Посох Инорога

Пролог, Глава 1

ПРОЛОГ

Ветер гнал тучу, подгоняя резкими, как удар пастушьего кнута, порывами. Он собирал тучи со всей округи, сбивая их в огромное чёрное стадо, и гнал вперёд, с немыслимой скоростью. Туча хмурилась. Ей не очень нравилось, что ветер так нагло себя ведёт. Она набухла от воды, и ей было тяжело, но ветер не позволял туче пролиться дождём, чтобы освободиться от тяжести. Такого обращения туча давно не припоминала.
А ведь было время, когда она парила над землёй белым пушистым облаком. Играла с тёплыми ласковыми ветрами, что постоянно дули над бескрайними степями. Гоняла наперегонки с подругами. Даже Стрибог, владыка ветров, бывало, запрягал её в свою небесную повозку, и они мчались, скользя по гребням ветров, наслаждаясь безудержной гонкой.
Сейчас же всё было иначе. Туча уже давно не так молода, как прежде, и такая скорость ей не по силам. Тяжесть воды в её утробе не позволяет мчать по небу с той скоростью, что задаёт ветер. Но разве ему объяснишь? И избавиться от воды нельзя, она нужна изнывающим от жары землям, далеко за виднокраем, куда гонит их ветер.
И туча мчит дальше, в окружении таких же хмурых подруг-туч. Они сталкиваются, наползают друг на друга, цепляются краями, обмениваясь хлёсткими вспышками молний и с гулким рокотом, под завывание злого ветра, несутся дальше.
Чёрная, как сама ночь, башня возникла перед тучей слишком неожиданно. Туча не успела свернуть и ударилась об неё, разбрасывая мелкие водяные брызги. Пресветлые боги, туча едва угадывала далеко внизу серое пятно земли с узкими полосками рек. Это какой же высоты башня встала на пути?

Человек поморщился от мелких брызг, попавших на лицо и, тряхнув головой, отвернулся от окна. Он ждал. Он давно научился ждать. В том, чем он занимается, чему посвятил свою жизнь – главное терпение.
Он колдун.
Вот и сейчас он ждал, глядя в прорезь окна, за проплывающими тучами. Чёрные как смоль, слегка вьющиеся волосы собраны в косу, которая свесилась вдоль спины, намокнув и отяжелев, от излишней влаги. Сыро и промозгло. Даже утеплённый плащ, накинутый на плечи поверх широкой мантии, не спасал от холода, а скорее мешал, напитавшись сыростью и давя на плечи.
Чародей поёжился и отошёл от окна. В комнате, а точнее в зале башни, царил сумрак. Слабого света из узких окон едва хватало, чтобы разглядеть небольшое пространство, в два-три шага. Но колдуна это не смущало. Он привык к полумраку. Свет режет глаза. Будь его воля, он вообще бы убрал с небосвода солнце, закрыв его непроницаемыми тучами, чтобы погрузить весь мир в бархатный полусумрак. Ничего, скоро он это сможет сделать, и ни какие боги ему не помешают. Скорее бы…
Колдун прошёл в глубину башенного зала, к едва видимой в центре чаше. Длинная чёрная мантия, перехваченная в талии широким золотым шарфом, тяжело шуршала по неровным плитам каменного пола.
Огромная бронзовая чаша-алтарь, опирающаяся на растущие, казалось из самого пола, три каменные руки, была наполнена тусклым багровым светом. Свет, будто жил своей жизнью, где-то в глубине чаши, рдел, едва заметно переливаясь дымными разводами. На мгновение жизнь тусклого света замерла и…, алтарь, наконец, осветился багровыми языками светящегося тумана. Чародей будто этого и ждал.
- Ну, наконец-то!- колдун приблизился и опёрся руками о край чаши. – Говори. Ты узнала, что мне нужно?
Багровое сияние внутри чаши стало бултыхаться и закручиваться в спираль, словно открывая окно в другой, потусторонний мир. Когда-то давно, колдуну удалось вызвать в этот мир и заключить союз с одним из духов нижнего мира. Теперь этот дух, вернее душа древней колдуньи, служила чародею. Взамен колдун отдавал ей для насыщения живые души своих пленников, которых держал в подвале башни.
- Да, колдун! – женский голос, глубокий и гулкий, разлился по всему залу башни, порождая эхо. Разлился и замолчал.
- Во имя Чернобога, не томи же, Маржель! Говори,- нетерпеливо поторопил чародей.
