Потерянная дочь

1

Солнце возвращало зелёный цвет верхушкам деревьев. Они создали высокую стену, плотно обступив поляну, поэтому внизу была ещё холодная ночь.

Конец зимы выдался довольно солнечным. На окраинах Адалисии - королевства, которым правил человеческий король - рядом с мёртвыми землями, редко было встретить сухую погоду в эту пору. Лес затих, отдыхая от бесконечных дождей. Болота, появляющиеся здесь на несколько самых влажных месяцев, подсохли и местами поросли редкой желтоватой травой.

Люди из небольшой деревеньки, расположившейся в отдалении от леса, обычно опасались приходить сюда в такое время. Впрочем, суеверным народ был всегда, особенно в такой глуши. С четыре десятка домов, редко приезжающие торговцы - хорошо, если раз в месяц, близость с пустырём, отдалённость от столицы. Да разве мало причин обходить стороной места обитания нежити?

А мне того и нужно было. Тишина меня устраивала, лесные жители привыкли, как к своей, развлекали, когда совсем уж одиноко становилось.

Себя я стала осознавать как человека очень рано. Мне было около семи, когда я проснулась от шума дождя. Среди деревьев, в рубашке из плотной, нежной на ощупь ткани, подвязанной широким синим кожаным поясом, на босую ногу. А главное, совершенно не помнила ничего: ни как оказалась в этом месте, ни о своих родителях, ни о том, кем являюсь. Только на языке крутилось одно имя - Тамариния, которое я тогда и присвоила себе.

Стоило выйти из-под раскидистых ветвей высокого дерева, как волосы и рубаха сразу намокли, а колючая трава и мелкие камни больно впились в нежную кожу на подошве. Куда идти я не знала. Но продолжала идти вперёд, стараясь прятаться от дождя под листвой. Тогда-то маленький дедушка странной внешности и вышел мне на помощь, ручками-веточками указывая на незаметную раньше тропу. Этой дорогой я вышла к избе, дверь в которую была незаперта, а внутри никого не было. Продрогшая, промокшая насквозь, уставшая, не поблагодарила помощника и даже не дошла до кровати, свалившись прямо на входе.

В себя я пришла уже на следующее утро. Солнце за окном было приветливым, с виду ничего не напоминало о непогоде. Кроме имени по-прежнему ничего не вспомнив, стала осваиваться в избе, знакомиться с жителями леса и привыкать к полному беспамятству. Мне потребовалась неделя, чтобы понять - за мной никто не придёт. Надежда, припрятанная в слезах по вечерам возле печи, медленно угасала, но желание жить оставалось. Я не помнила, кем являлась, не знала, что будет дальше. Но ждать спасения уже не было возможности. Итак, повзрослела я в свои семь.

Солнце поднялось ещё выше, освещая всё бо́льшую часть леса. Теперь между деревьями можно было пройти, не боясь споткнуться о корень или встретить лбом низко растущую ветку. Мягкой тихой походкой, с заплечным мешком, я спешила к озеру. Местные селяне звали его колдовским, не рисковали сюда и днём приходить, а по деревне ходили байки об утопленниках, резвящихся в заводи с заходом солнца и на рассвете. Но прожив почти дюжину лет в этих местах, мне оставалось только посмеиваться над суеверным народом.

Впереди между тонкими берёзами и изящными ивами послышались звонкие голоса, так что я ускорила шаг.

- Базланишь аки дворница дрянная, закуси язык, шутовка!

- Эгина, ты гляди как дедуля Ераш разошёлся.

Знакомый голос русалки прозвучал совсем близко, а ещё через несколько шагов я уже своими глазами наблюдала, как водницы смеются над Ерашем - лешим этого леса. Метр ростом, с нежно-зелёными кудряшками-волосами до плечей, такой же длины бородой, в опрятной вышитой рубахе, подаренной ему мной же, и короткими веточками, идущими от плечей. Именно он тогда и спас меня от холода и дождя. А имя сократил до Тиши, чтобы не сильно отличалась от местных.

- А вот и Тишка пришла, - радостно воскликнула Эгина, трижды похлопав бурым хвостом по воде, едва не свалившись с плоского камня, на котором сидела. Пшеничные волосы, отдающие синевой, были собраны в изящную причёску и украшены бусинами из отполированных речных камушков. Впрочем, такие же украшения красовались у всех троих русалок.

- Елоза эта с недавна принялась сон-час пропускать за грамотой своей. Хоть бы клеть избушкину прибрала.

Леший качнул головой, отчего кудряшки подпрыгнули несколько раз, вызвав очередной приступ веселья у русалок.

- Так разве не вы мне книги помогли достать?

Я оставила заплечный мешок на берегу, а сама подошла поближе к воде, поздороваться с русалками. Ераш нахмурил кустистые зелёные брови, но ничего не ответил. Он всегда был чересчур строгим, потому что отвечал за целый лес. Действительно, создавалось ощущение, что все лесные - его внуки, за которыми очень сложно уследить.

Прохладные влажные руки коснулись моего запястья - формальное приветствие между речными и озёрными.

- Не переживай, дедуля просто с Вритрой поссорился. Тот в заброшенные земли тучи задул.

Диона принялась расчёсывать волосы подруге, достав из воды коралловый гребень. Точно такой же лежит у меня в избе, подареный на прошлый день рождения.

- Кукомоя этот ещё беду нам в кущу приведёт, помяните мои слова!

Леший ещё сильнее нахмурился, подняв глаза вверх. Я повторила его жест, рассматривая чистое безоблачное небо.

- Это всё наветки, - хихикнула Диона, не обращая внимания на взволнованный вид Ераша.

Они с другими русалками часто плавали из рек в реку, много чего видели и много где бывали. Магия сильнейшей в группе позволяла преодолевать расстояния в сотни аршинов. Поэтому, они часто подсмеивались над дедулей Ерашем и называли его старовером. По их мнению, мало кто использует столько устаревших слов. Леший сначала оправдывался возрастом - всё-таки, шестой век уже бережёт эти земли, а потом стал гонять русалок травами, на которую у них стойкая непереносимость. Шутки вслух прекратились, но между собой они продолжали хихикать.

- Шутовка, как еже шутовка!

Русалка раздражённо хлопнула кончиком хвоста по поверхности воды, специально обрызгав Ераша, и нырнула вглубь. Никто за ней даже не дёрнулся, помня о эмоциональной непостоянности водниц.