Последняя страница

1

Несколько мелких капель дождя падает на стекло, прерывая моё бездумное созерцание ночного неба за окном. Перевожу взгляд на мужчину напротив.

Мы сидим за рабочим столом мистера Донована, моего преподавателя и куратора, в его квартире-студии. Он читает черновик моего курсового проекта. Делает это вдумчиво, периодически оставляя комментарии на полях.

Серо-голубые глаза быстро бегут по строчкам, резко останавливаясь или возвращаясь назад. Густые тёмные брови то приподнимаются, то, хмурясь, сводятся к переносице. В перерывах между правками кончик чёрной гелевой ручки касается небритого подбородка, упираясь в ямку под нижней губой…

Опасаясь быть застуканной за разглядыванием лица мужчины, опускаю глаза и снова задаюсь вопросом: зачем после всего, что было, Грэм со мной так возится?

Ждать осталось немного — непроверенной осталась последняя страница, — но я прерываю тишину:

— Мистер Донован… Простите, мне уже пора.

Вскинув брови, Грэм бросает взгляд на циферблат своих армейских часов и хмурится.

— Час ночи. Хм-м… Действительно, засиделись… Мисс Райт, Вы в курсе, что кампус университета уже закрыт? — смотрит на меня недовольно и осуждающе, словно в этом моя вина.

Нет, он так и не простил мне тот поцелуй.

Судя по стилю нашего общения сегодня, натянутого и нелепо официального, то, что было уже не вернуть. И я сама в этом виновата.

Когда в начале учебного года я узнала, что моим куратором назначен наш новый преподаватель Грэм Донован, известный журналист и военкор, я визжала от восторга.

Несмотря на относительно молодой возраст, Грэм уже стал для меня живой легендой, а его репортажи из горячих точек — профессиональным эталоном журналистики и лучшим наглядным пособием.

Несколько лет назад имя Грэма прогремело особенно громко и затихло. Серьёзное ранение в последний раз вознесло его на вершину СМИ, отправив затем в медиазабытье. После длительной реабилитации Грэм вернулся в профессию, но уже как преподаватель.

«Бывших военкоров не бывает», — сказал мне как-то отец. Теперь, узнав Грэма ближе, я в полной мере понимаю смысл этой фразы. Его любовь к профессии и энтузиазм так заразительны, что после его лекций даже самые заурядные студенты начинают верить, что журналистика — их призвание. Конечно же, в их числе оказалась и я.

И я же всё испортила.

Всё произошло случайно. Тёплый весенний вечер, неформальная обстановка, нечаянная близость Грэма, долгий взгляд и… я его поцеловала.

После, спустя минуту обоюдного шока, были мои неуклюжие извинения и его нотации о пресловутой этике и допустимых рамках. Наверное, впервые я не нашлась, что ему ответить. Так или иначе, все извинения были приняты, тема закрылась.

С тех пор прошло три недели. Слишком мало, чтобы забыть. Слишком много, чтобы верить, что всё это было правдой.

Грэм, то есть мистер Донован, ведь именно так я должна его называть, — пытался сохранить статус-кво наших отношений и, должна признаться, делал это самоотверженно и… безуспешно.

Не придумав ничего лучше, чем заболеть в конце семестра, я пропустила несколько важных семинаров, мистера Донована в том числе. Озабоченный моей мною же посланной ко всем чертям успеваемостью, куратор позвонил и настоял на сегодняшней нашей встрече перед сдачей проекта.