- Да, колдун. Я нашла его,- сияние алтаря на мгновение затихло.- Я знаю, где хранится Посох Инорога.
Внутри чаши опять заклокотало и забулькало. Дымные языки багрового света поднялись к краю чаши, лизнули руки колдуна и вновь втянулись внутрь. Колдун нахмурился. Ему показалось, что дух Маржель решила ограничиться этой короткой информацией и опять уйти назад, в свою бездну, из которой колдун с таким трудом вызвал её несколько часов назад. Чародей умел ждать и никогда не жаловался на, порой, излишне медленно текущее время, которое с пользой посвящал размышлениям, но только не сейчас.
- Будь ты проклята, Маржель! Ты, верно, решила испытать моё терпение? Говори же, наконец!
- Сначала плата, – усмехнулась Маржель. – Ты знаешь закон.
- Знаю, знаю, – проворчал колдун.
Он вынул из рукава мантии небольшой ритуальный нож с треугольным лезвием и прижал острие к большому пальцу левой руки. Выступившую на пальце кровь колдун стряхнул прямо в чашу. Багровое сияние в чаше вспыхнуло и сыто заурчало.
- Ты довольна? – зарычал колдун. – Теперь говори.
- Посох Инорога хранится в Чудском урочище, - в голосе Маржель послышалась обида.- В Капище древних Невров, под охраной Даждьбога и Заклятия Рода
- Заклятия Рода? – колдун нахмурился. – Что это значит?
- Это значит, что только сами Невры могут туда войти.
- Только Невры? Но Невры давно ушли из нашего мира. Это заклятие невозможно преодолеть. Выходит всё бессмысленно?
- Не совсем так, колдун, - багровые разводы внутри чаши стали ярче. – Невры ушли, но их кровь осталась в этом мире. Заклятие Рода может преодолеть их прямой потомок.
- Что ты имеешь в виду, Маржель? – колдун поднял брови и упёр взгляд вглубь багрового тумана, внимательно следя за дымными завитками. – Ты хочешь сказать, что в Капище может войти не только Богородич, но и тот в ком течёт его кровь ныне?
- Именно так, - ответила Маржель, всколыхнув багровые завитки.
- Хм. Невры, жили до того, как появилось Гиперборейское царство. Потом ушли и гипербореи. Пришли росы, берендеи, скифы, чудины,- в задумчивости произнёс колдун, глядя в багровый туман. - Неужели кровь Невров ещё осталась? Слишком много народов жило на этих землях со времён Богородичей.
- Росы потомки Невров, повелитель, - произнесла Маржель. - А их князь ведёт свой род от самого Гиперборея, последнего Богородича, основавшего Гиперборейское царство.
- Ярослав – Невр? Ты это хочешь сказать?- колдун удивлённо вскинул брови.
- Да, чародей. Ярослав Китежский и его дочь прямые потомки Невров. И они могут войти в Капище. Даждьбог пропустит их.
- Хм, интересно. Почему я раньше этого не знал? - чародей отвернулся и задумчиво потёр подбородок, намотав на палец хвост небольшой вьющейся бороды. – Надо поразмыслить, как тут быть. Значит, Ярослав может достать его из Капища. Не так всё плохо оказалось, как я думал. Однако не просить же самого Ярослава принести мне Посох, в самом-то деле. Хм. Это было бы смешно.
- Ладно. Об этом я ещё подумаю, - колдун вновь повернулся к алтарю.- Что ты узнала об Алатырь-камне?
Маржель промолчала. Только багровые сполохи внутри чаши закрутились в хороводе. Колдун вздохнул.
- На, держи, ненасытная тварь.- чародей смахнул в чашу ещё несколько капель своей крови.
Внутри чаши алтаря снова заурчало.
- Я не смогла его отыскать, повелитель, - алтарь качнул языками багрового тумана, будто с сожалением разведя руками.- Я осмотрела весь мир, и даже заглянула в доступное моему взору прошлое, но за столетия Алатырь-камень, не проявлял свою силу. И пока его сила спит, найти его невозможно.
- Стало быть, или никто не использует его силу, или же он канул в бездну веков. А может про его силу никто, кроме меня и не знает уже. Может такое быть, Маржель?
- Всё может быть. В любом случае он тебе не помеха и не стоит беспокоиться на его счёт, повелитель. Даже если Алатырь-камень не утерян, он тебе не опасен.
