Потомки лорда Каллига

Глава двенадцатая: Договоры

Всё, чего хотел Редвин — сесть на порожек дома старосты, закрыть глаза и не думать хотя бы минут десять. Он же только падаван! Какого катамита на него взваливают груз решений, под которым и многоопытный мастер сломался бы?! Почему он, а не кто-нибудь старше и умнее должен решать — взорвать к чертям склад оружия или вооружить им деревенских боевиков, и он же, а не этот гипотетический Старший И Умнейший, должен получать выговор за то, что его решение не всех устроило?!

— Падаван? — вежливо коснулся его плеча незнакомый джедай.

Ранг у него, похоже, был тот же, а вот лица не разглядеть за цифровой вуалью. Но он был старше, много старше; в фигуре, в движениях был виден возраст и опыт.

— Да, падаван? — в тон откликнулся Ред.

— Я хочу попросить тебя об одной услуге. Я столкнулся с тёмным присутствием здесь, на Тифоне, — быстро заговорил незнакомец. — И оно тщится отвлечь меня от чего-то бесконечно важного, чего-то, связанного с буйством плотоядов. Я вижу, что ты способен справиться с этим чем-то, и прошу, нет, молю тебя: возьми на себя эту ношу!

Что-то в его голосе было не так. «Акцент». У незнакомца был знакомый сочный говорок, это клеймо "деревенских лордов", бесконечно родовитых и столь же бесконечно диких и нищих владетелей коррибанских красных пустынь, пустых поместий, полуразрушенных статуй и позабытых гробниц. «Откуда?!»

Нет, об этом позже.

— А ты хоть примерно знаешь, что это за опасность? — спросил он.

— Нет. Только то, что она связана с тем, кто контролирует плотоядов.

«Т'ллько то, цто... цвязана с цем...» — этот падаван будто вчера в Пустошах с тукатами обнимался! И в паузах — то короткое "глыть", которое отмечает подёргивание щупальцами у рта. Неужели и правда — сит?

— Хорошо. Я постараюсь выяснить и что-нибудь сделать, — устало сказал он.

— Тебе это... тяжело? — неуверенно уточнил незнакомец. — Ты не хочешь вмешиваться?

— Просто слишком много валится сразу на меня одного, а я ещё не готов тащить такую ношу, — честно ответил Ран, как ответил бы незнакомому, но доброжелательному лорду. — Я знаю, это мораль раба, ну, искать того, на кого бы переложить свою ношу... но что делать, если она не по плечу?

— Тренировать плечи, полагаю, — незнакомец качнул головой. — Или искать тех, с кем её разделить, как сейчас я делю свою ношу с тобой. Делить — это не перекладывать, и это истинная мораль свободного человека, ибо только свободный имеет смелость делиться чем бы то ни было, будь то радости или тягости.

Ответ был... таким, какой дал бы учитель. Это было странно, неожиданно и почему-то невероятно радостно: словно с этим человеком сюда, на лесистый Тифон, пришёл не только сухой ветер Коррибана, но и тепло учительской руки. Аж в носу защипало. А ведь казалось бы, ничего особенного. Почти очевидность. Но как их здесь недоставало!

— Спасибо! — сердечно поблагодарил Ран. — Я Редвин, падаван Редвин. Ученик магистра Дина. А вы?

— Падаван Риан, приписан к мастеру Юон Пар, — представился тот. — А теперь, если не возражаешь, нам обоим стоит поспешить.

— Да!

И правда, нужно спешить. Тем более, что приказы магистра Дина, как бы бессмысленны они ни были, тоже вели туда же: в сердце врага, к человеку, который направляет плотоядов. И Ран был почти уверен, что знает этого человека. Этого наутоланина.

* * *

Радживари настолько неприкрыто торжествовал, что это мог ощутить даже неодарённый Тремейн: от духа волнами шёл то жар, то холод, то вообще нечто неописуемое, но пробирающее до костей. И ничего хорошего в этом не было.

— Я чувствую, вы очень рады, учитель, — осторожно спросил он.

Дух, уютно устроившийся в кресле близ доисторического проржавевшего ЭВМ, только усмехнулся:

Я чувствую, ты очень напуган, ученик.

— Это так, — признал Тремейн. — Доселе я видел лишь толику вашего истинного могущества, а сейчас могу увидеть его истинный масштаб, и моё сердце трепещет от восторга и ужаса перед ним.

Лесть — это снаряд, который без промаха бьёт по подобным тварям.

Трепещи же! И знай, что и это — лишь эхо того истинного страха, имя которому — восхищение и который ты познаешь, когда Радживари вернётся в мир живых!

Дух воздел руки, и широкие рукава мантии хлопнули по воздуху, как крылья хищной птицы на взлёте.

Глупец полагает, что идёт за драгоценным призом — за Источником Радживари. Глупец не знает, что этот Источник — я сам. Я — мудрость веков, сохранённая от тления, я — сокровища искусства, сокрытые от недостойных, я...

Тремейн покорно кивал. «Да, да, ты смерть, ты пламя, ты тьма, ты всё, что угодно пафосное. Только токуй, дорогой, продолжай токовать. И тогда я успею подумать хоть немного. Может быть успею даже что-то придумать».

— Учитель, — он дождался достаточно длинной паузы в самовосхвалениях и позволил себе встрять, — позволите ли мне немного помедитировать? Мои чувства к вам, они... замутили моё суждение. Я не могу с полной ясностью вас понимать и воспринимать. Мне хотелось бы успокоиться.

Дух щедро махнул рукой — мол, валяй, ученичок, успокаивайся. Ещё посмеялся над ним и его робостью:

Я всегда говорил: смелость слабых существует лишь до встречи с истинной силой. Рад, что тебе хватило смирения принять своё ничтожество и не выкобениваться передо мной, ученик. Это значит, ты не совсем уж пропащий.

Не совсем, это правда. Хотя почти, судя по количеству плохо совместимых с жизнью ошибок. «Вот что творят с оперативником двадцать лет без настоящего дела!»