь пришло время отдать долг.

– Я не могу, – вдруг затряслась я мелкой дрожью, как осиновый листочек, когда поняла, что вот-вот меня вырвут из родного дома и увезут в страну, о которой я толком ничего и не знаю.

– Можешь! – грозно прикрикнула на меня Вереск. – И будешь. Будешь теплым воском и сладким мёдом для Айволина, пока есть угроза для Дивеллона. Будешь улыбаться и мыть ему ноги.

– Я принцесса Долины!! Я не буду никому мыть ноги!

– Тогда ты обречешь нас всех на мучительную смерть. Ложись, я еще не закончила!

– Аааа! – топнула я ногой, но повиновалась, укладываясь назад, пока дневной свет позволял моей троюродной бабке разглядеть хоть что-то, иначе она истыкает меня щипцами наугад.