- Прекрасно! – колдун потёр руки. – Но ты всё равно будь настороже и продолжай его искать. Может камень проявит себя. Не очень-то хочется, чтоб мои планы были под угрозой. Я и так слишком долго ждал.
- Как прикажешь, колдун! Но ты должен дать мне больше, чем жалкие капли твоей крови. Ты же знаешь, что нам демонам тяжело в мире живых без пищи.
- Хорошо,- колдун усмехнулся. – А теперь ступай, более не держу тебя. Бери свою плату. Ты знаешь где.
- О, да, я знаю! – багровый свет в чаше алтаря на мгновение радостно вспыхнул, чтобы тут же угаснуть.
Колдун с улыбкой прислушался к тому, что происходило в подвале его башни. Он знал, какое наслаждение испытывала сейчас Маржель, насыщаясь, свежей плотью и кровью, которой была лишена в своём мире. Когда ему надоело слушать, чародей задумался и стал мерить шагами зал башни. Плащ скользнул с плеч на каменный пол, но чародей не обратил на него внимания, продолжая ходить из угла в угол, глубоко погрузившись в размышления. Наконец, когда прошло уже достаточно времени, колдун остановился.
- Тугарин! - резкий окрик чародея эхом прокатился по залу. – Эй, Тугарин!
Эхо его голоса не успело затихнуть, как за его спиной возникла тень. Колдун вздрогнул от неожиданности, хотя и ожидал его появления. Всякий раз этот раб, словно в насмешку, появляется именно за спиной и колдуну ни как не удаётся поймать это мгновение, чтобы успеть повернуться лицом. Он мог бы уничтожить его за такую дерзость щелчком пальцев, но нуждался в столь ценном рабе. Пока нуждался…
Воин, который возник словно из пустоты (а это был именно воин), молча ждал, скрестив руки на груди. Облачённый с ног до головы в чёрную броню он смотрел на своего господина пустыми глазницами вечно опущенного на лицо стального забрала. Шлем, выкованный в виде уродливой лысой головы с безносым лицом, жутко скалился искусно вмонтированными медвежьими клыками, и колдуну порой казалось, что это и есть истинное лицо воина.
Но всё же, колдун знал, что это не так, ведь он сам поработил этого, некогда, поистине, великого, воина, сделав своим верным рабом. Чародей звал его Тугарином. На языке берендеев, к роду которых принадлежали и сам колдун и его раб, это означало – могучий. Больших трудов ему стоило покорить этого человека, но зато теперь у него был надёжный и преданный слуга, способный выполнить любую волю своего господина. Беспрекословно, без жалости и сомнений.
Хотя, иногда, глядя в пустые глазницы, колдуну казалось, что в глубине шлема он угадывает взгляд Тугарина, полный ненависти к своему поработителю. Но заклятие, наложенное на воина сильнее воли последнего и ненависть вспыхнув на мгновение, тут же угасает. Такая внутренняя, яростная, но бессильная борьба, порабощённого раба настолько забавляла чародея, что он даже прощал редкое проявление воином остатков былой гордости: скрещённые на груди руки, извечное появление за спиной колдуна, молчаливую и покорную ненависть.
Вот и сейчас, когда колдун смотрел в лицо воину, ему показалось, что в глазницах шлема мелькнул знакомый взгляд. Мелькнул и угас. Колдун усмехнулся.
- Слушай меня, раб,- колдун в упор посмотрел на Тугарина. – У тебя много работы.
Тугарин слушал, как расхаживающий вокруг него колдун описывал ему свои планы. Воин не поворачивался услужливо вслед за чародеем, как это делают обычные рабы. Он слушал молча, глядя прямо перед собой, не меняя позы, со скрещёнными на груди руками, но колдун знал, что раб неотрывно следит за ним своим взглядом. Даже когда чародей заходил ему за спину, он чувствовал, что Тугарин видит его. Он не знал, как воину это удаётся, да его и не особенно это интересовало. Главное, что Тугарин точно выполнит всё, что он прикажет ему.
- Тебе всё ясно?- спросил чародей закончив.
Тугарин молча поклонился. Колдун опять усмехнулся.
- Когда всё закончится, и мои планы осуществятся, я тебя освобожу. Обещаю. А теперь убирайся, раб.
Тугарин снова поклонился и, развернувшись, ушёл в темноту так же неслышно, как и появился. Колдун смотрел ему в след, и улыбка блуждала на его лице.
- Освобожу. Ведь смерть - избавление.