Последняя жертва

Последняя жертва

Беззаботный Ээт, юный царь Колхиды, смеясь, подхватил на руки юную золотоволосую Елену. Закружил в танце, подбросил кверху.

— Всё кончено, любимая! Агесилай отдарился богатыми приношениями в знак примирения! Завтра здесь, в его дворце мы подпишем мирный договор и забудем то зло, которое наши народы чинили друг другу последнюю сотню лет.

Красавица Елена, улыбаясь, провела ладонью по щеке мужа. — И ты сразу подаришь мне целую неделю наедине с собой? И ты лишишь себя удовольствия видеть каждое утро своего любимчика Неархоса и не будешь испытывать изжогу без его утренних докладов? — Молодая женщина, гордость страны колхов, задумчиво крутила розовым пальчиком завитки волос на обнаженной груди молодого царя, и, наклонив прелестную головку, недоверчиво заглядывала в его смеющиеся глаза.

Чернобородый Ээт, сверкнув белозубой улыбкой, присел на край ложа, не выпуская теплых ладоней жены.

— Хвала богам, любовь моя, наши с ним ежедневные встречи были нужны только на время войны. В мирное время в них не будет необходимости, совет мужей Колхиды какое-то время прекрасно обойдется без меня. По крайней мере, я очень на это надеюсь! — смеясь, Ээт обхватил любимую за талию и, осыпая поцелуями, посадил себе на колени. — Елена, девочка моя милая, все будет хорошо, я тебе обещаю! Главное, завтра мы прекратим эту бессмысленную бойню, и Аиду больше не придется каждый день снова и снова собирать богатый урожай.

— И у нас наконец будет время заняться только друг другом, как ты обещал? Целую неделю!

Женщина улыбнулась мужу. Внезапно тень набежала на ее высокий чистый лоб. Елена нахмурилась, ее фисташковые глаза помрачнели. Такие перемены — от радости к печали и от тоски к беззаботному смеху — происходили с ней последнее время несколько раз на дню.

— Я больше не могу жить, месяцами не зная о тебе ничего. Каждый миг ожидая вести, что тебя больше нет… Ты не знаешь, каково это — не находить себе места во всем дворце, бояться везде, даже в наших покоях, знать, что в любой момент сюда может ворваться бледный, запачканный твоей кровью Неархос и сказать, что... Что — всё. И тебя больше нет и никогда не будет. И наш сын будет расти без тебя. И без меня, ведь я не переживу твоей смерти, любимый…

Елена вдруг осеклась, прикрыв рот ладошкой, и бросила испуганный взгляд на мужа, на её прекрасном лице появилась виноватая улыбка.

— Милая моя, я же сказал: завтра всё будет кончено. Мы навеки покончим…

Ээт вдруг замолк на полуслове, осознавая только что услышанное.

— Как? Что ты сказала? Сын? — Владыка непонимающе глядел на любимую, его брови медленно поползли вверх.

Внезапно Ээт вскочил с ложа, сгреб смеющуюся жену в охапку и закружился с ней по комнате в бережном танце, не веря своему счастью.

— Елена, любимая! Как... почему, почему ты раньше молчала?

— Ох уж эти мужчины, ничего они сами не замечают. — Наигранно вздохнув, Елена взглянула на мужа — Жертву Гекате мы принесли на днях, и тогда же и узнали, что у нас будет именно сын. Да, любимый, у тебя будет наследник… — Счастливая дочь колхов, мечтательно улыбаясь, закрыла глаза и прижалась щекой к широкой груди правителя Колхиды.

Ээт нежно гладил волосы любимой тонкими пальцами. Взгляд его был устремлен вдаль, в спокойное мирное будущее страны Эгриси.

— Мы объявим о сыне завтра. После подписания договора. И позовем Агесилая на Праздник наследника. И он станет наставником нашего с тобой сына! Такова моя воля.

— Ты позовешь Агесилая? Правителя тех, кто убивал колхов добрую сотню лет? Тех, кто сжигал наши города? Разорял наши пашни? — Елена недоуменно подняла глаза на Ээта. — Ты думаешь, это правильное решение?

Молодой царь склонил голову и помолчал, собираясь с мыслями.

— Видишь ли, любимая… Агесилай — правитель тех, кого мы тоже убиваем ту же самую сотню лет. Тех, чьи земли мы тоже предаем огню и мечу, чьи деревни мы разрушаем, а детей продаем в рабство народам моря. И он тот, кто подпишет с нами священный договор, несмотря на все это.

— Я не знаю, муж мой… Подписать договор, сохраняющий жизни сынов Эгриси и фессалийцев — это одно, а породниться с тем, кто сдирал кожу с твоих подданных, — это совсем другое, Ээт. Впрочем, мне сложно все это понять, я не жрица и не вхожа в совет мужей Колхиды, я просто твоя любящая жена. Всё это неважно. Я приму любое твоё решение, для меня главное — чтобы ты был со мной. И с нашим сыном, о светлый владыка!

Ээт улыбнулся, нежно проведя кончиками пальцев по щеке любимой.

— Моё сердце, политика точно не для тебя. Мы точно так же сжигали его подданных в разрушенных домах, точно так же разоряли их пашни и посевы. И, к слову, царь Агесилай тоже терял близких: когда мой брат Феокрит прорвался с боем во дворец Иолка, там погибли люди из семьи Агесилая. И хорошо, что самого царя в тот момент не было во дворце, иначе, если бы он погиб, кто бы теперь понял всю бессмысленность этой войны? Кто бы принял решение прекратить её? Не зря у людей Агесилай носит имя Справедливый.

— Справедливый? Он же лично казнил всех захваченных в том рейде. Всех двенадцать сынов Колхиды. Он сам вонзил меч в грудь каждому и омыл лицо их кровью! — Хрупкая женщина пожала изящными плечами. — Если это справедливость, то что же тогда жестокость?

Ээт вздохнул полной грудью, вспоминая события давно минувших дней. Боль потери лучших сынов Эгриси жгла его даже сейчас, спустя годы.

— Елена, его можно понять. Жестокости и справедливости иногда приходится идти рука об руку. Агесилай потерял членов своей семьи. Он имел право на месть. И он воспользовался этим правом. Хоть и не в полной мере — ведь он сохранил жизнь Феокриту, моему брату, пусть и единственному из того рейда.

Ээт вдруг усмехнулся.