Потерять, чтобы обрести

Часть 1. В которой все начиналось

14 августа 2032 года. Лес Аокигахара. Префектура Хонсю. Япония.

И как я докатилась до такой жизни? - превозмогая боль спрашивала себя я. Нога болела нестерпимо. Если раньше я могла хотя бы пошевелить пальцами, то спустя почти сутки эта функция мне увы больше не доступна. Закрытый сложный перелом со смещением. Не надо иметь медицинское образование, чтобы понимать, что дело - дрянь. Я одна на дне колодца глубокой расщелины. Нога вывернута под неестевенным углом чуть выше щиколотки. Может с полностью здоровой ногой я бы и отважилась подняться по отвесным стенам без снаряжения и страховки. И сражалась бы до последнего, но с такой травмой карабкаться не имело смысла. Сегодня пошли уже вторые сутки. Голос сел. Да и бесполезно это. Меня никто не услышал. Сеть здесь не ловит. Надежды практически не осталось. Питьевой воды тоже. Считается, что человек сможет прожить без воды и еды трое суток. Что ж у меня есть шанс в этом убедиться. И черт возьми я не сдамся старухе с косой, буду цепляться за жизнь до последнего. Только находясь на пороге смерти я поняла, что хочу жить.

1 августа 2032 года. Г. Санкт-Петербург. Российская Федерация.

Меня разбудила громкая трель звонка в тамбуре и не менее громкие удары ногой в несчастную металлическую дверь.

- Славка, открывай немедленно. Я знаю, что ты там. Имей ввиду, я не уйду отсюда, пока ты не откроешь. Ментов вызову и санитаров заодно. Пусть тебя лучше в больничку заберут, полечат. Ишь чего удумала, уморить себя решила?… Твоя мать уже билеты купила, завтра приедет. Открывай, дура! Открывай, кому сказала?

Я нехотя, с большим трудом поднялась с кровати и держась за стены поползла в сторону адского шума. - Иду, иду. - скорее для себя, чем для визитера, проговорила я. Да уж, про мою подругу Машку правильно говорят: ей проще дать, чем объяснить, что дать не можешь.

С трудом трясущимися руками, провернув ключ в замке, я впустила злющую и растрепанную подругу. - Ну, чего хотела? - тихо проворчала я.

- Живая. - вместо приветствия прокричала Машка и с громким всхлипом повисла у меня на шее.

Естественно я не удержалась на ногах и рухнула вместе с ней в коридоре, больно ударившись затылком об стену. Но Машка не обратила на это никакого внимания, продолжая крепко сжимать меня в объятьях и размазывать сопли по моей не первой свежести ночнушке. И как мантру повторять - Живая, живая, живая…

Уже через полчаса я сидела на кухне, вяло ковыряя ложечкой в чашке с горячим чаем. Ураган-Машка суетилась рядом. Отмывая мою грязную индукционную плиту, посуду, шкафы, и все что под руку попадалось, приговаривая себе под нос - Развела срач, глаза б мои не видели.

Это у меня срач? - невесело хмыкнула я? - Это у тебя всегда вещи валялись, а в квартире днём с фонариком ничего не найдешь.

- Вот именно. - возразила Машка. - Зато у тебя с твоим перфекционизмом всегда был до тошноты идеальный порядок. Да, ты даже нижнее белье по цветам радуги раскладываешь…

- Раскладывала. - вставила я свои пять копеек.

- Не перебивай! - взвизгнула подруга. - Тебе всего 30. Ты чего на себе крест поставила? Да любовь у вас была неземная. Да он погиб. Но ты жива. Ж-И-В-А - проговорила она, выделяя каждую букву. - Думаешь Вадим бы обрадовался, что ты себя так запустила?

- Давай без этих пафосных речей. - я резко оборвала подругу. - Он погиб, нет его больше. И ему уже все равно. Это мне больно… - договорить я не успела. Удар кулака по темечку оборвал мою тираду так, что аж зубы клацнули.

- Так ты не по нему убиваешься? - взвилась Машка. - Ты себя жалеешь? Посмотри на себя. В кого ты превратилась?... - словарный запас обычно говорливой подруги закончился. И она запыхтела.

Уже шнуруя кроссовки в прихожей Машка, зло сощурив глаза, кинула на меня уничтожающий взгляд. - Я не знаю кто ты, но ты не моя подруга. - И не прощаясь, хлопнула дверью.

Я тихо сползла по стенке и схватилась обеими руками за голову. - Да что же это со мной? - На меня подействовал этот Машкин мозгоправительный удар. - В одном Машка была права, я жива. Правда не надолго. Сюда едет ревизор, Елена Степановна Лебедева. Та что не много не мало держит в своих руках жизнь и смерть. Светило науки, практикующий акушер-гинеколог, хирург от бога, новатор в неонатологии, заведующая родильным отделением Центральной рязанской городской больницы. И по совместительству моя мать.

Елену Степановну уважали все, но больше боялись. Потому что характер ее мог спокойно заткнуть за пояс всех демонов ада. Ее так и называли за глаза: Люцифер в халате. Потому что в свои 55 лет выглядела моей ровесницей, при этом была ангельски красива, но той ещё стервой. Не замужем, не была, не привлекалась. Несмотря на характер, мужчины за ней толпами бегали… я же на фоне матери выглядела бледной копией. Нет, не подумайте. Я не уродина какая-нибудь. Моя внешность вполне себе достойная. Рост 175 сантиметров, спортивная фигура, особенно после усиленных занятий единоборствами, небольшая грудь второго размера. Между прочим натуральная блондинка… хотя как блондинка, светло русая с пепельным оттенком. Но мне этот цвет никогда не нравился, мне он казался невыразительным, делая меня похожей на серую мышь. Высокий лоб, густые свои не крашенные черные брови, слегка длинноватый нос, но ровный и тонкий, пухлые губы, правильный овал лица. Длинная шея с гордым, но плавным поворотом головы. Не зря же моя фамилия Лебедева. И я ей в полной мере соответствовала. Я не ходила, плыла над землей и не важно, что было на моих ногах кроссовки или туфли на шпильке. Эта моя походка обращала на себя внимание всех моих ухажеров. Ну по крайней мере пока они не знакомились с моей матерью. Там уж или они сбегали, сверкая пятками, опасаясь будущей шаблонной тещи из анекдотов, или же переходили в разряд ее горячих и не менее восторженных поклонников.

Ну а пожалуй любимая часть моего тела, от которой я была в полном восторге - это мои глаза, чистого цвета голубого весеннего неба, без всяких вкраплений и лучиков. Машка всегда говорила, что даже в бриллиантах есть пятна, а мои глаза чище бриллиантов. А в обрамлении черных ресниц, они смотрелись еще ярче.